Алексей Алексеевич Мартыненко
Гитлер сходил к гадалкам…
В чем причина неожиданности нападения Германии на СССР? Почему Сталин все же прозевал момент сокрушительного удара со стороны своего мнимого союзника?
Сталин ждал, когда Гитлер начнет приготовления к зимней войне: когда начнет закупку теплой одежды и произведет замену всесезонной смазки, которая вполне устраивала бы ведения боевых действий в теплой Европе, на зимнюю, необходимую для войны в холодной России. Но Гитлер, что затем выяснится, проблему суровой русской зимы решит несколько не традиционным методом, чем и поставит в тупик все самые изощренные разведки мира: сходит к гадалкам…
Как показывают результаты исследований, объединенная Гитлером Европа многократно превосходила противостоящие ей советские войска в живой силе и технике. Однако самым главным был неожиданный удар по нашей авиации. Вот как описывают свою первую бомбежку наших аэродромов немцы:
«Ганс фон Хан, командир группы истребителей авиации I/JG3, участвовавший в боевых действиях с 22 июня 1941 года, впоследствии вспоминал: “Мы едва поверили своим глазам. На аэродроме строгими рядами, как на параде, выстроились самолеты — разведчики, бомбардировщики и истребители…” [1] (с. 257.)
Конечно, Яковлев не посмел делать выводы о том, почему в предвоенный период разрушение системы приграничных аэродромов проводило неподконтрольное Вооруженным Силам всемогущее НКВД» [2] (с. 343).
То есть и здесь мы видим не просто нити, ведущие на Лубянку, но канаты, увязывающие с ней подготовленный разгром наших войск на границе.
Вот что сообщал на эту тему преподаватель истории военного искусства Харьковской академии имени маршала Говорова, выпускник академии Генерального штаба полковник Артамонов, на своих лекциях по истории военного искусства:
«В первый же день все наши сверхсекретные аэродромы с самыми современными самолетами подверглись опустошительнейшей бомбардировке. На земле было уничтожено до 5 тыс. самолетов!»
Ну и чем было после этого воевать?
Вот как описывает первые дни войны, полностью подтверждая слова полковника Артамонова, маршал Рокоссовский:
«В воздухе с момента объявления тревоги и на походе мы не видели нашей авиации. Немецкие самолеты появлялись довольно часто, это были преимущественно бомбардировщики, проходившие над нами на большой высоте, почему-то без сопровождения истребителей.
Мы вскоре узнали, в чем дело, увидев наши разбитые и сожженные самолеты, так непредусмотрительно сосредоточенные на аэродромах приграничной полосы» [3] (с. 13).
И вот что во всей этой истории удивительного: на повсеместно раскинутых не менее нами тщательнейше охраняемых ложных аэродромах, как сообщает все тот же полковник Артамонов, ни один макет не прошила ни одна вражеская пуля!
То есть противоборствующей стороне все было заранее известно в самых мельчайших подробностях.
Но не только про аэродромы все в подробностях было известно немцам перед началом агрессии. Вот, например, что сообщается о первом дне войны только что выдвинувшегося на новые позиции танкового полка будущего знаменитого нашего генерала армии Черняховского:
«Вражеские бомбардировщики поспешно сбрасывали свой смертоносный груз на ту часть леса, откуда накануне танки 55-го танкового полка и машины командного пункта дивизии перешли в запасный район» [101] (с. 55).
То есть от неожиданного безнаказанного расстрела с воздуха их спасла передислокация, произведенная накануне. В противном случае и этой боевой единице был бы в самые первые минуты войны нанесен совершенно невосполнимый ущерб.
То есть вообще все, и в самых наимельчайших подробностях, о наших войсках было известно нападающей стороне!
И после потери на земле множества наших самолетов, танки потеряли возможность хоть как-либо быть защищенными от нападений с воздуха.
А как же зенитчики? Ведь на них обычно лежит задача прикрытия обороняющихся частей.
Но вот какие у нас тогда проблемы были и с зенитной артиллерией:
«Войскам недоставало зенитной артиллерии… Многие стрелковые, танковые и моторизованные дивизии оказались без зенитных орудий, то есть без основных средств прикрытия боевых порядков от воздушного нападения» [5] (с. 421).
