Вооруженные силы США: состояние и тенденции развития

Военная мощь государства определяется сочетанием наличного состава сил и средств вооруженной борьба, возможностей тылового обеспечения, а также способности текущей конструкции вооруженных сил по решению задач и достижению целей, определяемых в национальных оборонных стратегиях.

Так как по всем перечисленным параметрам общей формулы в США за прошедшие 20 лет произошло множество существенных изменений, а за истекшие пять лет они приобрели особенно фундаментальный характер, текущая оценка американской военной мощи нуждается в полномасштабном переосмыслении.

Текущее состояние вооруженных сил США

По официальным данным совокупная численность всех видов и родов войск в США превышает 1,4 млн человек. Из них, на февраль 2021 года непосредственно военными являются 485 тыс. человек. Остальные – гражданский наемный персонал.

Организационно ВС США делятся на военно-воздушные силы, сухопутные войска, морскую пехоту и военно-морской флот. В качестве резервных поддерживающих компонентов выступает национальная гвардия (части, подчиняющиеся губернаторам штатов) и береговая охрана.

Сухопутные войска насчитывают 490 тыс. чел. и представлены штабами семи армий (1-я, 3-я, 5-я, 6-я, 7-я, 8-я и 9-я), четырех корпусов (I, III, V, XVIII воздушно-десантный) и девятнадцати дивизий (1 бронетанковая, 1 кавалерийская, 1 горная, 14 пехотных, 1 воздушно-десантная, 1 воздушно-штурмовая). Но такая структура носит исключительно учетный и управленческий характер. Так как тактической основой вооруженных сил США считается бригада, выставляющая на поле боя одну бригадную тактическую группу с самостоятельными целями и задачами.

В соответствии с наставлением сухопутных войск ADRP 3-90 "Наступление и оборона", изданным в 2012 году, организационная структура боевых бригад (ББр) должна включать штаб, два и более общевойсковых батальона, подразделения боевого и тылового обеспечения. Численность личного состава бригады может варьироваться от 2 500 до 5000 человек в зависимости от ее типа и количества приданных подразделений.

На основе планом реформирования вооруженных сил США 2016 года, количество ББр было сокращено до 30 пяти принципиально разных типов: танковая (10 единиц), механизированная (8 единиц), легкая пехотная (7 единиц), воздушно-десантная (2 единицы) и десантно-штурмовая (3 единицы).

Различия между ними заключается в количестве тяжелого вооружения и уровне общей мобильности. Танки имеются в штате только танковых бригад. Механизированные опираются на бронемашины семейства «Страйкер» разной модификации.

Легкая пехота оснащена только колесными внедорожниками и автомобилями типа MRAP, а недостаток огневой мощи из-за отсутствия тяжелой бронетехники компенсируется включением в состав бригады дополнительной батареи 105-мм гаубиц М119. Десантные форматы бригад по технике «еще легче» и отличаются тем, что десантные могут производить высадку парашютным способом, а штурмовые перемещаются только посадочным на аэродромы.

Помимо линейных частей, в американской армии существует некоторый ассортимент разнообразного «спецназа», сведенного в Командование специальных операций, а также бригады обеспечения: артиллерийские, материально-технического обеспечения, разведки, связи и проч.

Еще 30 бригад насчитывают части Национальной гвардии.

ВВС насчитывают 328,6 тыс. человек на действительной службе и 117 тыс. человек в резерве. Еще 106,7 тыс. человек служат в ВВС Национальной гвардии. В составе три воздушные армии и ряд отдельных командований.

Корпус морской пехоты, до недавнего времени прямо конкурировал с сухопутной армией по составу, характеру и объему выполняемых боевых задач. В его состав входят три отдельные дивизии, а также авиационные, артиллерийские и ряд иных обеспечивающих бригад, включая бригады материально-технического обеспечения. Общая численность КМП составляет 207 тыс. человек.

Военно-морской флот США насчитывает 325 тыс. личного состава. В его составе находится шесть (2, 3, 4, 5, 6, 7) оперативных флотов и один (10-й) – кибернетической разведки и безопасности. Из шести упомянутых три (2, 4, 6) флоты являются виртуальными и существуют только на бумаге. Из них 2-й и 4-й – полностью, а 6-й (Средиземноморский) имеет свой постоянный штаб (ВМБ Рота, Испания) во временное подчинение которого передаются американские корабли и их соединения, на время их прохождения через акваторию Средиземного моря.

Проблемы оценки возможностей американской армии

При проведении сравнительного анализа боеспособности ВС США, являющейся составной частью общего понятия военной мощи государства, обычно принято сравнивать чисто цифровые показатели в абсолютном или относительном виде.

