После традиционного ужина у командира роты, офицеры вышли на перекур. Сегодня Виктор заметил, что многие рядом с ним многозначительно помалкивали. Кошелев не понимал что происходит. Ситуацию разрешил ротный. Он вышел к офицерам, как обычно, стремительной походкой.
— Так, лейтенант Кошелев, готовьтесь сегодня ночью на задание, — обрадовал он своим приказом. — Вы уже достаточно подготовлены. Думаю, что пора испытать себя на боевом выходе. Пойдете в моей группе. Сегодня идем двумя группами разведчиков. Вторую группу поведет старший лейтенант Дроздов. Прошу к столу и достать рабочие карты.
Офицеры разведроты сосредоточенно склонились над столом, ожидая постановки задачи.
Разведывательная рота – это глаза и уши дивизии. Постановка боевой задачи и ее выполнение всегда требуют своевременного изучения местности. Там, где разведчики пренебрегают изучением местности, никогда не удастся выполнить задание. Кроме того, разведка местности должна вестись не вообще, а конкретно для выполнения определенных задач. Поэтому командир роты всегда начинал выполнение поставленной задачи с изучения местности на карте, затем непосредственно на местности.
— Командир дивизии поставил задачу провести поиск и взять языка вот в этом районе.
Ротный показывал на своей карте, а офицеры помечали в своих рабочих картах.
— Ситуация осложняется тем, что в этом районе у немцев вся линия фронта состоит из системы сплошных траншей, усиленных инженерными заграждениями и минными полями. Поэтому мною принято решение идти двумя группами. Моя подгруппа идет через эту балку к минным полям. Подгруппа разминирования лейтенанта Кошелева готовит проходы. Моя подгруппа занимается непосредственным поиском и захватом языка. В дальнейшем, в случае обнаружения нас противником, подгруппа Кошелева прикрывает наш отход.
— Разрешите вопрос, товарищ гвардии капитан? — спросил Виктор. Когда капитан кивнул, Кошелев продолжил.— Для преодоления минного поля нужны саперы. Будут ли они нам приданы?
— Вопрос правильный и своевременный. Да, два сапера пойдут в вашей подгруппе. Остальных подберете из состава своего взвода. Четыре человека - один снайпер, пулеметчик и два автоматчика. Еще есть вопросы?
— Вопросов нет, товарищ гвардии капитан!
— В таком случае, вы свободны! Идите готовьте свою подгруппу. Отдыхайте. Выход в 3 утра.
Капитан повернулся к командиру второй группы Дроздову.
— Вам предстоит другой путь. Необходимо пройти по мелководью Перекопского залива вот в этом направлении. Обойти с фланга. Там нет минных полей, инженерных заграждений. Но путь неблизкий. Посему ваша группа должна выйти раньше. В районе часа ночи. Как раз до рассвета доберетесь. Действовать самостоятельно - осуществить поиск и захват языка.
— Ясно, командир! Сделаем!
— По готовности, перед выходом, группу представите мне лично!
— Есть!
— Если вопросов нет - все свободны, товарищи офицеры!
Виктор отобрал для выполнения задания четверых бойцов. Как и приказывал ротный, один из них был снайпер с самозарядной винтовкой Токарева, другой - пулеметчик с ручным пулеметом Дегтярева. А автоматчиков подобрал знающих саперное дело. Примерно через час прибыли два приданных сапера.
— Какая наша задача? — спросил сапер с сержантскими лычками. — Работа тихая или шуметь будем? Если шуметь, то надо тащить взрывчатку...
— Нет, шуметь надеюсь не придется, — сказал Кошелев. — На нас возложены две задачи. Первая - проделать проход в минном поле и в колючке. Вторая - прикрывать отход основной группы с захваченным языком.
— Понятно. Значит, шуметь все же придется. Иначе сами не уйдем, если группу обнаружат, и нам придется прикрывать отход.
