На современном этапе исследований установлено, что восточнославянская письменность возникла независимо от миссии Кирилла. Она сформировалась на базе двух источников, которые определяли соответственно две генетические линии. Первую из них составляла причерноморская иероглифика или, как ещё говорят, письменность типа «черт и резов», соединённая с фонетическим письмом греков и римлян. В результате возникло так называемое русско-хазарское письмо, существование которого засвидетельствовано восточными авторами. Памятники этого письма уже дешифрованы М.И.Артамоновым, М.Н.Тихомировым и Г.С.Гриневичем. Ответвление данной линии — рунический алфавит — в первой половине I тыс. н. э. получил большое распространение не только в Причерноморье, но и далеко на Запад — до Скандинавии включительно. На славянской почве возник «протоглаголический» алфавит, вокруг которого в конце ХХ века развернулась острая дискуссия.
Другим источником послужила греческая письменность с устоявшимся и довольно совершенным фонетическим алфавитом. Процесс «устроения», в конечном итоге приведший к «кристаллизации» кириллицы в её двух вариантах (моравском из 38 литер и болгарском из 43 букв), определил основное направление в формировании собственной славянской письменности.
Открытым остаётся вопрос, какой именно алфавит изобрёл Кирилл. Многие исследователи склоняются в пользу кириллицы. Другие считают, что это была глаголица.
Глаголица является наиболее загадочной проблемой раннеславянской письменности. Её происхождение не выяснено до сих пор. Наиболее правдоподобная гипотеза, выдвинутая Е.Э.Гарнстрем, не объясняет механизм возникновения самого алфавита. Он имеет все признаки искусственно сконструированного, но большинство его литер находит соответствие среди «сарматских» знаков Причерноморья.
К сожалению, в полемике, не утихающей до нашего времени, один вопрос подменяется другим. Дебатируя о графической природе вклада Кирилла, исследователи сводят его к хронологическому соотношению обоих славянских алфавитов. Считается безусловным, что алфавит Кирилла был первой славянской азбукой и, следовательно, предшествовал второму.
Но эта предпосылка оказалась неверной. Наиболее правдоподобную концепцию предложил известный болгарский филолог Емил Георгиев. Согласно ей, кириллица является естественным алфавитом, образовавшимся спонтанно в процессе приспособления греческой графики к фонетическим особенностям славянских языков. Хронологически она предшествует глаголице, так как формировалась на протяжении нескольких столетий ещё до IX в. Глаголица — искусственный алфавит, изобретённый Кириллом около 862 г. Он не получил применения из-за своей сложности и практических неудобств, уступив место кириллице, окончательно сложившейся в IX–Х вв. Возможно, знакомство Кирилла с русскими книгами в Херсонесе за год до начала моравской миссии в какой-то степени повлияло на его изобретение.
То, что херсонесские книги были написаны «протоглаголицей», вытекает из свидетельств Паннонского жития. Кирилл понимал язык этих произведений, но совсем не знал алфавита. Для установления координации между знаками и звуками ему необходима была помощь грамотного русина. Кириллицу, в основе которой лежал греческий «маюскул», он бы без особых трудностей усвоил сам. Становится понятным появление в древнерусской литературе тенденции рассматривать созданный Кириллом алфавит как заимствование из Руси. «А грамота руськая явилася Богомъ дана в Корсуне Русину, от нея же научися философъ Константинъ и оттуду сложивъ и написавъ книгы Русскымъ языком», — читаем в «Сказании про грамоту руську» (Сказание о грамоте русьстей // Чтения в ОИДР. 1863. Кн. 2). Возникновение этой тенденции исследователи относят к рубежу XI–XII вв., но не исключено, что подобная версия существовала намного раньше.
ЗАХВАТ АСКОЛЬДОВОЙ РУСИ РЮРИКОВИЧАМИ
Как мы уже говорили, в середине IX в. в Восточной Европе сложились два государственных объединения славян: на юге Русь с центром в Киеве, на севере — Славия с центром на Ладоге. Правда, арабские источники так называемой группы ал-Балхи (ал-Истахри, Ибн-Хаукаль и др.) называют ещё третье политическое объединение — Арсанию (или Артанию), будущую Тмутаракань, но она вскоре попала под влияние Киева и была инкорпорирована Аскольдовой Русью.