Из них, в частности, следует, что по численности личного состава США превосходят Россию (1,4 и 1,1 млн чел. соответственно) в 1,27 раза, по размеру боевого авиапарка (США – 13513, РФ – 3082) – в 4,38 раза, по вертолетам всех типов (США – 6225, РФ – 1431) – в 4,35 раза, боевым кораблям (США – 473, РФ – 352) – в 1,34 раза, в том числе по ударным авианосцам (США – 13, РФ – 1) – абсолютно.

Хотя по некоторым типам, например, по подводным лодкам (США – 72, РФ – 63) разница не является существенной, а по таким категориям как РСЗО (США – 830, РФ – 4026), самоходные артиллерийские орудия (США – 1934, РФ – 5099), буксируемые артиллерийские орудия (США – 1791, РФ – 4625) и танки (США – 8325, РФ – 15500), преимущество находится на стороне России.

Однако реального положения вещей подобный, чисто бухгалтерский, подход, не отражает. Во-первых, потому что это оружие разное, во-вторых, по причине принципиальных различий в методике его применения сторонами исходя из их концепций ведения боевых действий и войны в целом. В качестве примера можно рассмотреть танки и авиацию.

При заявленной списочной численности в 8325 машин, фактически в частях сухопутных войск имеется 2389 танков, из которых только 1605 относятся к достаточно современным (версия M1A2 SEPv2) и 34 единицы считаются новейшими (M1A2C), а 750 единиц (M1A1 SA) на сегодня являются сильно устаревшими.

В то время как российские танковые части (2800 машин) состоят из 500 Т-72 модификаций М и Б, 1000 Т-80У/УД/УМ и 300 Т-90С. Из чего видно, что к категории современных и новейших у нас относится свыше 2200 танков. Причем просто современный Т-72Б3 по боевой эффективности примерно на четверть превосходит американский M1A2 SEPv2. То есть даже в категории танков, находящихся непосредственно в строю, вооруженные силы России превосходят американскую армию примерно в 2,5 раза.

Весьма схожая ситуация наблюдается в авиации. До данным The Military Balance 2020 США располагают 1522 самолетами в ВВС, 981 самолетом в морской авиации, 432 самолетами Корпуса морской пехоты и 576 самолетами в Национальной гвардии. Итого 3511 машин в боевых частях Америки против 1400 машин в ВКС и ВМФ РФ. Бухгалтерский баланс в пользу США.

Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что 187 F-22А «Раптор» считаются ограниченного годным и предполагается к замене на новейшие F-35. Точно также из состава планируется исключить F-15, которых «Раптор» должен был заменить, но теперь место которых должен занять F-35. Собственно, F-35 всех видов (для ВВС, ВМС и КМП) 3 марта 2020 года корпорация Lockheed Martin выпустила 500, из которых 354 машины отгружены в адрес Пентагона. Теоретически уровня оперативной готовности они должны были достичь к ноябрю 2020 года, однако сейчас график сдвинут на 2023 год.

С учетом снимаемых с вооружения B-1, B-2, F-117 и критичного падения общего уровня боеготовой летной техники до 42%, получается, что при необходимости Соединенные Штаты могут использовать лишь порядка 1200 машин всех типов, тогда как ВКС РФ (тоже с учетом коэффициента технической готовности) – примерно 1100. Иными словами, при почти трехкратной «бумажной» разнице, по фактическому положению дел в авиации мы имеем практический паритет.

А с учетом принципиально разного подхода к характеру организации общевойскового боя, даже преимущество.

Американская военная мощь традиционно основывается на безусловности фактора абсолютного доминирования «своей» авиации над полем боя. Что позволяет не только оперативно и своевременно оказывать достаточную огневую поддержку сухопутным силам с воздуха, но и наносить по противнику не менее двух разрушительных ракетных и бомбоштурмовых ударов еще до того, как собственные сухопутные подразделения вступят с ним в непосредственное огневое соприкосновение.

По мнению Пентагона и опыту прошлых боевых действий, в таком случае противник несет не менее 40% потерь в личном составе и технике еще до начала боя, тем самым оказываясь критично ослабленным и вынуждаясь вступать в него критично, в разы, уступая в совокупной боевой эффективности.

Серия командно-штабных учений ВС США и НАТО в период 2014 – 2017 годов и анализ их результатов как специалистами Пентагона, так и экспертами сторонних аналитических центров, вроде корпорации RAND, показали, что этот фактор превосходства американской армией к настоящему моменту в значительной степени утрачен.