Виктору был уже известен принцип трех “О” - обнаружен, обстрелян, отхожу. По негласному закону разведчиков - это считается неудачей, вне зависимости от того, что взят язык или нет. Поэтому он счел нужным предупредить саперов:
— Никакой самодеятельности без приказа командира группы, товарищи бойцы! Всё должно пройти тихо. Задача наша лишь проконтролировать отход подгруппы с языком. Только в случае их обнаружения прикрывать своим огнем.
Кошелев для подстраховки приказал снайперу взять с собой прибор для бесшумной стрельбы “Брамит”, а пулеметчику - СГ ДП. Оба прибора были в оснащении разведроты. Глушитель “Брамит” был первым советским серийным прибором для бесшумной стрельбы, разработанным братьями Митиными еще в 1930 году. Эти глушители успешно использовались партизанами, частями НКВД, диверсионными и разведывательными подразделениями. На основе “Брамита” был создан специальный глушитель для пулемета Дегтярева - СГ ДП. Он был настолько удачен, что при стрельбе был слышан только лязг механических движений пулемета, и то на близком расстоянии. Устанавливался глушитель вместо штатного пламегасителя.
Кошелев еще с училища помнил, что у немцев таких приборов не было, поэтому они приняли на вооружение трофейные стрелковые комплексы «Брамит» как Schalldampfer 254. Собственные разработки немцы начали внедрять с 1943 года, германская фирма Schneider-Opel скопировала советский глушитель для бесшумной стрельбы для использования с 7,92-мм автоматами MP 43, однако до массового производства дело не дошло.
В установленное время группа разведчиков во главе с капитаном Лысенко, облаченные в маскировочные одежды, ушла в темноту крымской ночи. Лишь мерцающие тысячами огней звезды на небе указывали путь бойцам, идущим на опасное задание. Несмотря на двухнедельную интенсивную подготовку, лейтенант Кошелев испытывал некоторое волнение. Нет, это был не страх, а волнение Воина. Волнение, нагнетающее адреналин в кровь бойца. Нечто подобное он испытывал выходя на боксерский ринг.
Примерно за сто метров до минного поля, капитан Лысенко приказал остановиться.
— Давай, Кошелев, твой выход. Мы подстрахуем вас здесь. Ждем сигнала.
— Есть!
Ночное небо то и дело вспыхивало осветительными ракетами немцев. Периодически постреливал пулемет. Вряд ли они кого-то обнаружили — для отпугивания или самоуспокоения. Подгруппа лейтенанта Кошелева по-пластунски приближалась к минному полю. Впереди два сапера, за ними автоматчики с саперной подготовкой и Виктор. Оставив пулеметчика со снайпером у кромки минного поля, подгруппа продолжила медленное движение в сторону немецких траншей. Вдруг сапер, ползущий впереди Кошелева, остановился. Это он заметил знак сержанта. В свою очередь, показал знаком лейтенанту не двигаться и подполз к сержанту. О чем-то посовещались шепотом. Сапер вернулся лейтенанту и сказал тихо:
— Вот что, лейтенант! Ты, давай, возвращайся к своим, а мы тут сами управимся!
— Что такое? В чем дело? Там же еще колючка впереди - вы одни не справитесь.
— Нет, товарищ лейтенант! Тут полоса смешанного минного поля — противопехотные и противотанковые. Причем сержант заметил, что противопехотные мины связаны друг с другом проволокой. Рванет одна мина - взорвется все минное поле. Так что, вы отходите на безопасное расстояние, а мы затем вас позовем.
Что делать, пришлось Виктору с автоматчиками ползти обратно к пулеметчику со снайпером. Объяснил ситуацию. Они все, кроме снайпера, спустились в небольшую воронку. Снайпер, укрывшись за кочкой, остался прикрывать саперов. Его винтовка была предусмотрительно оснащена “Брамитом”. Потянулись томительные минуты ожидания. Вот опять вспыхнула осветительная ракета, озаряя все пространство ярким светом.