Положение обоих восточнославянских государств было разным, что существенно влияло на ход событий. Славия, как мы уже неоднократно отмечали, являлась по крайней мере на четыре века древнее Киевской Руси по данным современной археологии и истории, и, казалось бы, именно с неё надо было бы начать отсчёт русской истории. Но благодаря исходу в Восточную Европу нориков, наделённых более сильным государственным инстинктом, поскольку имели раньше государственность, а потом проживали на территории Римской империи, существенное влияние на русскую историю оказала всё же не Славия, а Киевская Русь. Соседями Славии были главным образом малоразвитые народы финского, лето-литовского и самодийского происхождения, которые в IX ст. переживали стадию первобытно-общинного строя. Их покорение (точнее, обложение данью) не требовало особых военных усилий. Покорив Чудь на западе, Весь и Мерю на востоке, Карелию на севере, Ладога направила свои экспансионистские усилия на богатые и развитые, густозаселённые южные земли с высокоразвитой экономикой и древними культурно-хозяйственными связями.
Предполагается, что около 870 г. в Ладоге утвердилась варяжская династия князей, родоначальником которой был Рюрик (817?–879).
По одной версии, это был конунг Рьорих из шведской Упсалы.
По другой — Рёрик или Рорик из знатной датской семьи Скиольдунгов, владевшей в 837 — 850 гг. городом Дореснадом во Фрисландии. Со своей дружиной Рёрик совершал набеги в Германию, Францию, Англию и Швецию вплоть до 862 года, когда был «призван из-за моря от немцев» (так сообщает летопись) и обосновался в «городе славян» — Ладоге, откуда и пришёл в Новгород.
По третьей версии предполагается, что Рюрик или Ририк был сыном бодричского князя Годослава (умер в 808 г.) и Умилы, дочери новгородского старейшины Гостомысла. Версию эту разделяли немецкие историки XVII в. Ф.Хемнитц и Б.Латом. Они установили, что Рюрик жил около 840 г. и был сыном князя ободритов Годлиба (Годослава). В 1708 г. был издан первый том «Генеалогических таблиц» И.Хюбнера. Династию русских князей он начинает с Рюрика, потомка «вендо-ободритских королей».
Примечательно, что, согласно «Хронике» Саксона Анналиста (XII в.), западнославянское племя ободритов или бодричей называли еще ререгами. Таким образом, Рюрик могло быть даже не именем, а этническим прозвищем князя. Согласно Ипатьевской летописи и по мнению В.О.Ключевского, варяг-ободрит Рюрик искони жил в Ладоге, откуда и был призван словенами в Новгород. В этом случае никакого «призвания варягов из-за моря» не получается, поскольку славянин Рюрик был в Ладоге предводителем наёмной варяжской дружины. Приглашённый новгородскими старейшинами для прекращения внутригородских усобиц вместе с братьями Синеусом и Трувором, он женился в Новгороде на знатной новгородке Ефанде (Едвинде), от которой имел сына Игоря и двух дочерей. Братья Рюрика — Синеус и Трувор — явились в город вместе с ним, и после их смерти Рюрик присоединил к Новгороду вотчину Синеуса Белоозеро (населённую чудью и весью) и вотчину Трувора Изборск (город кривичей), после чего объявил Новгород столицей всей Русской земли в 864 году. Славянское имя одного из братьев Рюрика — Синеус — служит определённым подтверждением этой версии.
По четвёртой версии, Рюрик ведёт своё происхождение от Пруса, брата римского императора Августа, правившего балтийскими венедами-пруссами.