Даже на уровне бригадных тактических групп развитие войсковой, фронтовой и зональной ПВО, больше не позволяет надеяться на захват господства в воздухе на ТВД в случае столкновения с армиями России и даже Китая. А без него, благодаря более высокой насыщенности частей российских войск ствольной и реактивной артиллерией и превосходству их ТТХ, стандартная механизированная бригада РФ по огневым возможностям в 2,2 – 2,4 раза превосходит аналогичную бригаду ВС США. И почти в 4,7 раз – легкую бригаду «Страйкер».

При проведении анализа текущей военной мощи США это выдвигает на первый план не количественные, а качественные факторы: взгляды на оперативное искусство применения сил и средств, подходы к организации общевойскового боя и концепции войны в целом.

Качественные факторы организации вооруженных сил США

По итогам Второй мировой войны и до конца 60х годов ХХ века военно-политическое руководство Америки исходило из возможности содержания армии (тут понимается вся совокупность ВС, включая морскую пехоту, авиацию, флот и Национальную гвардию), способной одновременно и успешно вести не менее двух больших войн с технологически равными Америке противниками на разных отдаленных театрах военных действий (ТВД), а также обеспечивать «достаточное доминирование» еще в двух конфликтах низкой интенсивности (КНИ) против локальных повстанческих движений.

После анализа итогов поражения во Вьетнаме (1965 – 1974 гг) правительство США признало неспособность американской экономики обеспечивать такой уровень боеспособности. Ввиду чего он был понижен до формулы «1 + 2», предполагающий достаточность военной машины Соединенных Штатов для одновременного ведения только одной, но наступательной, «большой войны» и двух КНИ, не менее чем в одном из которых американская армия также должна быть способна к активным наступательным действиям.

В настоящее время, согласно принятой в 2017 году военной доктрине, армия США должна иметь возможность содержать «на поле боя» около 600 тыс. «штыков» во всех родах и видах вооруженных сил. Это означает ее способность вести или одну большую войну, или не более двух маленьких, формата КНИ. Причем, во всех случаях Пентагону требуется обязательная и существенная поддержка со стороны союзников.

Однако анализ текущих возможностей Пентагона, проведенный ведущими аналитическими центрами США, показал, что уже к осени 2020 года фактическая способность Америки сократилась до 470 тыс. «штыков», из которых собственно сухопутные силы могут выделить не более 300 тысяч. Это позволяет рассчитывать на одновременное ведение только двух конфликтов формата КНИ не слишком высокой интенсивности.

Это связано с лежащим в основе комплектования и обеспечения американской армии принципом «1 + 3». Любое подразделение, часть или боевой корабль, один трехмесячный период находятся в зоне боевых действий и три цикла потом отдыхают, пополняются, перевооружаются и дообучаются.

Таким образом, Америка способна рассчитывать на успех в войне, для ведения которой будет достаточно лишь четверти численности ее боевых подразделений. На период до полугода, за счет временного сокращения продолжительности отдыха, армейский механизм допускает напряжение до уровня 35-40%. На очень короткое время, не более двух месяцев, - до 50%. Но потом войскам требуется более длинный отдых, достигающий года и более.

Отсюда вытекают три принципиальных вывода. Первый – в текущих условиях, максимальное напряжение сил американские войска способны выдержать не более двух, максимум трех, месяцев, в течение которых в войне должна быть безусловно достигнута принципиальная победа. Второй – даже в этом случае предельный объем сил и средств не превысит 150 – 180 тыс. солдат и офицеров во всех родах и видах вооруженных сил.

Третий – если в указанный срок победа достигнута не будет, военно-политическое руководство Америки неизбежно оказывается перед выбором: переводить конфликт в менее интенсивную, но долгосрочную, форму КНИ, для поддержания которой будет достаточным контингента в 30 – 40 тыс. человек, или прибегать «к более тяжелым козырям» в виде ядерного оружия. Как минимум – тактического.

Опыт войны в Афганистане (2001 – 2021 гг) показывает, что формат КНИ Америка может продолжать десятилетиями, такую войну даже неуклонно проигрывая. Причиной тому является стремление американской армии к ведению максимально дистанционной войны с минимальными потерями в личном составе. За истекшие 20 лет «через Афганистан» только непосредственно Пентагон, пропустил свыше 600 тыс. военнослужащих. Еще до 200 – 240 тыс. в ней было задействовано гражданских контрактников из частных военных компаний.

За этот же период фактические безвозвратные потери Пентагона составили около 2,5 тыс. военнослужащих и 4 высокопоставленных гражданских лица Министерства обороны. Даже если учесть потери среди контрактников, оцениваемые в 3700 – 4000 человек, то общее число убитых в бою и умерших от ран, полученных непосредственно в боевой обстановке составляет 6,5 тыс. человек или 0,8% от общего объема задействованного личного состава.

