Угроза с Востока мерещилась и другим западным «ястребам», порой даже заставляя их летать
Превентивные удары в современных военных конфликтах остаются одной из самых спорных стратегических «находок» с точки зрения международного права и морали. Их суть заключается в нанесении удара по противнику до того, как тот сам атакует — на основе предположения о его враждебных намерениях.
Ключевые аспекты превентивных ударов с учётом международного права заключаются в том, что согласно Уставу ООН (ст. 51), применение силы допустимо только в случае «самообороны» после вооружённого нападения, а превентивный удар может быть оправдан только при «непосредственной угрозе», но на практике это часто приводит к злоупотреблениям. Это и недавние удары Израиля по Ирану 12−13 июня 2025 (и в предшествующие годы), это и вторжение США в Ирак в 2003 году под предлогом наличия ОМУ.
Напомним, что Международный суд ООН в 1986 году (Дело «Никарагуа против США») постановил, что превентивная самооборона допустима лишь при явной и неминуемой угрозе. Тогда Международный суд ООН постановил, что США нарушили международное право, поддерживая контрас в их восстании против сандинистов и минируя порты Никарагуа. Дело было решено в пользу Никарагуа и против Соединённых Штатов с присуждением Никарагуа репараций.
Современные примеры превентивных ударов также требуют внимательного рассмотрения и оценки: израильские удары по ядерным объектам Ирака (1981) и Сирии (2007) пока преподносятся как классические примеры превентивных действий для предотвращения создания ОМУ. Удар США по Командующему корпусом стражей исламской революции Касему Сулеймани в 2020 г. Вашингтон обосновал «непосредственной угрозой», но многие юристы сочли это злонамеренным нарушением международного права. От ударов израильтян 13 июня погибли несколько крупных военачальников Ирана и учёные-ядерщики.
Технологический фактор наряду с военно-политическими соображениями также выступает одним из важных импульсов, способным подтолкнуть на нанесение превентивных ударов: с развитием гиперзвукового оружия и кибервойн скорость принятия решений сокращается, что увеличивает риски превентивных ударов на основе «ложной тревоги» (например, сбой системы предупреждения о ракетном нападении).
Кроме того, автономные боевые системы (дроны, ИИ) могут усугубить проблему, поскольку сокращают время на человеческую оценку угрозы. Психологическая неуравновешенность некоторых руководителей также нередко служит причиной к применению военной силы без достаточных на то оснований.
Подобные примеры пока оставляют за скобками этические и стратегические риски превентивных ударов, связанные с эскалацией конфликта, когда превентивный удар может спровоцировать полномасштабную войну. Злоупотребляя концепцией превентивного удара, некоторые государства могут использовать «превентивную оборону» как предлог для агрессии, как в случае ударов Израиля по Ирану или с агрессией коалиции во главе с США против Ирака в 2003.
Таким образом превентивные удары остаются «стратегически соблазнительными», но «юридически и политически рискованными» в современной турбулентной и неопределённой обстановке. Можно предположить, что их допустимость зависит от доказанности неминуемой угрозы (неопровержимые разведданные, а не предположения).
Но даже и при наличии таких данных следует соблюдать принципы соразмерности ответа (удар должен быть направлен строго на военные цели, минимизируя жертвы среди мирного населения) и легитимности в глазах международного сообщества, например, санкция ООН.
Философы древности также уделяли немало внимания обоснованиям превентивных ударов. Например, Гоббс утверждал, что в условиях «войны всех против всех» превентивный удар может быть рациональным решением для выживания. Макиавелли допускал превентивные действия ради сохранения власти и безопасности государства. В то же время благоразумный Кант критиковал превентивные войны, так как они подрывают международное право и ведут к анархии.
До сегодняшних дней философия превентивных ударов балансирует между прагматизмом (упреждающее устранение угроз) и морально-правовыми рисками (оправдание агрессии). Её применение зависит от конкретных обстоятельств, достоверности разведданных и наличия альтернативных решений. В современном мире эта концепция остаётся одной из самых спорных в международных отношениях.