Существует и пятая версия. Согласно ей, братья Рюрика Синеус и Трувор вообще не существовали, просто русские летописцы не поняли и исказили при переводе иностранный текст, повествовавший о приходе Рюрика на Русь со своим домом (сине-хус’ом) и верной дружиной (тру-вор’ом). Немногие исследователи, разделяющие эту точку зрения, считают, что никакого приглашения от новгородских словен не было, а наоборот, конунг, правивший в Ладоге, воспользовался внутренними междоусобицами в городе и сам прибыл в Новгород. Одна из летописей сообщает в связи с этим о восстании недовольных Рюриком в городе во главе с Вадимом Храбрым, которое было подавлено. Вадим, по этой версии, был убит, его сторонники бежали на юг, в Киев.
Здесь необходимо отметить, что историческая значимость «Рюриковского эпизода» обусловлена значимостью Рюриковичей как таковых в общерусском контексте, в контексте же древней новгородской истории он не представлял собой ничего значительного и примечательного, поскольку вопреки общепринятым представлениям Рюрик был отнюдь не первым приглашённым князем в Новгороде. Выяснить это помогает древнерусская агиографическая литература (жития святых), отчего-то традиционно не учитываемая светскими историками. Например, в конце VIII в. в Новгороде правил князь Бравлин, совершивший набег аж на далёкий Крым. В древнерусском «Житии Стефана Сурожского» (XV в.), восходящем к византийскому житию, читаем: «По смерти же святого мало лет минуло, пришла рать великая русская из Новаграда. Князь Бравлин, очень сильный, пленил [всё] от Корсуня и до Керчи. Подошёл с большой силой к Сурожу, 10 дней бился зло там. И по истечении 10 дней Бравлин ворвался в город, разломав железные ворота».
Далее, согласно житию, события развивались так: новгородский князь кинулся в сурожский храм святой Софии, где разграбил золотую утварь и прочие драгоценности, сложенные возле гроба святого. В тот же момент у Бравлина случился приступ, который житие описывает как «обратися лице его назадъ» (то есть голова его развернулась на 180 градусов, как у Вицина в фильме «Кавказская пленница»). Тогда Бравлин приказал своим людям вернуть всё к гробу святого, однако это не помогло обездвиженному князю. Бравлин приказал вывести войско из захваченного города, оставив в нём всю добычу, награбленную также в Корсуни и Керчи. Но святой Стефан явился к князю в «тонком сне» и сказал: «Пока не крестишься в церкви моей, не возвратишься и не выйдешь отсюда».
Архиепископ Сурожский Филарет сотворил молитву и крестил Бравлина, после чего тот вернулся в нормальное состояние. Приняли Крещение также все его бояре. Бравлин по настоянию священников повелел отпустить всех пленников, затем неделю не выходил из церкви, пока не почтил дарами святого Стефана и сам город Сурож с его жителями, после чего удалился.
Хочу обратить внимание, что не только столь дальний поход русского князя, но и крещение его уже в VIII веке не было, очевидно, тогда чем-то из ряда вон выходящим.
Не углубляясь в широко дискутируемый в исторической литературе вопрос, каким именно образом Рюрик пришёл к власти, отметим только, что этому событию предшествовала продолжительная междоусобная борьба ладожских правителей, которая и привела на престол заморского претендента. По нашему мнению, более важным является поворот в политике, связанный с именем Рюрика. Новый князь, захватив власть, сразу же стал проявлять стремление к единовластию, опираясь на своих сподвижников. Это вызвало недовольство местной верхушки, которая попыталась оказать сопротивление (дело дошло даже до вооружённого восстания во главе с Вадимом Храбрым), но потерпела поражение. Это ещё больше укрепило положение Рюрика. Ладога начала вынашивать весьма активные экспансионистские притязания, первой жертвой которых стала Кривичская земля. Дальнейшее продвижение на юг должно было привести к неизбежному столкновению Славии с Русью.
В 879 г. Рюрик умер, оставив престол малолетнему сыну Игорю, а фактическое управление — его воспитателю Олегу. Через три года Олег организовал поход на Русь, обманным путём захватил Киев и, убив Аскольда, провозгласил себя владетелем объединённого государства. Столицей он оставил Киев. К сожалению, летописное повествование, посвящённое этому событию, деформировано позднейшими редакторами и поддаётся реконструкции только в незначительной части.