В то же время это показывает высокую чувствительность американского общества к росту цифры потерь, как таковой. После того, как всего за три дня «битвы за Фаллуджу» (подавление восстания местного населения в Ираке 8 – 10 ноября 2004 года) армия США понесла убитыми и умершими от ран около 1500 солдат, по городам Америки прошли антивоенные манифестации, а в Конгрессе начались слушания по вопросу возможности прекращения войны в Ираке.

Хотя они закончились ничем, тем не менее, сам факт убедительно показывает, что вести действительно длительную и тяжелую войну с равным по силам противником Соединенные Штаты морально не способны. Тем более теперь, когда нация устала «от Афганистана».

Как полагают в Пентагоне, это связано с тремя основными, между собой тесно переплетенными, проблемами: кадров, техники и денег. Причем, как ни странно, ключевой оказывается именно кадровая.

Кадровая проблема Пентагона

Как следует из 500-страничного аналитического доклада американского аналитического института Heritage Foundation под названием "Индекс военной мощи США: оценка способности Америки обеспечить общую оборону", для восстановления возможности американской армии по исполнению действующей военной доктрины, вооруженным силам необходимо увеличить численность боеготовых бригадных боевых групп минимум до 80 единиц. Это при том, что на данный момент их в ВС США всего 60, включая Национальную гвардию.

С учетом упомянутых выше принципов и правил, лежащих в основе военного строительства, это требует наращивания размера армии по меньшей мере до 1,8 – 2 млн человек. В том числе доведения размеров флота до 600 «вымпелов». Однако на пути достижения такой цели непреодолимой преградой оказывает дефицит источников пополнения кадров.

Несмотря на внешнюю значительность объема населения США (329 млн чел.), мобилизационного ресурса (145 млн. чел.) и накопленного военно-обученного резерва (2,4 млн. чел) Пентагон столкнулся с серьезными проблемами в комплектовании даже имеющихся на сегодня частей и подразделений.

Еще с 2017 года американское военное ведомство отмечает, что 71% новобранцев – мужчин, и 84% - женщины, неспособны пройти входное тестирование военных комиссий по физическому, образовательному и интеллектуальному уровню. Если проблему с неснятыми судимостями армия еще как-то, пусть и не полностью, но может купировать, но излишек веса, физическая слабость и тотально низкий уровень образования приводят к хронической невозможности закрыть в штатном расписании уже более 14% вакансий.

Более того. Если найти годный материал для рядовых должностей в условной линейной пехоте в целом как-то получается, то на должности, связанные с освоением сложной техники, наблюдается острейший дефицит. А так как, по политическим мотивам, особенно на фоне агрессивного внедрения в общество «новых либеральных ценностей», массово отказывать новобранцам она не в состоянии, Пентагону приходится идти на снижение сначала входных стандартов при приеме на службу, а потом и всего комплекса нормативов и правил ее последующего несения.

Как отмечают эксперты, современная американская молодежь в возрасте от 17 до 24 лет, всегда являвшаяся главным источником мобилизации перспективных кадров рядового и командного состава, сегодня практически непригодна для большинства ответственных задач.

Техническая проблема Пентагона

Помимо увеличения травматизма среди личного состава, это уже начинает оборачиваться падением общей боевой эффективности воинских подразделений как инструмента войны. Падает точность огня, скорость реагирования на изменение текущей обстановки, качество освоения и применения техники и вооружений, а самое главное – снижается общее качество командования и управления.

С одной стороны, низовые подразделения все больше демонстрируют неспособность понять и правильно исполнить поступающие приказы, а с другой – активно деградирует качество и адекватность самих приказов вышестоящего командования. В дополнение к тому увеличивается объем поломок техники и оборудования, существенно снижающий уровень ее мобильности и боеготовности.

Неуклонная и неустранимая деградация интеллектуального уровня личного состава начинает формировать давление на требования Пентагона к новым системам вооружения, связи и прочего военного и тылового оборудования в сторону роста их примитивизации. Если еще в конце 90-х среднего уровня квалификации полевой рембат был в состоянии самостоятельно полностью разобрать и заново собрать весь ассортимент легкой бронетехники, уверенно устранив по ходу ее поломки, то в настоящее время такая задача оказывается выше уровня его компетенции.

Любая поломка эксплуатационного, тем более боевого характера, по степени сложности превышающая уровень замены колеса или готового модуля целиком, теперь требует доставки технической единицы как минимум в тыловой ремонтный цент, развернутый производителем на ТВД, а то и ее отправки «за океан» непосредственно на завод-изготовитель.

