Александр Росляков. Черный пиар и выборы – как эти вещи стали неразлучными в России?

«Что-то случилось!» – носится в политическом воздухе России после отмены скандальных выборов в Приморье. Ощущение, что власть так заигралась в эти выборы по-черному, что сама не заметила, как перешла некую красную черту – и в страхе кинулась назад…

Но началась эта игра давно – практически с победы нашей демократии, когда буквально в считанные месяцы и даже недели стало ясно, что попасть между ее посулами и реалиями – непроходима.

Парадоксально – но отмена советской цензуры в итоге привела нас не к свободе слова, а к вырождению такой профессии как журналист. То есть кто, во-первых, честно излагает факты и свое к ним отношение – и, во-вторых, живет на заработок от указанных трудов. Но кто сейчас впрямь живет с того, что пишет – пишет в строго заданном его изданием ключе. Ни шагу вправо или влево, не дай Бог не в масть хвальнуть того или ругнуть другого – хоть бы он даже жрал на завтрак жареных младенцев: кому скоромно, а нашему Иван Ивановичу на здоровье! Но эта строевая обязаловка – уже не журналистика, а заказуха, пресс-обслуживание или как еще ни назови.

А кто все же рискует писать вольно, бесконвойно, уже на гонорары, составляющие нынче за такую вольность мизер, нипочем не проживет. И тогда он уже тоже не профессионал – а любитель, добывающий на жизнь чем-то еще.

И все опросы говорят, что львиная часть читателей не верит нынешней свободной прессе. Советской, хоть и подцензурной, но с допускавшейся еще между строчек правдой, извлекавшейся оттуда наторелым глазом, больше верили…

Но свято место пусто не бывает. И там, где наша прежде самая читающая в мире публика привыкла видеть этот знак печати, процвел махровым цветом так называемый «черный пиар».

Этот неологизм вполз в наш постсоветский лексикон эдакой блохой на теле нашей не особо чистой сроду демократии. Но затем эта блоха выросла в чудовищного монстра, индустрию с многомиллиардным оборотом, подчинившую себе все выборы, от райсоветовских до президентских. Этот «черный пиар» у нас уже приравнивали к пропаганде Геббельса, но, думаю, мы даже далеко ушли вперед – и по числу занятых в этой индустрии лжи, и по технологиям ее творенья.

По всей стране развернулась целая армия профессиональных, высокооплачиваемых лжецов, готовых за деньги сделать из любого негодяя и вора народного героя – и наоборот. В этой армии, питаемой «черным налом», масса бывших военных, выбитых со службы Родине прежде всего злой бескормицей. Родит же спрос на нее расхожая уверенность, что путем этих наемников, владеющих неким магическим ключом, можно и обезьяну сделать президентом – хватило б денег. И напротив – что без них уже не выбраться и самому достойному лицу.

Мне в силу названной погибели прямой профессии пришлось участвовать в разных пиар-десантах – где я узнал всю эту кухню изнутри.

Прежде всего кандидаты, на пиаровском жаргоне «дебиленки», бывают двух сортов. Идущие от себя лично – или нанятые, как марионетки, еще кем-то. Например один магнат-еврей желал прибрать некий промышленный объект – на что зарядил целый «пул» этих «дебиленков», кандидатов в областную думу. Победа даже части из них гарантировала принятие такого подзакона о приватизации, по которому объект доставался магнату за гроши. Наш округ был беднющим, потому на роль «дебиленка» взяли патриота и антисемита, определив ему свой имидж и программу, как стучать перед народом в грудь. По другим округам шли демократы, яблочники – и уже на свой лад стучали в свои груди…

Под кандидата создается штаб. Его начальник, чаще всего из бывших спецслужбистов, по-армейски отвечает за все – и на доверии распоряжается главной в деле «черной кассой». Официальный кандидатский фонд в сравнении с ней – жалкая мелочь.

Бригада делится на «аналитиков» и «полевиков». В первые входят политолог, психолог, статистики, «креативщики», журналисты, контрпропагандисты. Чем выше уровнем выборы – тем шире круг этих непосредственных «пиарщиков», изобретателей самой приманчивой для глупого народа лжи. Здесь строят этот «креатив» – набор словес и лозунгов для кандидата: «Сильным – работу, слабым – заботу! Рынок – но с человеческим лицом! Забота о детстве – инвестиция в завтрашний день!» – и т.п.

