Сегодня казанский саммит БРИКС завершится заседанием в расширенном формате — с участием в том числе 13 стран, чьи заявки на присоединение к организации находятся в приоритете. Еще большее количество государств выражает аналогичное желание, так что в обозримом будущем БРИКС ждет несколько волн расширений. Совсем недавно группа была "пятеркой", теперь это "девятка", однако все помнят и понимают, какие именно страны стояли у истоков процесса — это Россия, Китай и Индия. Именно с формата РИК в 2003 году и началась БРИКС, а сама идея объединения трех великих евразийских держав была выдвинута Евгением Примаковым еще в 1998-м.
В тогдашней российской элите еще не было правильного понимания не только наших геополитических интересов, но и даже места России в мире, однако стратегически и национально мыслящие государственные деятели вроде академика Примакова (а он тогда был главой МИД) осознавали, что упование на интеграцию постсоветской России с Западом или даже на стратегическое партнерство с ним бесперспективно. России нужно было сосредоточиться на Востоке, причем исходя и из национальных интересов, и из стремления к построению нового, постзападного миропорядка. И именно Китай и Индия должны были наряду с Россией стать теми тремя силами, которые могли бы и продвигать его, и консолидировать вокруг себя незападный мир.
Эта концепция всегда критиковалась как нашими западниками, так и западными геополитиками, причем не только потому, что абсолютно не отвечала их интересам. Многие считали, что противоречия между тремя державами настолько глубоки и разнообразны, что их сближение может быть только временным и ситуативным: ну да, они хотят ограничить влияние Запада в важных для них регионах мира или даже сократить его пакет акций в глобализации, но рано или поздно столкнутся между собой (в том числе в борьбе за сферы влияния), так что в целом англосаксы могут не опасаться возникновения единого фронта незападных держав под руководством Москвы, Пекина и Дели.
Упование Запада на невозможность российско-китайского стратегического альянса просуществовало едва ли не до начала нашей операции на Украине — теперь уже даже вспоминать о том, что это было довлеющей концепцией у англосаксов, как-то не принято. Хотя Китай не стал открытым военным союзником России, все понимают, кто на какой стороне баррикад находится. Расчет на то, что Пекин пожертвует стратегическими отношениями с Россией ради тактического выигрыша в нарастающем противоборстве с США, откровенно провалился.
Запад, конечно, не отказался от попыток вбить клин между Москвой и Пекином, но теперь он делает это в надежде на долгосрочную перспективу. А пока что основная ставка делается на разыгрывание противоречий между Пекином и Дели — благо там есть над чем работать.
Причем территориальный спор, являющийся главным камнем преткновения на пути китайско-индийского сближения, — это ведь наследство колониальных времен, английского владычества над Индией и попыток Лондона подмять под себя еще и китайский Тибет. То есть сначала заложили мины, а сейчас пытаются сыграть на противоречиях.
В 1962-м они даже сошлись в войне, случившейся в момент, когда теснейшие союзнические отношения Москвы и Пекина уже дали огромную трещину (а потом и вовсе скатились к конфронтации), а между Москвой и Дели симпатии и связи только усиливались. Последующие два с лишним десятилетия в треугольнике Москва — Дели — Пекин было, по сути, две стороны: Китай против СССР и Индии. Налаживание связей Пекина с Москвой и Дели началось только в середине 80-х, но и тут ни о каком трехстороннем формате речи не было: СССР скоро распался, в Москве власть оказалась в руках прозападной элиты, а Дели продолжал настороженно относиться к китайским инициативам. Поэтому реальный треугольник стал складываться только в начале этого века, когда руководство всех трех стран пришло к пониманию его важности.
При этом урегулировать территориальные споры Пекину и Дели не удавалось, хотя после прихода к власти в 2012 году Си Цзиньпина, а в 2014-м — Моди у руля двух стран встали сильные лидеры, способные к стратегическому мышлению. То есть понимающие, что пограничные споры и конфликты играют на руку только противникам обеих стран, позволяя Западу пугать Дели "китайской экспансией" и вставлять палки в колеса БРИКС. Си и Моди провели несколько встреч, причем даже в специальном, неофициальном формате, приезжая друг к другу в гости. Но последняя такая встреча состоялась осенью 2019 года на юге Индии, а потом грянула пандемия.
И вскоре после ее начала, в мае-июне 2020-го, произошли кровавые стычки военных двух стран на границе в Гималаях — после этого никаких обменов визитами уже не было. Более того, Си и Моди с тех пор не проводили ни единой встречи — они виделись пару раз на международных форумах, общались, но официальных переговоров не устраивали.
Поэтому так важно то, что в среду на полях саммита в Казани прошла первая за пять лет встреча председателя КНР и индийского премьер-министра. А накануне было объявлено, что за последние недели дипломатами и военными двух стран были проведены переговоры и достигнуты договоренности о механизмах патрулирования на границе (точнее, линии фактического контроля), то есть ситуация вернулась к состоянию до столкновений четыре года назад. Понятно, что это было сделано специально для того, чтобы появилась возможность провести официальные переговоры Си и Моди, — и подобная договоренность сама по себе уже является чрезвычайно важным достижением.
Укрепление индийско-китайского доверия имеет огромное значение и для России, и для всего незападного мира, поэтому такую важность приобретает встреча Си и Моди в Казани. В конечном итоге США должны быть лишены возможности влиять на отношения в треугольнике РИК — и это станет значительным вкладом в укрепление БРИКС.
Оценили 6 человек
9 кармы