Это на порядок повышает стоимость материально-технического обеспечения по армии в целом, особенно частей, находящихся в зоне боевых действий непосредственно. Даже без учета фактора роста боеспособности имеющегося у США сейчас противника в КНИ, темпы выхода техники из строя в вооруженных силах за десять лет поднялись в 4,7 раза. То есть содержание армии, как института, становится неподъемным для бюджета страны. А в случае возникновения активных боевых действий хоть сколько-нибудь серьезного масштаба, тыл уже сегодня демонстрирует высокую вероятность не справиться с обеспечением действий боевых подразделений.

Купировать проблему Пентагон пытается через модернизацию систем оружия в сторону упрощения методик пользования им. Но такие меры имеют достаточно ограниченный эффект.

Финансовая проблема Пентагона

Принято считать, что, сводя все армейские проблемы только к дефициту финансирования, военные таким образом просто стремятся добиться нового увеличения военных расходов. Определенные основания для такого вывода действительно есть. Однако анализ Heritage Foundation показывает наличие и других, не менее важных аспектов.

Проведенный институтом анализ четырехгодичных обзоров обороны (QDR) 1997, 2010 и 2014 годов (вместе с отчетами независимой комиссии Пентагона по национальной обороне (NDP), а также пришедшей им на замену Стратегии национальной обороны (NDS) 2018 года был нацелен на определение соответствия масштаба поставленных перед вооруженными силами задач, степени эффективности их решения в зависимости от предоставленного финансирования.

Оказалось, что степень необоснованности расширения бюджетных запросов Пентагона в конце 90х годов ХХ века составляла не более 30% и постоянно снижалась, достигнув к осени 2020 года уровня в 10 – 12%. Основная проблема заключалась в росте стоимости подготовки, комплектования и тылового обеспечения одного усредненного солдата по мере развития научно-технического прогресса и повышения уровня бытовых требований по обеспечению жизни военнослужащего.

Если в армии США образца 1945 года в пересчете на одного военнослужащего, в сутки расходовалось до 800 кг разнообразного снабжения (замена оружия вследствие износа, обеспечение продовольствием, водой, медикаментами, боеприпасами, топливом, запасными частями к технике и вооружению, предметами бытового обеспечения, и т.п.), то уже в 2003 году этот параметр достиг 2,3 тонны, а к настоящему времени он превышает 4 тонны на человека в сутки.

Кроме того, стоимость стандартного комплекта рядового пехотинца (с учетом размера приходящейся на него доли в общей стоимости закрепленной за подразделением боевой техники и оборудования) выросла в 7 раз за 20 лет.

Таким образом, сложился эффект экспоненциального роста стоимости содержания вооруженных сил, не компенсирующийся ростом фактических военных расходов. На содержание сухопутных сил США численностью в 269 023 чел (1940 год) было затрачено 907 млн долл или в среднем 3371 долл на одного военнослужащего. Подсчет по аналогичной методике показывает, что в бюджете на 2021 года на одного усредненного военнослужащего Пентагон тратит 471 308 долл в год. Причем половина этих денег расходуется на реабилитацию военных по окончанию их службы.

Иными словами, чтобы вернуться к размеру численности боевых подразделений хотя бы уровня 1991 года в 860 тыс. человек в текущих нормах снабжения и обеспечения, Пентагону требуется еще как минимум 220 млрд долларов в год, помимо выделенных 740,5 млн долл военного бюджета.

Кроме того, усложнение современной боевой техники оборачивается не только удорожанием содержания ее текущих образцов, состоящих на вооружении (в среднем на 14% в год), но и астрономическим увеличением расходов на НИОКР. Программа разработки многоцелевого истребителя F-15 Eagle корпорации McDonnell Douglas обошлась американскому бюджету в 2,5 млрд долларов. Тогда как разработка F-35 стоила уже 398,6 млрд.

Это является результатом расширения попыток компенсировать снижение эффективной численности вооруженных сил и роста их чувствительности к потерям (в первую очередь – боевым) сохранением, и даже наращиванием, технологического превосходства в тактико-технических параметрах вооружения, известного как «стратегия серебряной пули». Каждая следующая итерация вооружений, должна «стрелять дальше и точнее», иметь большую стойкость к поражающим факторам, быть еще подвижнее и смертоноснее. А еще – требовать меньше людей для обслуживания. Наглядным примером реализации стратегии «серебряной пули» можно считать истребители F-22 и F-35.

Многоцелевой малозаметный истребитель F-22 Raptor корпорации Lockheed/Boeing разрабатывался в качестве инструмента для точечного уничтожения особо ценных объектов ПВО. В первую очередь РЛС контроля воздушной обстановки, коих обычно на фронт приходится не больше 2–3 шт, и уничтожение которых оборачивалось многократным, в несколько раз, падением стойкости всей группировки ПВО противника на ТВД.