Но и с противотанковой артиллерией были не меньшие проблемы. Ведь хоть орудия у нас к тому времени и имелись, но требовалось их объединить с зенитной артиллерией. Но:
«…формирование бригад к началу войны не было завершено» [5] (с. 421).
Так что защита именно от нападения с воздуха имела тогда опору лишь на авиацию. И лишь полная секретность аэродромов могла позволить хоть попытаться себя защитить. И эта скрытность позиций от немецкой разведки, казалось бы, была соблюдена полностью. Однако же скрыть аэродромы от троцкистов, засевших на Лубянке, было просто невозможно — они имели доступ к любой информации. Мало того, именно аэродромы перед войной оказались в полной власти НКВД. Ведь именно эта организация занималась их переоборудованием и охраной.
И тотальное уничтожение аэродромов наиболее удалось немцам (и НКВД?) именно на Западном фронте — там, где нападающая сторона и наносила, как теперь выясняется, свой главный удар.
По этой причине положение с нашей авиацией на Юго-Западном фронте, у немцев значащимся второстепенным, оказалось все же несколько получше. Потому именно там и удалось отбить первые атаки:
«25–26 июня боевые действия продолжались с нарастающей силой. Противник бросил сюда массу боевой авиации. В воздухе и на земле происходили ожесточенные схватки. Обе стороны несли большие потери. Зачастую немецкая авиация не выдерживала смелых ударов наших летчиков и отходила на свои аэродромы» [6] (с. 248).
«Чтобы продолжать наступление на киевском направлении, немецкому командованию потребовалось перебросить из стратегических резервов значительную группу войск и сотни танков с экипажами на пополнение частей фон Клейста.
Если бы в войсках Юго-Западного фронта были лучше организованы сухопутная и воздушная разведки, более тщательно отработано взаимодействие и управление войсками, результат контрудара был бы и еще значительнее…» [6] (с. 250).
И все же — почему столь для нас неудачно началась эта война? Почему войска не выдержали этого первого внезапного удара?
Имеется мнение, что если бы мы свои войска держали подальше от границ, то они могли не подвергнуться столь страшному разгрому от внезапного нападения.
«Запасы боеприпасов размещались на складах вблизи войск первого стратегического эшелона. Это отвечало задаче прочного удержания пограничных районов страны, но было чревато опасностью потери запасов на складах в случае отхода войск» [5] (с. 439).
Но возводились ли на новой границе какие-либо серьезные защитные сооружения или советские войска и действительно, согласуясь с версией Суворова-Резуна, были подготовлены лишь к нападению, а потому и снаряды были подвезены к самой границе?
Возводились:
«Строительство новых укрепленных районов велось высокими темпами. Но объем оборонительных работ был слишком велик, и промышленность не успевала обезпечивать строительство УРов материалами, оборудованием и вооружением. Поэтому оборонительные сооружения вводились в строй с опозданием, по упрощенной схеме, порой без достаточного вооружения. К началу войны удалось построить около 2 500 железобетонных сооружений (дотов), но из них лишь около 1 000 получили артиллерию…» [5] (с. 439).
«На укреплении новых границ ежедневно работало почти 140 тысяч человек» [2] (с. 215).
«Выполнить колоссальную работу по реорганизации Советских Вооруженных Сил, укреплению границ и увеличению оборонного потенциала страны предполагалось к лету 1942 г. К моменту нападения фашистской Германии эта работа оказалась незаконченной. Завершать ее пришлось уже в ходе Великой Отечественной войны» [5] (с. 442).
Вот что сообщает о допущенных просчетах маршал Жуков:
«В период назревания опасной военной обстановки мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить И.В. Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время и доказать необходимость провести несколько раньше в жизнь срочные мероприятия, предусмотренные оперативно-мобилизационным планом.
Конечно, эти мероприятия не гарантировали бы полного успеха в отражении вражеского натиска, так как силы сторон были далеко не равными. Но наши войска могли бы вступить в бой более организованно и, следовательно, нанести противнику значительно б;льшие потери. Это подтверждает успешные оборонительные действия частей и соединений в районах Владимиро-Волынского, Равы-Русской, Перемышля и на других участках юго-западного направления» [6] (с. 231–232).
