На поражение сборной России: почему лимит на легионеров не важен

Сборная России по футболу снова проиграла. И сразу после поражения со всех сторон посыпались предложения уволить Капелло (главного тренера), а также отменить лимит на легионеров. Впрочем, в ответ на второе предложение раздаются и голоса в пользу этого ограничения. Тем не менее, как мне представляется, лимит на легионеров вообще никак не влияет на ситуацию. Давайте разбираться, почему.

В каждой стране существует немалое количество секторов экономики, не очень конкурентоспособных и крайне уязвимых для импорта. У нас такой отраслью в силу естественных климатических причин выступает, например, сельское хозяйство. Очевидно, что имея урожайность в несколько раз ниже, чем более южный сосед, нельзя конкурировать с ним на равных. Если нужен зарубежный пример – пусть им будет американский автопром начала 70-х годов, выпускавший огромные и прожорливые автомобили, совершенно неуместные для разразившегося нефтяного кризиса, и проигрывавший конкуренцию импорту из Японии.

В таком случае для поддержки загибающейся отрасли здравомыслящее государство обычно принимает какие-нибудь меры: заградительные пошлины и различные сборы на импорт, дотации своим производителям, введение квот на ввоз продукции. К слову, проблема американского автопрома была решена именно так, да еще и США закулисным путем убедили Японию, что она сама должна ввести квоты на экспорт в Америку. Очевидно, что здесь страна восходящего солнца повела себя вовсе не как здравомыслящее государство, прогнувшись под своего старшего партнера. Впрочем, тогда он был очень силен.

При этом надо понимать, что хоть квота сама по себе – мера нерыночная и снижающая конкурентное давление на какую-то отрасль, но вовсе не всегда она фиксирует ситуацию «как есть», или, тем более, ведет к дальнейшей деградации. Бывают и обратные ситуации, когда ограничивающая квота позволяет получить местным производителям более или менее гарантированный рынок сбыта, и, используя его в качестве базы, развиваться для дальнейшей конкурентной борьбы с тем, чтобы импортёры даже не выбирали своих квот. Примерно так было в Америке – и квота на японские машины в итоге была отменена (правда, и нефтяной кризис закончился). То есть квота – хороший инструмент для поддержки либо заведомо более слабой, чем конкуренты, отрасли, либо оказавшейся в таком состоянии временно, из-за каких-то внешних факторов.

Ну а теперь давайте эти абстрактные экономические рассуждения перенесем на футбольную среду. Казалось бы, все приведенные выше мысли насчет квот должны быть справедливы для футбола: то есть мы ввели лимит на легионеров и получили стабильный спрос на игроков с российским паспортом, что позволит развиваться как им, так и футбольным школам, их продающим. Но это не так.

Все дело в одном маленьком ньюансе: как я уже писал в предыдущем абзаце, квота хороша тем, что «позволяет получить местным производителям более или менее гарантированный рынок сбыта, и, используя его в качестве базы, развиваться для дальнейшей конкурентной борьбы с тем, чтобы импортёры даже не выбирали своих квот». Так вот, дело в том, что рынок молодых футболистов, который квота предлагает использовать в качестве базы для развития, крайне мал по объему в деньгах в связи с тем, что 16-17 летний паренек чаще всего почти ничего не стоит. Да, Дзагоев перешел в ЦСКА за 400 тысяч евро, но это уникум, который, едва достигнув совершеннолетия, уже играл за сборную. На таких уникумах можно и нужно зарабатывать, но проблема в том, что их почти нет.

Таким образом, квота (или, как ее принято называть в футбольных кругах, лимит) введена впустую – она призвана защитить несуществующий рынок. Ее невозможно использовать в качестве базы для развития клуба или школы. Она не приносит дохода.

Если возвращаться к экономическим аналогиям – США закулисным путем, через правительство Японии, вводили квоты для поддержания большой тройки, потому что знали, что она, эта большая тройка, способна сама закрыть потребности внутреннего рынка, переждать на этом плохие времена и укрепиться, а значит, за таким решением не последует дефицит товара на рынке. У нас же в итоге наблюдается обратная ситуация: футбольная индустрия оказалась не в состоянии производить требуемое потребителями (клубами) количество футболистов – и на рынке образовался дефицит.

Это не значит, что лимит сам по себе вреден – без него логика рассуждений о низком объеме рынка, на котором не возможно зарабатывать и развиваться, не изменится. Лимит просто ничего не решает. Да, если мы его отменим, раздутые ныне зарплаты у игроков быстро уменьшатся, но качественней играть они вряд ли станут – в большинстве своем просто осядут в клубах нижней половины таблицы и ФНЛ. Дело не в том, что сейчас у них нет конкуренции, дело в том, что у нас мало условных Дзагоевых, которые, сходу влившись в клуб, начнут здорово конкурировать за место в основном составе. Которые будут приносить футбольной школе ощутимые деньги при продаже даже в юношеском возрасте. Которые станут основой нашей сборной.

Так что же делать? Ответ прост: нужно искать таких игроков. Нужна программа развития футбола, просеивающая огромное количество детей в поисках талантов. Ее не должно тащить на себе одно государство: можно например, обязать клубы иметь школы с определенным набором показателей (количество учащихся, полей, манежей, тренеров и т.д., но без обязаловки в виде своих воспитанников в составе). Нам нужно, чтобы условных Дзагоевых было много – и тогда все будет хорошо.

А лимит и в этом случае оказывается не важным: есть он, нет ли его, при массовости притока молодых талантливых игроков в клубы всем российским игрокам все равно придется выдерживать конкуренцию за место в составе. Так что, еще раз повторюсь, дело не в лимите.

P.S. Но как бы там ни было, а за сборную я переживаю. Ведь клуб можно выбрать, а сборная одна, с рожденья. И как бы она не играла, она наша.