Отсюда вытекало представление о том, что главным должно являться технологическое превосходство, обеспечивающее гарантированное успешное решение боевой задачи, а фактор цены мог учитываться в последнюю очередь. Все равно таких истребителей потребуется от силы пара десятков. В результате получился самолет, стоящий на 20% дороже, чем его собственный вес в золоте 99,99 пробы.

Рассматривающийся как замена ему новейший F-35 заявлялся как машина, сохраняющая боевые возможности, близкие к F-22, но на порядок более дешевая в повседневной эксплуатации. Встроенные в ее конструкцию многочисленные датчики и продвинутый бортовой компьютер, должны были ежесекундно контролировать фактическое состояние узлов и блоков, передавая их через каналы связи в центральную базу данных.

Которая была способна подробно следить за всем эксплуатирующимся парком, заранее формируя потребность в конкретном ассортименте запасных частей и составляя перспективный график техобслуживания буквально каждого отдельного самолета еще задолго до того, как вероятность поломки достигнет порогового значения.

Теоретически это сулило сокращение потребности в обслуживающем техническом персонале в 4,4 раза, в объеме складских запасов узлов и блоков – более чем на порядок (по расчетам Пентагон мог снизить объемы хранения минимум на 400 млрд долларов), и подняло бы уровень технической готовности подразделений, оснащенных F-35 не менее чем до 75 – 78%. Хотя заявленные цели достигнуты далеко не в полном объеме, тем не менее F-35 обходится Пентагону в 1,5 раза дороже, чем F-22, фактически не обеспечивая сколько-нибудь значимого преимущества в реальной боевой эффективности.

Тупик стратегии «серебряной пули»

Традиция стремления превзойти противника в технологическом уровне вооружений к настоящему моменту привела американскую армию в системный тупик. Рост темпов научно-технического прогресса в вооружениях, с одной стороны резко ускорил перемены в методах и способах ведения войны. Зачастую приводя к тому, что новейшие образцы теряют адекватность новым условиям еще до окончания их разработки. С другой, вооружения предыдущего поколения быстро распространяются по миру, автоматически вынуждая армию США противостоять все более и более «современному» и сильному противнику.

Так как компенсировать сокращение технологического разрыва экстенсивными методами наращивания численности личного состава и оружия Пентагон больше не может финансово, вооруженные силы Соединенных Штатов оказываются вынуждены еще больше усиливать попытки создания все нового и нового «чудо-оружия» со все больше и больше растущей стоимостью. Уже не обращая внимания на падение эффективности вложений в НИОКР.

Более того, военно-политическое руководство Америки вынуждено мириться с тем, что новые системы вооружений, несмотря на кратное увеличение их стоимости, все меньше и меньше превосходят по эффективности их предыдущие поколения. А то и не превосходят вовсе. Так, в частности, на замену ПЛАРБ типа «Огайо» (1,5 млрд долл за единицу) флот США начал строительство новейших ПЛАРБ типа «Колумбия» (4,8 млрд долл за штуку), которые по фактическим ТТХ превосходят «Огайо» менее чем на 15%, а по размеру плановых эксплуатационных расходов даже уступают почти на треть.

На фоне непрекращающейся «глубокой модернизации» вооруженные силы США сталкиваются с растущими трудностями по поддержанию боеспособности даже на уровне, установленном их собственными уставами. Например, для поддержания минимально необходимого уровня навыков летчики-истребители должны совершать в среднем не менее четырех практических вылетов в неделю, совокупной продолжительностью в 200 часов налета в год. Однако на практике 77% пилотского состава ВВС США не налетывают даже 180 часов, требующихся для простого подтверждения профессиональной квалификации. А около 40% пилотов не имеют даже 140 часов.

Это вынуждает американскую армию искать все более альтернативные варианты ведения боевых действий со ставкой на области, в которых превосходство США еще остается значительным.

Стратегия мозаичной многосферной войны

С 2019 года Пентагон начал практическое тестирование новой стратегической концепции ведения боевых действий, получившей наименование «мозаичной многосферной войны». Которая теперь закреплена в качестве основы всего перспективного военного строительства в представленной Белым домом весной 2021 года «промежуточной стратегии США по национальной безопасности».

Помимо традиционных «сражений» на суше, в воздухе и на море, боевые действия должны будут вестись в космосе, киберпространстве и области социальных медиа-технологий.