И вот самый наболевший вопрос о странности поведения Сталина в момент начала вторжения:
«Могло ли руководство Наркомата обороны военной разведкой своевременно вскрыть выход вражеских войск на границу СССР — непосредственно в исходные районы, откуда началось их вторжение 22 июня?
…как стало известно из трофейных карт и документов, командование немецких войск произвело сосредоточение собственно на границах в самый последний момент, а его бронетанковые войска, находившиеся на значительном удалении, были переброшены в исходные районы только в ночь на 22 июня» [6] (с. 232).
То есть эшелоны с танками прибыли и разгрузились ночью. Потому в приграничной полосе разведка их обнаружить и не могла. То есть внезапность нападения была отработана до самых мельчайших деталей. И это все притом, что, учитывая безперспективность войны Германии на два фронта, наша разведка, несмотря даже на ряд полученных очень ценных сведений по плану «Барбаросса», сделала вывод об их подложности. Начальник разведывательного управления генерал Ф.И. Голиков в своем докладе руководству отмечает:
«Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки» [6] (с. 233).
Народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Н.Г. Кузнецов также получил информацию о готовящемся нападении. Однако же и он фактически дезинформировал Сталина:
«Полагаю, что сведения являются ложными и специально направлены по этому руслу с тем, чтобы проверить, как на это будет реагировать СССР» [6] (с. 233).
«Такого же рода информация поступала от посла СССР в Германии Деканозова. Он не только направил И.В. Сталину через соответствующие органы сведения об отсутствии угрозы нападения, но накануне войны разрешил приехать в Берлин семьям многих сотрудников полпредства и торгпредства, которые в ночь на 22 июня были арестованы. И.В. Сталин доверился ложным сведениям, которые поступали из соответствующих органов.
Знало ли руководство Наркомата обороны Генерального штаба об информации, которую И.В. Сталин получал по этой линии?» [6] (с. 233–234).
Маршал Жуков, на тот момент исполняющий должность начальника Генерального штаба, по этому поводу сообщает:
«Маршал С.К. Тимошенко после войны уверял меня, что он лично ничего не знал. Как начальник Генерального штаба, я также свидетельствую, что не был поставлен об этом в известность» [6] (с. 234).
Так что Сталин был введен в заблуждение. Однако генеральный штаб был лишен даже и этой информации.
Но почему Сталин был все же так на удивление твердо уверен, что летом 41-го никакого нападения не произойдет?
Самыми главными приготовлениями, которые столь тщательно должна была отслеживать наша разведка, являлись приготовления немцев к зимней войне. И Гитлер прекрасно понимал, что если он их начнет, то Сталин тут же всполошится.
Что делать?
Гитлер поступил «мудро» — за советом обратился к гадалкам. И они не замедлили его заверить в благосклонном к его персоне расположении звезд:
«Гербигерианцы предсказали очень мягкую зиму» [10] (с. 541).
Это что-то вроде того, что игроку в преферанс, у которого на руках уже три туза, «коллеги» «авторитетно» заявляют, что в прикупе у него лежит таких же и еще парочка…
Но даже и такая глупость не в счет. Ведь и коту понятно, что самая теплая зима в России все равно будет несравненно холодней самой холодной зимы в Германии. Куда ж лезть-то вообще без всякой подготовки к зиме?
Именно по этой удивительнейшей причине, введшей в заблуждение вообще всех:
«…Гитлер, обычно чрезвычайно чуткий к нуждам своей армии, не счел нужным снабжать ее зимним обмундированием. Результаты чрезмерной веры в “науку” оказались катастрофическими для Германии… солдаты Вермахта жестоко страдали от обморожения и нередко падали замертво, пытаясь справить естественные надобности на открытом воздухе…» [10] (с. 541).
В какой впечатляющей позе эти железные солдаты рейха получали от русского мороза смерть, причитающуюся им в награду за потуги опорожнения желудка от переедания на почве тотального разграбления мирного населения?!
