Уезжая из Новой Каховки, остановился пообедать. Заведения общепита не работали: позднее время и район неблагополучный, обстреливаемый. Я заметил один шалман, возле которого сидели военные.
- У нас только шашлык, - сказала тощая девица за барной стойкой. - Придется подождать.
Я согласился, не ехать же голодным. С сомнением покосился на военных. Они были шумливые и, кажется, в подпитии. Неизвестно, что может случиться за полчаса, пока готовят шашлык. То ли услышу безумные истории с передовой, то ли буду свидетелем (лишь бы не участником!) драки со стрельбой. Стрелять мне было не из чего, я мог только уворачиваться.
Один из военных - широченный дядька в зеленой камуфляжной шляпе и с повадками пахана - взял гитару и исполнил блатной романс. Что-то про любовные страдания вора. Пел вдохновенно, сильно, полной грудью, переходя на рык. Военные притихли, и даже девица за стойкой заслушалась, подперев голову руками. Всё зааплодировали, и я тоже. Но пахан разозлился:
- Хватит хлопать, концерт вам тут что ли!
Гитару схватил сухонький мужичонка, вроде и не военный, а так, какой-то их приятель, а может случайный человек, прибившийся к веселой компании. Завыл что-то дворовое, унылое. Пахан послушал полминуты, потом недовольно вышел курить. Я тоже вышел, мне было жаль терзаемую гитару.
- Не могу слушать это блеяние, - сказал пахан.
- Сейчас сыграю, - сказал я. - Всё равно шашлык не несут.
- Это дело! - благодушно согласился пахан. Мы вернулись в заведение. Он отобрал гитару у мужичка и вручил мне.
Я начал петь. Про березовый сок в весеннем лесу и про то, как носило меня осенним листком по пыльным дорогам. Девица всхлипнула, держа в руках тарелку с моим шашлыком. Военные заулыбались. Пахан хлопнул по плечу.
Потом на улице он раскрыл передо мной ладонь, размером с разделочную доску.
- Пальцы вообще не шевелятся после ранения, - задумчиво сказал он. - Не могу играть как раньше.
- А у меня нога, - ответил я, чтобы что-то ответить.
- Ха! У меня вот ещё, вот и вот! - ткнул он пальцем в места ранений. - Другого на моем месте пять раз бы убило. А я живой.
- Обрастаем шрамами как деревья годовыми кольцами, - глубокомысленно хмыкнул я, вспомнив старую присказку.
- Точно. Как деревья, - хмыкнул пахан и протянул мне руку-доску. Я пожал её одной рукой, хотя хотелось двумя - для удобства. И мне казалось, что я здороваюсь со старым дубом, который признал меня, пусть и начинающим, но всё-таки деревом. Частью леса.
Оценили 48 человек
91 кармы