Еще до начала непосредственных боевых действий общество страны-противника должно быть убеждено в несокрушимости американского превосходства в военной и технологической мощи, с критичным подрывом его воли к оказанию стойкого сопротивления. Таким образом Пентагон стремится использовать практический опыт вторжения в Ирак в 2003 году, когда технически не сильно уступающая и почти равная по общей численности армия Саддама Хусейна была полностью деморализована еще до начала активной фазы операции «Шок и трепет».

В результате она отказалась от проведения самостоятельных наступательных действий и ушла в глухую позиционную оборону, сходу отдав противнику инициативу. Что в подавляющей степени и предопределило ее последующее общее поражение.

Параллельно с деморализацией противника, целевое государство должно подвергаться массированным кибернетическим атакам, направленным на парализацию деятельности государственных институтов и прочих базовых сервисов: от связи и электроснабжения, до распределения ресурсов и доведения до исполнителей руководящих указаний. А самое главное, кибератаки должны отрезать население от информационных каналов, позволяющих иметь адекватное представление о текущем состоянии дел.

У атакованного общества должно сложиться стойкое убеждение, что все полностью рухнуло, ничего не работает, теперь каждый за себя и продолжать осмысленное сопротивление абсолютно абсурдно. Спасением должно казаться только согласие на немедленную, полную и окончательную капитуляцию. А если собственное правительство делать это отказывается, то его нужно немедленно сместить.

Тем самым предполагается превратить собственное деморализованное и дезориентированное население противника в массированную пятую колонну, самостоятельно подрывающую мощь собственного государства и его способность к сопротивлению армии США.

Вместе с этим, расширение взаимосвязи линейных армейских подразделений со спутниковой группировкой, должно обеспечить им абсолютное доминирование над противником в уровне, масштабе и оперативности текущей ситуационной осведомленности. Как по отношению к действиям противника, так и в части знания позиции, состояния и текущих потребностей собственных частей, участвующих в бою.

Достичь этого предполагается сочетанием трех факторов:

Во-первых, армия тестирует новую систему сбора и обработки текущей (как разведывательной, так и ситуационной) информации. Она является ключевым элементом общего комплекса управления боевыми действиями. В рамках ВВС эта система носит наименование Advanced Battle Management System, ABMS. Ее комплексные испытания состоялись в декабре 2019 года и показали, что 26 из 28 заявленных ее функций уже достаточно работоспособны.

В сухопутных силах, морской пехоте и в ВМС апробируются собственные аналогичные элементы с примерно той же результативностью. Решение двух оставшихся задач позволит наладить полномасштабный оперативный обмен информацией между разными родами вооруженных сил, что, по замыслу авторов, должно многократно повысить боевую эффективность подразделений, а в сумме позволить добиваться победы в войне значительно меньшими по численности силами.

Во-вторых, структура вооруженных сил США в ближайшие три года подвергнется коренной реорганизации в сторону радикального повышения подвижности подразделений и обеспечения радикально большей автономности бригадных боевых групп.

Для этого линейная пехота максимально облегчается и переводится на формат IBCT (Infantry Brigade Combat Team – пехотные тактические боевые единицы), имеющие только «Хаммеры» и облегченную, преимущественно колесную, бронетехнику. По сути она становится аналогом драгун, только на машинах вместо лошадей.

Снижение ударной мощи IBCT предполагается компенсировать расширением их поддержке со стороны САВ — (Combat Aviation Brigade - группы боевой авиации) и специальных подразделений обеспечения, которые занимаются технической поддержкой и снабжением продовольствием, топливом и боеприпасами. В структуре ВС США предполагается иметь 14 IBCT и 11 CAB.

IBCT служат для захвата и удержания контроля над пространством, а также для максимального распыления внимания командования противника по всему ТВД до той степени, когда он утратит внятное представление о текущей конфигурации американских сил, а значит окажется вынужден действовать импульсивно, следовательно, нерационально и неподготовленно. Тем самым постоянно подставляясь под удары специализированных «тяжелых» инструментов в виде BCT (Brigade Combat team – бригадных тактических групп из состава механизированных бригад).

В отличии от «легкое пехоты» они в своем составе имеют артиллерийский дивизион и тыловые элементы, обеспечивающие их полную самодостаточность при ведении активных наступательных боевых действий длительностью до 10–12 суток.

Усиленным вариантом BCT являются бригады «Страйкер» (Stryker Brigade Combat Team), помимо всего прочего оснащенные широкой гаммой различных специализированных бронемашин, на базе семейства «Страйкер», в том числе в варианте колесных САУ М1128. Эффективность их ударной мощи достигается благодаря тесному взаимодействию с поддерживающими артиллерийскими бригадными боевыми группами, группами CAB и ударной авиацией ВВС.

