Четыре простых урока февраля 1917-го

Падение монархии рассматривается как переход к социалистическому строю – то есть все то хорошее, что было при советском строе, противопоставляется «отсталому классовому обществу царского режима». Между тем Ленин сверг тех, кто сверг царя.

То, что произошло 2 марта (15-го по нынешнему стилю) на станции Дно разделило историю России на два периода – до и после 1917 года.

«Ликвидация монархии привела к анархии в стране, ее крушению и распаду, к падению в бездну гражданской войны»

Да, именно отречение царя закрыло огромную главу истории России – также, как исправление книг патриархом Никоном привело к церковному расколу в середине 17 века, разделившему наше прошлое на «до» и «после» раскола. В тысячелетней истории России было всего несколько таких рубежей, переломов – после которых всё менялось.

Два последних – 1917 и 1991-й. Но если все последствия распада СССР мы еще только переживаем, то есть проживаем, и поэтому даже не можем толком осознать, то с момента катастрофы 1917-го прошло уже столетие.

И, казалось бы, русское общество должно уже объединиться вокруг нескольких, твердых как скала, оценок произошедшего тогда. Но нет, этого не произошло – раскол в отношении событий столетней давности  не преодолен.

А ведь не договорившись о прошлом – в самых общих, основных, фундаментальных его чертах – мы не сможем строить будущее, не сможем распутать клубок, запутавшийся в 1991-м, то есть уже в наше время.

Что же нам нужно понять про 1917-й?

Во-первых, это была национальная катастрофа и страшная трагедия – и точкой перелома было именно 2 марта. Никакие ошибки, выдуманные или реальные, имевшиеся у Николая Второго (или даже династии Романовых) и власти в целом до этого, не оправдывают ее свержение.

Просто потому, что именно ликвидация монархии привела к анархии в стране, ее крушению и распаду, к падению в бездну гражданской войны. И стоила России миллионы жизней, потерянных в ходе смуты, потери территорий и страшного ожесточения нравов. Если бы 2 марта царя не принудили к отречению, если бы не было верхушечного заговора – смуты бы не было. 

Во-вторых, переворот стоил России победы в войне – вероятность которой на 2 марта была значительна выше, чем ничьей и уж тем более поражения. То есть Россия оказалась в числе главных проигравших – вместо того, чтобы быть в числе главных победителей.

Поражение в той войне стоило нам не только гражданской войны, но и запрограммированной Второй, еще более страшной войны – потому что в отсутствии России победители, то есть наши бывшие союзники, сверх меры унизили проигравшего, то есть Германию, и тем самым сделали неизбежной ее попытку реванша.

Никакие внутренние противоречия и претензии к верховной власти не оправдывают тех, кто пошел на переворот в ходе войны, ударил в спину верховному главнокомандующему. Какими бы высокими мотивами и беспокойством о судьбах Родины они не оправдывали себя, их поведение называется предательством и государственной изменой.

Тем более, что мы достоверно знаем – 100 процентов слухов о предательстве (то есть склонности к сепаратному миру) царицы и царя были ложью. Предателями были те, кто врал, сознательно или нет, про главу государства, чтобы оправдать этим свои заговорщицкие планы.

В-третьих, против России и ее власти была проведена спецоперация со стороны иностранных держав. Причем как враждебных, так и союзных. Первую, и самую важную спецоперацию провел не военный противник, не Германия – а союзники по Антанте.

Именно Лондон и Париж стояли  за паутиной заговоров против императора – и если не были инициаторами части их в буквальном смысле слова, то уж вдохновляли точно.

Ядром заговора была франкофонская и англофильская элита – та ее часть, что хотела сделать в России «как в Европе»: парламентскую демократию с декоративным монархом. Английские и французские союзники знали о заговоре, и даже участвовали в нём – не потому, впрочем, что считали необходимым перестройку России на европейский фасон.

Нет, их страшила возможность одностороннего выхода России из войны – фальшивка о сепаратном мире, к которому склоняет Николая Второго императрица, к началу 17-го года материализовалась из пропагандистской выдумки думских либералов в «реальность»: в нее поверили как ее авторы, так и западные союзники.

Чтобы не допустить выхода России из войны, Франция и Англия стали участвовать  в заговоре по смене власти – и понятно, что без них переворот бы не состоялся. Участие было неофициальным – на уровне спецслужб и масонских лож – но более чем конкретным. 

Устранение Николая Второго было выгодно Лондону и Парижу еще и по той причине, что с новой властью, как они полагали, будет гораздо легче договориться о дележе плодов победы – покладистое и состоящее из западников руководство ослабленной России удовольствуется меньшим.

