Достоевский знал

Или: бесы, которые вернулись 

Итак, на следующей неделе Зеленский доводит до западных лидеров свой ошеломительный «победный» план – событие, которого ещё не было, но Фёдор Михайлович о нём уже знал аж 150 лет назад и до запятой (цитаты дословные): 

«Наконец разместились; утихла и музыка. Стали сморкаться, осматриваться. Ожидали с слишком уже торжественным видом – что уже само по себе всегда дурной признак… 

В зале… носилось что-то неладное». 

На сцену выходит Зеленский. 

«На губах его была самая сладчайшая из… его улыбок, обыкновенно напоминающих уксус с сахаром, а в руках листок почтовой бумаги…

Он поднял кулак, восторженно и грозно махая им над головой, и вдруг яростно опустил его вниз, как бы разбивая в прах противника. Неистовый вопль раздался со всех сторон, грянул оглушительный аплодисман. Аплодировала уже чуть не половина залы; увлеклись невиннейше: бесчестилась Россия всенародно, публично, и разве можно было не реветь от восторга?..

Последних слов даже нельзя было и расслышать за ревом толпы. Видно было, как он опять поднял руку и победоносно ещё раз опустил её. Восторг перешёл все пределы: вопили, хлопали в ладоши… Были как пьяные. Оратор обводил всех глазами и как бы таял в торжестве...

Тут была такая явная наглость, что возможности не было извинить... даже глупостью… Но в эту минуту целая толпа, человек в шесть, лиц более или менее официальных, ринулась из-за кулис на эстраду, подхватила оратора и повлекла за кулисы.

…он вырвался, вновь подскочил к самому краю и успел ещё прокричать что было мочи, махая своим кулаком:

- Но никогда Россия ещё не доходила…

Но уже его тащили вновь…

- Флибустьеры! - провопил он ещё визгливее и нелепее, и голос его пресекся. Он стал, ещё не зная, что он будет делать, но зная и ощущая всем существом своим, что непременно сейчас что-то сделает…

Страшный вызов послышался в этих словах, все это поняли. Обвинение было явное, хотя, может быть, и... внезапное. Похоже было на то, когда человек, зажмуря глаза, бросается с крыши...

Произведённое впечатление было болезненное. Все почувствовали нечто неблагополучное».

А в это время, на площади тоже творилось нечто невообразимое, бесноватая толпа весь день, до позднего вечера, размахивала жовто-блакитными флагами и скандировала проклятия в адрес России.

«– Cher, - говорил он мне уже вечером, припоминая всё о тогдашнем дне, – я подумал в ту минуту: кто из нас подлее? Он ли, обнимающий меня с тем, чтобы тут же унизить, я ли, презирающий его и его щеку и тут же её лобызающий, хотя мог отвернуться... тьфу!»…

И затем, «…произнёс он голосом, в котором задрожала какая-то нездоровая струна, – Если уж все они тут, на площади, при нас так бесцеремонно распоряжаются, то чего же ждать… от этого... если случится ему действовать самостоятельно»…

Прошло полгода…

«Гражданин… висел тут же за дверцей. На столике лежал клочок бумаги со словами и карандашом: «Никого не винить, я сам». Тут же на столике лежал и молоток, кусок мыла и большой гвоздь, очевидно припасенный про запас. Крепкий шёлковый снурок, очевидно заранее припасенный и выбранный, на котором повесился.., был жирно намылен. Всё означало преднамеренность и сознание до последней минуты.

Наши медики по вскрытии трупа совершенно и настойчиво отвергли помешательство».

Аминь.

Подписывайтесь на тг-канал Спокойно Z Маша