Не подлежит сомнению, что Аскольд стал жертвой не только внешней военной авантюры. Олег, конечно, имел поддержку в самой Руси среди местных сил, оппозиционных киевскому князю. Понятно, что активная политика, осуществляемая последним, нравилась далеко не каждому. Среди лозунгов, которыми могла воспользоваться оппозиция, на первом месте было восстановление утраченной роли язычества — во всяком случае, формально. В эпоху средневековья религиозные мотивы являлись удобной ширмой любых социальных выступлений. Язычество не собиралось уступать поле деятельности христианству, поэтому сопротивление Аскольду, по логике, должно было принять форму антихристианской, проязыческой реакции. На неё и опирался Олег.
Закономерность такого сопротивления отмечал В.Н.Татищев, который называет христианство главной причиной гибели Аскольда. «Убивство Аскольдово, — пишет он, — довольно вероятно, что Крещение тому причиною было; может, киевляне, не хотя Крещения принять, Ольга призвали, а Ольгу зависть владения присовокупилась…» И в другом месте он пишет: «И может, не хотясчие киевляне креститися, Ольга на то призвали».
Выше приводилось утверждение В.Н.Татищева, что Аскольда «можно за первого русскаго мученика причесть». Если убитый владетель действительно был канонизирован как мученик, то ясно, что погиб он за Веру. Дальнейший ход древнерусской истории подтверждает религиозный подтекст переворота 882 г.
Особое значение для исторического портрета Олега имеет известная легенда о его смерти, помещённая в «Повести временных лет» под 912 г. Этот эпизод детально проанализирован Б.А.Рыбаковым, справедливо усматривающим в нём отражение враждебной князю «народноэтической» тенденции.
«Легенда о смерти Олега, — пишет исследователь, — явно направлена против князя. Героем оказался не сам князь, а его конь, через посредство которого действовали неумолимые вещие силы. Легенда построена на противопоставлениях: с одной стороны — князь, прозванный "Вещим", сюзерен ряда "светлых князей", триумфатор, возвратившийся из похода на греки с золотом, шёлком и мирным договором, а с другой — всего-навсего лошадь. Узнав о предсказании, князь принял нужные меры, отослал коня, а после похода укорил кудесника. Но составитель сказания считал, что волхвы и кудесники Русской земли не ошибаются. Орудием исполнения высшей воли выбран конь, то есть символ добра, благожелательности к человеку, образом которого наполнен весь русский крестьянский фольклор и народное искусство.
Тот самый конский череп, на который "въступи ногою" великий князь, действует в фольклоре как источник благ, охранитель сирот, податель мудрых советов. Славянская археология знает ряд случаев, когда конский череп зарывался под угол дома, очевидно, в качестве могучего оберега. Хороших людей конь, или его череп, или бронзовый оберег-амулет в виде коня всегда охраняет от зла. А здесь?
"От сего ли лба смерть было взяти мъне?" И неумолимая смерть, предреченная волхвами могущественному князю, здесь-то и настигла его».
Б.А.Рыбаков считает эту явно враждебную Олегу легенду также языческой по происхождению: смерть-расплату князю-узурпатору предсказывают не христианские священники, а язычники-волхвы. В данном случае нас интересуют не обстоятельства возникновения легенды, а факт её использования летописцем-христианином.
Существует неясность по поводу места погребения Олега. В разных текстах оно определяется неодинаково. «Повесть временных лет» считает, что он похоронен в Киеве, на Щекавице. Подчеркнём, не на Старокиевской горе, где хоронили киевских правителей, а на отдалённом холме за границами города. Здесь действительно существовал большой курган, но раскопками Н.Ф.Беляшевского княжеского захоронения в нём не обнаружено.
Новгородская первая летопись утверждает, что Олег погребён в Ладоге, куда он будто бы ушёл перед смертью. Почему ушёл? Что вынудило «великого князя» бросить собственную столицу, «мать городам русским»? В этой же летописи приводится и третий вариант, согласно которому Олег из Ладоги отбыл за море, в Швецию, и там был ужален змеёй. Добавим, что в Киеве, кроме щекавицкой версии, существовала другая, согласно которой могила Олега находилась на горе, где в наши дни расположена университетская обсерватория.
