КОГДА Я ВОЗВРАЩАЛСЯ ДОМОЙ ИЗ АРМИИ...

Когда я возвращался домой из армии, из литовского Паневежиса в свой родной Минск, меня всю дорогу преследовала эта песня - "Путь домой" (группы "Земляне").

Я прослужил в России полгода, в Ногинске, в учебке, в технической части 93810. А потом был отправлен в Паневежис, в/ч 26235. Мои сослуживцы говорили, что это "самая страшная часть", потому как там "ну очень жуткая дедовщина". По приезде выяснилось, что, похоже, так и есть. Но, слава Богу, перед самым нашим приездом, несколько человек из части были отправлены в "дисбат" за неуставные отношения. И поэтому наш призыв никто не заставлял стирать портянки, чистить сапоги и так далее.

Нас приняли достаточно "демократично" и дружелюбно. Паразитов отправили в дисбат, а те, кто имел такие наклонности, временно поутихли. Поэтому мы, наш призыв, смогли жить почти по своим правилам, а не по навязанным.

Когда я впервые попал в Литву, в Паневежис, мне показалось, что это просто какая-то другая страна, какая-то другая жизнь. Но, к счастью, все или почти все солдаты, все мои сослуживцы, оказались русскими - украинцами, белорусами, татарами, русскими, казахами... Почти со всеми я подружился.

Литва, Паневежис - это холодные, мокрые зимы, когда портянки, положенные на табуретку вечером, к утру не просыхают. Это в меру теплое лето, подкупающее своей достаточно северной теплотой и уютом. Это красивые девушки, говорящие по русски с акцентом, но любящие тебя не потому, что ты "иностранец", а потому, что ты человек...  Это красивые, чистые улочки, лишенные мусора... Это порядок, наведенный хозяином, которого никто не заставляет жить, как все...

Помню холодные, суровые зимы, когда мне пришлось стоять в караулке - охранять склад с ГСМ. Меня предупредили: вокруг бродят медведи и кабаны, которые могут нападать на человека. И поэтому на каждый шорох в кустах - при почти что полутьме и вихляющем на ветру темном фонаре - приходилось держать и уши, и зрение востро... И когда, действительно, среди дальних кустов мелькали фигуры кабанов, ты только наводил на них автомат, но не стрелял... Не то, что боялся их, а просто жалел...

Помню наряды на кухне... Когда более старший призыв, следующий по наряду,  отказывался по совершенно формальным пустякам, принимать наряд - мол, тарелки немытые, пол грязный и так далее... Приходилось чистить и драить кухню чуть ли не до 4 часов утра, а затем, уставшие до изнеможения, мы плелись в роту, чтобы поспать два часа до подъема...

Помню увольнения в город. Нас предупреждали, что литовцы могут бросать сверху на солдатиков кирпичи или кидать камни в спину... Но мне, кажется, повезло... Мне, когда я заходил в какой-то магазин, местные жители сочувствием выслушивали меня и давали то, что я хотел купить. А пару раз несколько местных жителей просто всучили мне в руки три или пять рублей и, сказав: "Я тоже был солдатом", молча и быстро удалились, чтобы я не успех их им вернуть.

Я до сих пор люблю Литву, Паневежис, просто влюблен в эту землю, этих людей, эту частицу моей жизни. Они - часть моей души. Все эти мишкинисы, павилонисы, бинчевы и прочие мои командиры, которым я всем сердцем обязан и которых всем сердцем люблю...