Ребята с нашего двора (памяти друзей).

25 декабря 1979 года, 108-я мотострелковая дивизия, на 80% укомплектованная «партизанами» - жителями города Термеза и окрестностей, ровно в 15.00 по понтонному мосту у фермы ушла на Баграм. Так начиналось то, что потом на долгие годы вошло в лексикон нашего народа как «Афган».

Термез, по тем временам был городок, в общем-то, небольшой, что-то немногим более 70 тыс. человек. Мне потом рассказывали, встретить в городе, на тот Новый Год, мужчину до 45 лет было просто нереально.

В школе нас звали «четыре мушкетёра» - Серый, Наиль, Мишка и я. Что нас сблизило таких разных, я и по сей день не берусь сказать – хохол, татарин, еврей, русский. Жили все на одной улице? Учились в одной школе? И? И всё-таки было нечто, благодаря чему мы держались друг за друга до конца. 

Время всегда спешит, - первым уезжает с семьёй Мишка в Израиль, в 76-м, окончив 10-й класс, я отправляюсь в институт. Наиль в ноябре уходит в армию, Серый на следующий год в мае. Вернувшись из армии, Наиль женится, работает на стройке, Серый шоферит. Детство кончилось.

Последний раз виделся с ребятами в конце августа 79-го, прилетал домой после стройотряда, буквально на несколько дней. Мы сидели на нашем месте, потягивали вино прямо из горлышка, передавая друг другу бутылку. Наиль тогда сказал: «Жаль Мишки нет, когда ещё свидимся». Серый мечтательно заулыбался: «Мишка сейчас в Вене, хорошо ему там». Почему-то нам всем тогда казалось, что Западная Европа – некий клуб для избранных.

Вот только свидеться больше не привелось, в декабре ребята уйдут «за речку», чтобы уже не вернуться …

Мишка последнее время жил в Америке, умер полтора года назад – рак печени. Раньше иногда бывал у меня. Мы напивались, и полночи горланили «Иволгу». Вспоминали Наиля, Серого, что промозглым декабрьским вечером ушли туда откуда не возвращаются. Мы всегда так говорили – просто ушли. Словно завтра, они, уже поседевшие, опять объявятся на нашем месте под фонарным столбом и Серый скажет своё обычное: «Ну, чё, пацаны», а Наиль, вытащив из кармана пачку «Ту-134», протянет её всем … И мы молча будем курить, каждый думая о чём-то своём ...

Мои знают – сегодня меня лучше не трогать. Сегодня вечером я опять достану с антресоли старую, ещё студенческих лет, с потрескавшимися колками гитару, плесну беленькой «на два пальца» и тихонько, для ребят, спою нашу любимую:

Помню, помню, мальчик я босой

В лодке колыхался над волнами,

Девушка с распущенной косой

Мои губы трогала губами… 

А ещё вот эту, которую мы тоже часто пели:

Я в весеннем лесу пил березовый сок

С ненаглядной певуньей в стогу ночевал

Что имел — потерял, что нашел — не сберег …

А потом долго, вместе с котом, будем сидеть в тёмной комнате и смотреть в окно на вечерний двор, полный подтаявшего снега. И всё будет мне казаться, вот сейчас раздастся звонок в дверь, а на пороге – Серый, Наиль, Мишка … Я улыбнусь и скажу: «Блин, пацаны, а я тут уже без вас начал» …

P.S. Примечание для любителей совать свой нос куда собака не совала …, а такие есть, и мне прекрасно об этом известно. В наш век информация добывается достаточно легко. Просто для того, чтобы кому-то не пришло в голову копаться в прошлом моих покойных друзей, и моём тоже, говорю сразу – имена друзей и некоторые обстоятельства изменены; о месте и времени гибели Серого и Наиля не упоминаю по этой же причине.