Подобная невнимательность к смерти князя также убедительно свидетельствует о враждебной Олегу фольклорно-летописной традиции. Этот негативизм явился результатом прежде всего антихристианской деятельности Олега — князя, оставившего о себе плохую память в народе. И кто знает, не послужила ли его деятельность — вопреки сознательной направленности — укреплению авторитета Православной Церкви в Киеве? Напомним — арабский писатель ал-Марвази считает год смерти Олега (912 г.) началом утверждения христианства на Руси.
РОЛЬ ПЕРВЫХ РЮРИКОВИЧЕЙ В ИСТОРИИ РУСИ
Роль первых Рюриковичей, особенно в деле Крещения Руси, в последних главах этой книги оценивалась неоднозначно. Да, С.Лесной (Парамонов), несмотря на свою антихристианскую риторику, совершенно справедливо писал: «Момент появления Рюрика в Новгороде нельзя принять за начало Русского государства уже потому, что нельзя путать начало династии с началом государства». Тем не менее «русская государственность» и «династия Рюриковичей» — неразделимые, по сути, понятия. Что бы ни говорили о корнях этой династии, о причинах её появления, о том, насколько она была чужеродна или, напротив, органична для восточнославянских племён, факт остаётся фактом: Рюриковичи были одними из тех, кто стоял у истоков Русского государства. Не первыми, но и не последними.
Кстати, о «русах», которым, по утверждению норманистов, Русь обязана своим названием. Не совсем ясно, на чём основано их предположение, что это племя было норманским, т. е. германо-скандинавским (о чём писал ещё Ломоносов).
В «Повести временных лет» о призвании варяжских князей (а «варяг», как говорил Л.Н.Гумилёв, это не национальность, а профессия) сказано так: «И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью подобно тому, как другие называются свеи (шведы. — А.В.), а иные норманы и англы, а ещё иные готландцы, — вот так и эти назывались». Заметьте: пресловутые норманны названы Нестором-летописцем «другими», то есть вовсе не теми, кто пришёл в 862 году «княжити» в Новгороде, Белоозере и Изборске. Всё это совпадает с мнением средневековых европейских авторов, считавших Рюрика и его династию не шведами, не немцами, не готами (готландцами), а потомками древнего племени ругов, называемого ещё бодричами. Приверженцы «немецкой исторической школы» отрицают, что руги — славяне, но они не могут отрицать, что на острове в Балтике с названием Рюген жили именно славяне. Есть ещё «прусская теория» возникновения Рюриковичей, согласно которой и Рюрик, и «русы» происходили из балтийского племени пруссов. Но они, как известно, не имели никакого отношения к германцам, зато, судя по этимологическому анализу языка древних пруссов, были близки славянам. В предыдущей главе мы приводили слова Ломоносова, что корень *russ- в названии Пруссия, звучащем по-немецки как Borussia, вовсе не совпадение, и Пруссия — это Поруссия, соседствующая с Неманской Русью, а древние пруссы — соответственно, балто-славянские поруссы (нем. Borussi). Вот и «Киевский Синопсис», созданный пруссаком Иннокентием (Гизелем), указывает, что варяги «народу словенского были». То есть, согласно «рюгенской» и «прусской» теориям, получается, что в 862 г. одни русы призвали на княжение других, дальних родственников.
Не забудем также, что в 862 году речь шла о призвании варяжского князя Рюрика в Новгород, что являлось делом обычным для этого города-республики, на протяжении всей своей истории призывавшего для правления чужих князей. Но это не даёт никаких оснований считать Русь IX — начала Х в. «варяжской вотчиной». Если так называемые русы-норманны, существование которых ещё никто не доказал, подчинили себе восточных славян, то почему варяги не навязали нам свой язык — первый признак подчинения — и обычаи? А вот в шведском языке, например, мы без труда обнаружим следы нашего влияния: там прилагательные имеют суффикс «ск» и на славянский лад склоняются, чего нет ни в одном из современных языков германской группы. Несомненно и то, что шведы приняли христианство по примеру Руси. Вслед за Западной Европой они этого не сделали.