Но вернемся к нашим стратегам, совершенно не ознакомленным с гитлеровскими гадалками и с теми сюрпризами, которые через них невообразимо нелепо могут произойти.
Что же было дальше?
«…Напряжение нарастало…
13 июня С.К. Тимошенко в моем присутствии позвонил В.И. Сталину и просил разрешение дать указание о приведении войск приграничных округов в боевую готовность и развертывании первых эшелонов по планам прикрытия.
— Подумаем, — ответил В.И. Сталин.
На другой день мы были у И.В. Сталина и доложили ему о тревожных настроениях и необходимости приведения войск в полную боевую готовность.
— Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы это оба или нет?!» [6] (с. 234).
Все это понимали. Однако же имеющаяся на тот час у Жукова информация говорила о том, что она просто неизбежна:
«Я доложил, что, по разведывательным сведениям, немецкие дивизии укомплектованы и вооружены по штатам военного времени. В каждой их дивизии имеется от 14 до 16 тысяч человек. Наши же дивизии даже 8-тысячного состава практически в два раза слабее немецких.
И.В. Сталин заметил:
— Не во всем можно верить разведке…» [6] (с. 235).
Так что Сталин уже не желал верить и своим глазам — так он был уверен в имеющейся у него о немцах информации — теплая одежда не заготавливалась, зимняя смазка войсками не получена (он знать не знал и ведать не ведал, что Гитлер, как затем выяснится, сходил к гадалкам). А потому:
«Нам было категорически запрещено производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи по плану прикрытия без личного разрешения И.В. Сталина» [6] (с. 235).
И вот до каких перегибов дошло это самоуспокоение:
«…дивизионная, корпусная и зенитная артиллерия в начале 1941 года еще не проходила боевых стрельб и не была подготовлена для решения боевых задач. Поэтому командующие округами приняли решение направить часть артиллерии на полигоны для испытаний. В результате некоторые корпуса и дивизии войск прикрытия при нападении фашистской Германии оказались без значительной части своей артиллерии» [6] (с. 235–236).
Вот в каком положении оказалась наша армия в момент внезапного нападения! Ведь наши дивизии имели лишь по 3–5 тыс. человек, тогда как германские — 19 тыс.
И все почему?
Да, Сталин ну никак не ожидал, что Гитлер, дабы понадежнее скрыть подготавливаемый внезапный удар, обратится к гадалкам. Но Гитлер к ним обратился, что и повлекло за собой все случившееся впоследствии: отступления, потерю техники, боеприпасов, личного состава частей…
Да, придет закономерно русская зима и на немцах ох как еще и откликнется эта чрезмерная самонадеянность в фартовости своей персоны Адольфа Гитлера. Но это будет уже потом. А пока, летом, враг с лихвой воспользовался этой ошибкой Сталина в переоценке интеллектуальных способностей своего оппонента. Да, не ожидал он и удара в спину со стороны все же не выметенных им из управления страной троцкистов…
Библиография
1. Яковлев А.С. Цель жизни. М., 1970.
2. Ставров Н. Вторая мировая. Великая Отечественная. Том I. «Август-Принт». М., 2006.
3. Рокоссовский К.К. Солдатский долг. Воениздат. М., 1968.
4. Шапиров А. Черняховский. «Молодая гвардия». М., 1985.
5. История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 3. Гречко А.А., Арбатов Г.А., Виноградов В.А, Громыко А.А., Егоров Г.А., Епишев А.С. и др. Воениздат М., 1974.
6. Маршал Г.К. Жуков Воспоминания и размышления. Том 1. Издательство агентства печати новости. М., 1978.
7. Катукова Е.С. Памятное. М., 2000.
8. Замулин В. Курский излом. «Яуза» «Эксмо». М., 2007.
9. Катукова Е.С. Памятное. М., 2002.
10. Ставров Н. Вторая мировая. Великая Отечественная. Том II. «Август-Принт». М., 2006.
© Copyright: Алексей Алексеевич Мартыненко, 2017
Свидетельство о публикации №217020701133
Оценил 1 человек
1 кармы