Непродуманная и эмоциональная риторика отдельных государственных деятелей в современных условиях также может послужить «спусковым крючком» для превентивного удара.
Невольно вспоминается меланхолическое замечание дона Корлеоне, героя романа «Крёстный отец»: «Как много некоторые люди делают для того, чтобы их убили…»
Сегодня на мысли о крайней безответственности применительно к политике отдельных государств и их коалиций наводят дискуссии на площадках НАТО и Евросоюза. На грани истерического срыва прозвучала речь Генерального секретаря НАТО Марка Рютте «Создание лучшего НАТО» в Chatham House — Лондон, 9 июня 2025 г.: Мы должны «держать наших противников в страхе. Из-за России война вернулась в Европу. Мы также сталкиваемся с угрозой терроризма. И жесткой глобальной конкуренцией. Россия объединилась с Китаем, Северной Кореей и Ираном. Они расширяют свои вооруженные силы и возможности. Россия может быть готова применить военную силу против НАТО в течение пяти лет».
Апофеозом этой истерики послужил явно шизофренический залп утверждений: «Давайте не будем обманывать себя, мы все сейчас на Восточном фланге. Новое поколение российских ракет летит со скоростью, во много раз превышающей скорость звука. Расстояние между европейскими столицами — всего лишь вопрос минут. Больше нет Востока и Запада — есть только НАТО».
Как тут не вспомнить каноническую версию гибели министра обороны США США Д. Форрестола, который 22 мая 1949 года распахнул больничное окно на 16 этаже и с испуганным криком: «Русские идут, русские идут! Они везде! Я видел русских солдат!» — полетел вниз навстречу смерти.
Всё это не столько смешно, сколько печально и тревожно, поскольку генсек НАТО Марк Рютте на саммите альянса в Гааге 24−26 июня с.г., повторяя мантру «Русские идут», будет с пеной у рта призывать союзников тратить 5% ВВП на оборону, сделать квантовый скачок в коллективной обороне (хорошо «скачок» не в окно, по известному примеру). По его словам, «Нам нужно увеличение противовоздушной и противоракетной обороны на 400%, произвести тысячи единиц бронетехники и танков, миллионы артиллерийских снарядов. Удвоить наши вспомогательные возможности, такие как логистика, снабжение, транспортировка и медицинская поддержка, инвестировать в большее количество военных кораблей и самолетов, беспилотников и дальнобойных ракетных систем, в космические и кибервозможности.
Срочно закупить в Америке в общей сложности не менее 700 истребителей F-35. Необходимы более широкие инвестиции в оборону и безопасность, включающие финансирование и капитальные усовершенствования нашей оборонно-промышленной базы, поскольку по всему Альянсу мы не производим достаточно оборонной продукции".
Ни добавить, ни убавить: «Русские идут! Я вижу русских солдат!» А если серьёзно, то, судя по всему, НАТО готовит почву для нанесения превентивного удара по Российской Федерации.
По словам президента РФ В.В. Путина, «Россия пока не намерена вносить в ядерную доктрину пункт о превентивном ударе: для уничтожения противника хватит и ответного залпа».
В то же время, массированные военные приготовления и расширение Организации Североатлантического договора, прямые упоминания лидеров альянса о высокой вероятности начале войны между НАТО и Российской Федерацией в ближайшие годы заставляют вспомнить предвоенные времена, когда опасность подобной милитаристской истерии в немецко-фашисткой Германии не получила должной оценки советского руководства, за что пришлось заплатить высокую цену.
Сегодня условиях гибридных войн и кибератак границы «превентивной самообороны» размываются, что требует от разведки и дипломатии внимательно следить за балансом сил и вооружений между Россией и противостоящими силами, за наращиванием продукции военно-промышленного комплекса, достижениями науки и техники чтобы не допустить отрыва противника в решающих областях.
https://svpressa.ru/politic/ar...
Оценили 10 человек
15 кармы