Можно ли говорить о Рюриковичах как об «иностранной династии», если уже внук Рюрика, легендарный полководец князь Святослав, носил славянское имя и был по образу жизни славянином? Этак получится, что и французские Меровинги и Каролинги были «иностранными династиями», поскольку происходили не из коренного населения, галлов, а из германского племени франков. А как вам нравится название Нормандия? Оно недвусмысленно говорит о том, кому некогда принадлежала эта французская провинция — норманнам. Тем самым норманнам, которые якобы стояли у истоков русской государственности. Между тем нам точно известно, кто стоял у истоков государственности английской. Это было германское племя англов. Они вместе с другими германцами — саксами, ютами и фризами — вторглись в V–VI вв. н. э. с Ютландского полуострова на территорию Британии и уничтожили, вытеснили с острова большую часть его коренного населения — кельтского народа бриттов, а остальных поработили. Затем, в VIII–IX вв., англосаксов на Альбионе основательно потеснили даны (датчане).
Примечательно, что в называемом «древнеанглийским» эпосе «Беовульф» нет ни слова об Англии и англах, зато очень много о Дании и данах! В свою очередь, породнившихся англосаксов и датчан разбил в 1066 году норманн Вильгельм, герцог Нормандии, и объявил себя английским королём. Именно Вильгельм I Завоеватель и считается создателем централизованного английского государства. Несамостоятельность британской государственности можно легко обнаружить даже на лингвистическом уровне. Например, англичане считаются родоначальниками парламентаризма. Но английское слово «parliament» — французского происхождения, даже старофранцузского, потому что формы «parlier» (много говорить) в современном французском уже не существует (применяется «parler», — и, соответственно «parlement»). Отчего же англичане выбрали именно «parliament» для названия своего представительного органа? Очень просто: это слово привезли им норманны из Франции, где оно в XI веке (и много позже) означало — парижский суд высшей инстанции. Свой же представительный орган французы назвали впоследствии иначе — Генеральные Штаты. И вот норманны, видимо, подарили англосаксам этот «parliament», не разобравшись толком, судебная или представительная это власть. Собираются, дескать, франкские вожди и решают сообща важные дела — вот и вы решайте. Так и родился английский парламентаризм. Воистину, от великого до смешного — один шаг…
А теперь попытайтесь найти в древнерусской истории, культуре, языке, топонимике следы подобного же влияния варягов! Норманисты насчитали в русском языке всего 16 (!) варяжских слов, однако на самом деле после тщательно проведённого С.Лесным (Парамоновым) линвистического анализа их оказалось только 6: «ларь», «стяг», «ящик», «тиун», «гридь», «ябедник», причём Лесной оговаривается, что лично ему и они кажутся тюркскими.
Но самое главное не в этом. Рюриковичи способствовали укреплению и развитию коренного населения Киевской Руси — восточных славян, а вот англосаксонские и франкские короли оттеснили коренное население Британии и Галлии — кельтов — на обочину истории и даже жизни.
Говорят ещё, что первые Рюриковичи были вассалами, данниками иудейской верхушки Хазарского каганата. Однако Л.Н.Гумилёв и другие сторонники этой версии забывают, что, согласно Несторовой летописи, поляне платили хазарам дань задолго до появления Аскольда и Дира, а северяне и вятичи — до призвания Рюрика. К тому же внук Рюрика Святослав и разгромил без остатка этот Хазарский каганат. Это, я полагаю, имеет большее значение для истории, чем тот факт, что Рюриковичи, накапливая силы, платили в течение нескольких десятилетий хазарам дань.
