Анализ развития российской системы в качестве экономической позволяет вычленить две модели ее развития. Первая – российская экономика является системным элементом капиталистической западной экономики с характерными чертами сырьевой специализации и поставки продуктов на внешний рынок с низкой добавленной стоимостью. Российская элита при этой модели становится частью мировой и начинает поддерживать свой высокий уровень потребления за счет сверхэксплуатации ресурсов государственной системы, растет внешняя финансовая зависимость и внутренняя социальная поляризация общества. Вторая модель – это развитие российской экономики как антисистемы в отношении Запада и создание собственной самодостаточной базы на основе автаркии своей экономики. В этот период происходит модернизация российского пространства, репрессивные меры в отношении олигархических слоев (элиты, интегрированной в западную систему потребления и нежелающей участвовать в модернизационном проекте), создается технологическая и материальная база, позволяющая данной системе поддерживать свой проект на протяжении жизни нескольких поколений. Основой данной системы является военно-промышленный комплекс и меры по контролю за потреблением элитарных слоев российского общества, что является важным элементом в системе, производящей, в силу целого комплекса причин, национальный продукт с невысоким уровнем конкурентоспособности. Последний фактор является очень важным элементом будущего интеграционного проекта.
В этом контексте интересным представляется опыт контроля за потреблением элитарных слоев общества в Китае времен Мао Цзэдуна и в СССР периода И.Сталина. По мнению французского исследователя Ф.Броделя: «… члены партии являются объектами чисток и кампаний самокритики. Прошла кампания трех, а затем и пяти «против». Первая имела место в январе – феврале 1952 г. и была направлена «против коррупции, разбазаривания ресурсов и бюрократизма» чиновников; она выявила скандальные упущения, которые были намерено раздуты, и стоила сельским жителям, ставшими в городах «партийными кадрами», потери достигнутого положения, к которому они слишком быстро привыкли. В тот же год прошла кампания пяти «против» (против коррупции, уклонения от налогов, казнокрадства, продажи государственного имущества, экономического шпионажа), которая привела к перетряхиванию кадров, к самоубийствам, многочисленным и строгим наказаниям. Безусловно, мы еще станем свидетелями других чисток, других кампаний самокритики, других самоубийств. Что касается студентов, число которых не перестает расти, то не проходит дня, чтобы их не «чистили» не унижали, не дисциплинировали, не принуждали к тяжелым работам в деревне или в городе.
Возвращаясь к развитию российского пространственного проекта, необходимо отметить, что в исторической ретроспективе поворотными моментами перехода от системной к антисистемной модели развития в отношении Запада являлись 1565 г. – введение опричнины и 1929 г. – отмена новой экономической политики. Обратными точками бифуркации, определяющими развитие системы, были 1860 г., и конец 80-х гг. ХХ в. В первом случае представители российской элиты были вынуждены бежать в 1917 году, во втором — антисистемный в отношении Запада проект был «продан» элитарными слоями СССР, которых уже не устраивали возможности потребления в советской социальной системе. В обоих случаях Большое евразийское пространство разрушалось и фрагментировалось.
В настоящее время перед российской элитой и государственной системой, находящейся в точке бифуркации, стоит очередная проблема выбора дальнейшего пути развития.
Первый путь предполагает комфортное существование постсоветской олигархической элиты в рамках дальнейшего вовлечения российской экономики в мировую систему капитализма, в качестве дополняющих экономик, сырьевых периферий. Данный путь не предполагает интеграционных процессов на постсоветском пространстве, а напротив, рассматривает их с точки зрения свободной торговли невыгодными и противоречащими интересам элит, которые стояли за дезинтеграцией СССР.
Второй, «автаркия Больших пространств», как геоэкономическая стратегия создания закрытых сфер влияния, которая предполагает обязательный императив реинтеграции. Механизм защиты такого пространства от внешнего деструктивного воздействия может варьироваться от полной закрытой системы (принцип «железного занавеса» И.Сталина) до полузакрытой (протекционистские меры в экономической сфере и сфере информации). Важным моментом для выживания таких систем становится период модернизации, который должен происходить согласно внешним импульсам развития открытых (западных) систем, обеспечивающих свою устойчивость за счет технологического лидерства.
Экономический рост России с начала нулевых происходил на базе первого – периферийного подхода. На этой основе Москва попыталась реанимировать интеграционные процессы на евразийском пространстве. Но это нерешаемая задача при данной экономической модели – любая реинтеграция постсоветского пространства противоречит фундаментальным интересам Запада. Слишком свежи воспоминания в западной мифологии о татарских ордах в Италии, казаках и гусарах в Париже, русских танках в Берлине. При периферийной модели экономического развития Москва попала в ножницы двойной зависимости – финансовой и ценообразующей. Цены на поставляемое сырье формируется в США, для США и их союзников, а основной валютой, за которую ведется торговля этим сырьем остается американской. Время сырьевого роста для России закончилось. Правда, для Запада в этой игре существуют более опасные переменные. В отличие от 1980-х, когда падением цен на нефть подрывалась советская система, в настоящее время главным выгодополучателем от ее реализации является Пекин. Таким образом, США, ослабляя российские военно-политические возможности путем сокращения поступлений в бюджет, вскармливают китайского дракона. Поэтому, это игра на падение цен на ресурсы не может быть долгой, но это не отменяет необходимости ускоренного отхода от сырьевой специализации.
Оценили 0 человек
0 кармы