— Командир!— окликнул Виктора снайпер. — Вижу движение в окопах немцев. Могу снять.
— Отставить! Пока подгруппа ротного не возьмет языка, никакой стрельбы, боец! Что там? Видны саперы?
— Нет, залегли пока...
— Наблюдай!
— Есть!
Виктор подумал, что хуже нет, чем ждать, а каково ротному? Наверное, нервничает...
— Командир, вижу сигнал!
— Ну и ладненько! — обрадовался Кошелев. — Мы пошли. Вперед!
Пулеметчик выставил ствол с края воронки, а Виктор с автоматчиками поползли, ориентируясь на метки оставленные саперами. Они уже были почти у самых траншей. Мешали лишь два ряда колючей проволоки. Кошелев вместе с бойцами резал проволоку проделывая проход, где могли бы свободно проползти два человека. Это на случай, если языка придется тащить на себе. Ситуация осложнялось тем, что к “колючке” то там, то тут были привязаны пустые консервные банки и бутылки. Приходилось работать осторожно, чтобы не привлечь внимание врага.
Наконец, вся работа была сделана. Кошелев, отвернувшись от линии траншей и прикрыв фонарик корпусом, просигналил: “Можно подходить”.
Когда подползла подгруппа во главе с ротным, Кошелев молча переглянулся с ним. Несмотря на темноту, он заметил одобрительный кивок Лысенко за отлично проделанную работу. Вроде не нервничал — был спокоен и сосредоточен. Саперы попридержали колючую проволоку пока его подгруппа переползала на сторону траншей. После этого Кошелев сказал шепотом сержанту:
— Вы свою работу пока сделали. Идите к пулеметчику. При необходимости, будьте готовы прикрыть всю группу. Мы остаемся здесь.
— Понятно, — сказал сержант. — Уходим.
Кошелев остался с автоматчиками. Они разместились по сторонам проделанного в “колючке” прохода, в напряженной готовности оказать помощь подгруппе ушедшей за языком. Опять состояние ожидания. По Виктору так: лучше находиться в поиске и движении, чем в томительном ожидании. Но разведчики должны уметь ждать. Иной раз им приходится ожидать часами, когда находятся в засаде, пока не появится враг. Виктор, чтобы унять напряжение, сосредоточился на дыхании, как учил ротный. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох...
Постепенно напряжение отпустило, и Виктор весь превратился в слух. Видеть он дальше пяти - шести метров не мог, поэтому стал прислушиваться к ночи. Сначала шевеление и шуршание лежащих рядом бойцов: вот кто-то из них перелег на другой бок, другой вытянул согнутую ногу, покатился камушек, стукнувшись об сапог. Затем присоединились звуки, раздающиеся со стороны траншей: окрики и отзывы часовых, отрывистая немецкая речь, опять тишина, топот ног, какой-то скребущий по земле звук... Додумать не успел.
— Кошелев!— услышал он громкий шепот со стороны траншей.— Принимай “языка”!
Виктор приблизился к проходу в “колючке”. Оттуда пропихивали, связанного и мычащего из-за кляпа во рту, немецкого офицера. Кошелев, вместе с одним из своих автоматчиков, перехватил офицера за воротник и рывком перетащил на свою сторону. Показалась голова ротного.
— Уходите! Это приказ! — сказал капитан.
— А вы, товарищ гвардии капитан?
— Мы остаемся! Надо вернуться за бойцами! Двоих ранил ножом! Матерый оказался, сволочь! В общем, вы уходите с языком! Оставьте свое прикрытие!
— Есть! Останутся пулеметчик со снайпером и два сапера. Они заминируют пути отхода.
— Все! Уходите, Кошелев! Главное доставить языка! И осторожнее с ним - подготовленный фриц.
— Принято! Удачи командир!