При всей противоречивости политики первых Рюриковичей именно они окончательно привели Русь к христианству, что навсегда делает эту династию священной в сознании русских, украинцев, белорусов. В этой книге мы много говорили о том, что принятая дата Крещения Руси — 988 год, возможно, не соответствует действительности, что Византией было признано Аскольдово Крещение Руси, свершившееся на 128 лет раньше, и т. п., но надо сказать и о том, что официальная версия вовсе не ошибочна. Этот парадокс легко уяснить на примере тех народов, которые в древности крестились, но так и не стали христианскими.
Вот, скажем, некогда православная Албания. Есть там сейчас и православные, и католики, но вообще это, как хорошо известно, мусульманская страна. И вот если в Албании произойдёт второе, окончательное Крещение, то какое из них войдёт в албанскую историю как официальное? Я полагаю, второе. Оттого и мы ведём отсчёт от полного, окончательного Крещения Руси великим князем Владимиром. Но о нём (и о том, что ему непосредственно предшествовало) я уже не буду рассказывать, поскольку сделал это достаточно подробно в своей книге «Крещение Руси» (М., Вече, 2012).
Утверждения, что христианизация лишила русичей этнической и религиозной неповторимости или, как ещё говорят, автохтонности, абсурдны. Вспомним тех же бриттов и галлов: язычество не помогло им сохраниться в качестве независимой этнической общности.
К XI веку в Европе появилось новое могучее христианское государство — Великое княжество Киевское. Оно контролировало торговые пути «из варяг в греки», и «из варяг в персы», и восточноевропейский отрезок Великого Шёлкового пути, прежде «осёдланный» хазарами. Киев того времени был одним из крупнейших и богатых городов мира, чего никак не скажешь о тогдашнем Париже или Лондоне. Любой европейский королевский двор считал за честь породниться с Рюриковичами, которые между тем ни королями, ни царями себя не называли.
Но находившийся выше днепровских порогов, плохо связанный дорогами с городами страны на западе, юге и востоке Киев, «мать городов русских», мало годился для столицы государства. Уже Святослав хотел перенести столицу в Переяславец-на-Дунае.
Задолго до Батыева нашествия Рюриковичи создали в глухих лесах Восточной Руси «запасные центры» русской государственности и культуры — Суздаль, Владимир, Москву, Переславль-Залесский. Рейтенфельс, который, как мы имеем основания предполагать, читал не дошедшие до нас древние летописи, писал в «Сказании о Московии» (кн. 1, гл. 3), что Владимир на Клязьме основал не Владимир II Мономах в 1108 году, как принято считать в нашей исторической науке, а Владимир Святой на рубеже IX и Х веков и «определил ему быть царским местопребыванием, находя, что здесь — средоточие всего царства и земля богата плодами всякого рода, хотя в 1001 году при Ярославе царский Двор снова, как бы после временного изгнания, вернулся в Киев». Ярослав Мудрый, конечно, не мог править в 1001 году, потому что Владимир I умер только 1015-м. Но мнение о том, что именно Владимир Святой построил Владимир на Клязьме и перенёс в него столицу, было, по-видимому, весьма распространено в России XVII века. Так, в записках австрийца Августина фон Мейерберга «Путешествие в Московию», написанных раньше (1662), чем «Сказания о Московии» Рейтенфельса (1676), и опубликованных лишь в 1820 году (так что Рейтенфельс их не читал), сказано: «Володимирское княжество между Волгою и Окою замечательно плодородною почвой и названием города, построенного рождённым вне брака Владимиром на реке Клязьме, которая, по соединению с Окою, в 60 верстах оттуда, становится судоходною. Володимир укрепил его деревянным детинцем и, покинувши Киев, хотел сделать местопребыванием великих князей русских».
Мы не будем обсуждать сообщения Мейерберга и Рейтенфельса об основании Владимира на Клязьме, поскольку не знаем источников, на которые они опирались, но отметим, что движение русов на восток, к Волге, к будущей Москве, стало фактом ещё при великом князе Владимире.
Но всё это относится к известной уже истории русского народа, а наша, «неизвестная», увы, подошла к концу.
Андрей Венедиктович ВОРОНЦОВ
Журнальный вариант книги А.В.Воронцова «Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи», издательство «Вече»
Оценил 1 человек
3 кармы