Наиболее могущественным ударным инструментом новой структуры американской армии должны стать танковые батальонные тактические группы, предназначенные для финального взлома обороны противника и развития успеха на главном направлении. Таких групп планируется иметь пять.

В этой структуре морской пехоте отводится роль легких береговых патрулей на побережье континентов или на островах, способных контролировать сопредельное водное пространство с помощью противокорабельных ракетных комплексов на легкой колесной технике, с дальностью поражения до 200 км. Это означает, что в перспективе ближайших 20 лет крупных морских десантных операций армия США проводить не планирует.

Роль Национальной гвардии также понижается до инструмента подготовки и поставки «на фронт» пополнения в виде только IBCT.

В-третьих, ставка на спутниковую связь, кардинальное сокращение времени огневой реакции на возникающие угрозы, в особенности на этапе еще до вступления с ними в непосредственный огневой контакт, превосходство в ситуационной осведомленности и разведке, а также постоянное, в режиме 24/7 подробное знание местоположения, состояния и конкретных действий всех, вплоть до отдельной единицы техники или отдельного солдата, должно обеспечить рост мозаичности сражения в целом.

Пентагон исходит из того, что войска больше не будут долго штурмовать упорно сопротивляющиеся узлы обороны или упорно удерживать какие-либо позиции сами. Что исключает возможность существования сплошных непрерывных фронтов с траншеями полного профиля и тесным взаимодействие частей друг с другом в традиционном для Второй мировой войны принципом «контакта плечами». Наоборот, залогом победы в большой войне малыми силами становится мобильность, внезапность и мгновенная концентрация подавляющей огневой мощи на ключевых точках.

В представлении американского военного командования, батальонные тактические группы должны будут внезапно возникать «почти из ниоткуда» (концепция «тумана войны»), наносить сокрушительные удары, и, далее, в зависимости от результата столкновения, или мгновенно уходить в прорыв развивая успех, или вскорости оттягиваться назад, разрывая контакт с противником задолго до того, как он успеет отреагировать и подтянуть к месту боя тяжелую поддержку или авиацию.

Таким образом, сплошная ткань сражения должна распадаться на огромную, сложную, чрезвычайно быстро меняющуюся мозаику многочисленных мгновенных точечных стычек, без четкого фронта или флангов. В которой американская армия рассчитывает превзойти противника в мобильности, инициативности низовых подразделений, качестве и комплексности информационной осведомленности, способности создавать абсолютное превосходство в нужных ей точках и общей активности действий на ТВД в целом.

Противник в этой концепции должен быстро утратить адекватность понимания происходящего, распылить силы, потерять взаимодействие между ними, оголить коммуникации и захлебнуться в гигантском объеме поступающих сведений о быстро меняющейся обстановке. Что приведет к критичному росту его потерь в живой силе и технике, а также деградации воли к победе даже на уровне верховного командования и полной деморализации как армейских подразделений в пространстве войны, так и особенно гражданского общества в тылу.

Выводы.

Хотя из изложенного выше может сложиться впечатление о глубоком кризисе в вооруженных силах США, в действительности оно ошибочно. Американская армия продолжает оставаться одной из сильнейших на планете и будет таковой, по меньшей мере, в ближайшие 20 лет.

Однако при этом ее боевые возможности ограничиваются выставлением «на поле боя» одновременно не более 300 тыс. «штыков», из которых сухопутные силы не превысят 200 тыс. солдат и офицеров. Таким образом, Соединенные Штаты могут одновременно вести только одну активную войну в формате конфликта низкой интенсивности.

По этой причине даже предстоящий в среднесрочной перспективе вероятный вооруженный конфликт с КНР Америка намерена свести к сражению за ограниченный театр боевых действий в виде только Тайваня и растягивания пространства войны на юго-восточную часть Тихого океана (район Сингапур – Филиппины - Папуа-Новая Гвинея – Австралия – Индонезия), на котором США смогут задействовать до трех авианосных ударных групп и четверти остального состава флота, полагая этого достаточным для достижения превосходства над военно-морскими силами НОАК.

На европейском направлении командование армии США предполагает, в случае необходимости, создать обширное «пространство войны» в пределах бывших восточно-европейских стран: Польши, Словакии, Румынии, Болгарии и Украины. Не исключается перспектива его распространения на Белоруссию. При этом Прибалтика, ввиду очевидной отрицательности стратегической связности региона, американскими войсками обороняться не будет. Они ее оставят, как невозможную к удержанию.

В принципе, та же схема сохранится и в случае привлечения к войне на стороне США какой-то части европейских союзников по НАТО. Но этот аспект выходит за рамки настоящего анализа, потому далее не рассматривается.

Русстрат