Но в итоге союзники своими руками чуть не устроили катастрофу и самим себе. Вместо того, чтобы удержать Россию в войне – из которой она, впрочем, и не собиралась выходить – переворот резко ослабил и страну, и русскую армию.

Менее года спустя Россия действительно вышла из войны. Спасло союзников только внутреннее разложение и переворот уже в Германии в 1918-м...

Так что именно союзники несут немалую часть ответственности за 2 марта. Германские «деньги для Ленина» стали эффективны только после того, как свое дело сделали англичане.

Четвертый урок – в критические моменты русской истории именно действия части правящего сословия губят страну.

В 1917-м не народ и не царь погубили Россию – это сделала своими руками часть правящего класса, причем фрондирующая, буржуазно-либеральная его часть. Повторилось то, что произошло в смуту начала 17 века, а потом и в годы перестройки – часть элиты настолько очужеземилась, настолько дерусифицировалась, настолько сгнила, что добровольно, хотя и не понимая этого, взяла на себя функции «пятой колонны».

Платил за предательство «элиты» как всегда народ – и этот же народ потом видел в высшем руководители своего союзника, гаранта против «боярской измены» и защитника интересов государства и всего «мира», то есть общества.

Это называют самодержавным, монархическим принципом русской власти – но самом деле это всего лишь естественное для русской цивилизации устройство.

Что же мешает осознать эти простые четыре урока февраля 1917-го года?

Самый простой ответ – пропаганда врагов русского народа – будет далеко не полным. Есть и объективные, искренние заблуждения.

Связаны они с тем, что падение монархии рассматривается как переход к социалистическому строю – то есть всё то хорошее, что было при советском строе, противопоставляется «отсталому классовому обществу царского режима».

Между тем, Ленин сверг тех, кто сверг царя – эта простая истина все еще не стала аксиомой в нашем массовом сознании.

Уничтожение монархии и почти полная ликвидация Церкви не были запрограммированы в русской истории – огромный разрыв между «элитой» и народом, ставший следствием петровских реформ, как и страшная рана церковного раскола 17 века (и последующего огосударвствления Церкви) в последние десятилетия правления Романовых стали затягиваться и меняться.

Огромные темпы развития России и роста ее населения выводили нас в однозначные мировые лидеры – что и произошло при большевиках, просто за счет страшного разорения русского крестьянства. Бесклассовое общество при царях бы не построили – но переход к более справедливому строю несомненно бы произошел. 

Россию привел к 1917 году хищный капитализм, бурно развивавшийся у нас под влиянием наших «европейцев» в предшествующие десятилетия – тогдашние олигархи были врагами и царю, и народу.

Взяв власть 2 марта 1917-го они не смогли ее удержать, потому что были страшно от народа далеки – и уже осенью у них вырвали ее из рук авантюристы-романтики-революционеры-мятежники. У русских западников перехватили рычаги управления эмигранты-космополиты-подпольщики, едва ли не русофобы – чтобы зажечь мировой пожар революции, в котором родится новый, дивный и справедливый мир.

Но мировая революция захлебнулась – и оставшийся в России у власти странный симбиоз интернационалистов и националистов в итоге выварился во вполне самодержавную систему Сталина.

Россия вернулась на свой исторический путь – создав уникальную, до сих пор не оцененную систему общества социальной справедливости и не рыночной экономики. И проиграв ее – по целому ряду причин.

Потому что так и не сумела полностью приспособить ее к национальному чувству, сохранить механизмы формирования верной идеалам управленческой элиты, выдержать дикое и превосходящее все мыслимые возможности экономическое и военное соревнование с гораздо более богатым Западом.

Но как крах СССР, так и крушение Российской империи не заканчивают русскую историю – то, что нас не убивает, действительно лишь делает нас сильнее.

Русская цивилизация перенесла в последние сто лет огромные испытания, выдержала страшные нагрузки, приобрела уникальный опыт. Мы заплатили за всё это страшную цену – и должны очень хорошо изучить историю нашего большого 20 века, чтобы его уроки пошли нам, как народу и государству, на пользу.

И даже выход из постсоветского междувременья, так сильно затянувшийся, раздражающий и вызывающий столько нареканий – заканчивается на наших глазах.

В Крыму, в Донбассе, в постепенной национализации «элиты» - мы видим признаки выхода страны на «царский», правильный путь. На котором не будет предательства, чужебесия и легковерности – и мы построим великую Россию. 

Пётр Акопов