Но капитан уже не слышал последних слов Виктора — исчез также бесшумно, как и появился. Бойцы Кошелева подхватили пленного с двух сторон и потащили через проход по минному полю в сторону оставшихся бойцов. А чтобы немец особо не сопротивлялся сзади полз Виктор с оголенным ножом. После пары уколов, “язык” не просто перестал сопротивляться, но и помогал ногами отталкиваясь от земли.
Добравшись до подгруппы прикрытия, немного передохнули. Немецкий офицер крутил глазами и мычал, пытаясь что-то сказать, но лейтенант не повелся на эти уловки и тыкнув того кулаком под бок заставил успокоиться. Фриц обиженно отвернулся. Вскоре все почувствовали отчетливый запах мочи. Ах, вот в чем дело... Но ничего, лишь бы не обгадился. Кошелев помня о раненых им бойцах, добавил еще один удар кулаком и приказал шепотом:
— Все ребята — потащили фрица! И как можно быстрее!
Перед тем как двинуться за бойцами, лейтенант оглянулся назад и прислушался к ночи — тихо. И это радует. Даже немецкий пулеметчик перестал стрелять. Лишь осветительные ракеты периодически взлетали освещая недобрую для немцев ночь. То, что эта ночь для противника оказался на самом деле недобрым, не только благодаря захвату “языка”, Виктор узнал уже в расположении роты, куда вернулся благополучно сдав захваченного немецкого офицера в штаб дивизии. Кстати, пленный офицер дал ценные показания, который помог в дальнейшем наступлении дивизии. Группа старшего лейтенанта Дроздова, тоже выполнила задание. Их “живой трофей” подтвердил показания офицера.
Кошелев со своими бойцами вернулся в роту уже к утру. Командир роты тоже вернулся со всей группой с задания, за исключением раненых бойцов, доставленных в медсанбат.
Оказалось, что бойцы нарвались на немецкого офицера в блиндаже. Они работали всегда в паре. Шли впереди ротного. Заметив огонек в блиндаже, решили заглянуть. Показав ротному жестом на погоны, что там офицер, одновременно проникли в блиндаж. Но немец оказался не из робкого десятка. Заметив за спиной движение, он схватил со стола нож, которым, похоже, владел профессионально, быстро развернулся, двумя точными движениями ранил наших бойцов. На большее у него не хватило времени. В блиндаж ворвался ротный. Отбив ногой выставленный нож, вторым ударом ноги с разворота опрокинул немца на пол блиндажа, добавил кулаком в висок. Но расчетливо, лишь оглушил. Засунул кляп, связал руки и, только после этого, повернулся к своим бойцам.
Один держался за бок, полулежа на полу. Второй боец стоял на одном колене — бинтовался. У него были подрезаны сухожилия под коленом. И тот, и другой не могли самостоятельно передвигаться. Ротный подозвав остальных бойцов в блиндаж, приказал одному оставаться с ранеными, а с двумя бойцами понес “языка” — передавать Кошелеву. Вернувшись в блиндаж, вчетвером унесли раненых бойцов. Траншеи у немцев были просторные, и это позволило быстро доставить к проходу в “колючке” и пленного, и раненых.
До случая с захватом офицера, бойцы заглянули и в немецкий дот. Там обнаружили двух солдат — одного спящего, второго бодрствующего, который постреливал периодически из пулемета. Обоих сняли ножами, а пулемет разобрали, затвор унесли с собой и выкинули по дороге.
Когда ротный, со своими бойцами, миновал подгруппу прикрытия, к работе снова приступили саперы. Воспользовавшись тем, что минное поле было подготовлено немцами для одновременного подрыва, дождались когда разведчики уйдут на безопасное расстояние, и осуществили задуманное противником. Только не в пользу немцев. Сотни мин, взорвавшись одновременно, разорвали ночную крымскую тишину. Когда противник опомнился, саперы были уже недосягаемо далеко.
(продолжение следует)
Рамзан Саматов
Оценил 91 человек
151 кармы