Политолог создает так называемый «слоган» – ударный посул кандидата, чтобы все, задрав штаны, помчались за него голосовать. К примеру, если кандидат – Петров, можно ударить на четыре «П»: «Петров! Порядок! Правда! Процветание!» И это ляпается на всех размашистых портретах кандидата. Контрпропагандист выискивает или вымышляет огрехи конкурентов – и дает рекомендации «на говно»: распечатать, например, фальшивую газету, повторяющую местную или центральную – и в ней забить какое-нибудь письмо от побочного сына конкурента: «Папа! Хочу посмотреть тебе в глаза!»

Чем больше черных денег вбито в эту кухню лжи, тем больше всякой выдумки и пакостей. Высший полет – скажем, накануне голосования, когда уже вся агитация запрещена и сопернику крыть нечем, разбросать листовки с вертолета: «Такой-то изнасиловал, а потом изжарил на мангале и сожрал свою трехлетнюю дочку». Потом судись хоть сто лет – но выборы уже проиграны.

Полевой штаб, на жаргоне – «ноги», занимается раздачей продуктовых подкупов, вербовкой местных активистов, обхождением квартир с рассказами о беспредельной любви кандидата «к людям», ради которых он и мать родную по частям продаст…

Сам он работает как проклятый – день тут кормит год, а то и все десять. Пресс-конференции, встречи с избирателями – лучше всего под концерт местных ложечников или привозных артистов. На все здесь своя такса: участие известного журналиста, ветерана, батюшки. Стыдно сказать, но я видел и такой прайс-лист, где значились услуги поголовно всех наших звезд эстрады: исполнение в агит-концерте песни, пожатие руки кандидата со словами: «Это мой старый друг, призываю за него голосовать!»

Еще важная часть – раздача предвыборных даров по адресам, влияющим на волеизъявление народа: компьютеры – в школы, медикаменты – в больницы, шифер – в коммунхоз. Местная головка, давно махнув рукой на всякую надежду после выборов, без этого реального клока шерсти даже не даст зала кандидату – уж не говоря о том, чтобы подмигнуть за него в день голосования…

При этом в пору выборов многие наши СМИ превращаются в омута самой бесстыжей лжи – не от хорошей жизни тоже. В свое время газеты путем экономической диверсии были поставлены в тотальную убыточность, смерть всякой собственной свободе: «Не я лгу – мошна лжет!» И свою жизнь после той смерти могли продолжить лишь на подсосе у размещающих в них свой пиар заказчиков. Даже само слово «напечатать» там подменилось невзначай другим: «разместить».

У пиар-контор сейчас в компьютерах сидят такие же, как на эстрадные услуги, тарифы на это размещение: цена для каждой из газет за полосу, полполосы, треть, четверть. Полоса в самых козырных федеральных газетах стоит «по-черному» около 50 тысяч долларов, за которые там кого угодно опорочат или вознесут. И это по сути у нас сейчас и есть единственный канал свободы слова: по черной таксе заплати – и тогда точно говори все что угодно.

И эта паразитическая блоха на теле нашей демократии уже вчистую подменила собой нашу демократию. Народ, лишенный честной информации, не может выбрать правильную власть – потому и живет неправильно: беднюще, унизительно, как не в своей стране, а на какой-то развернувшейся безмерно паперти. «Добрый мужчина, дайте пожалуйста на хлеб!» – этот ужасный глас чумазых сельских карапузов, что я услышал на одной пиар-кампании, стал воплем нашей вымирающей провинции.

И тут никакими запретами на вольное перемывание кандидатских косточек и прочими формальными заслонами в законодательстве не обойтись. Они не отменяют, а лишь вводят в более ухищренные русла это же блошиное вранье.

Действительная демократия, как власть народа – а не власть лохматого пиара, возможна только при действительно свободной прессе. При наличии такой профессии как честный журналист – который в погоне за сенсацией, но истинной, собьется с ног, чтобы впрямь доказать, что жрет Иван Иванович младенцев. Или не жрет. И этим заработает свой гонорар, завязанный на прибыль с тиража и авторитет у публики издания.

Как к этому прийти, я, честно говоря, не знаю. А те, кому положено по чину это знать, в силу их шкурных интересов в мутной нынешней воде будут грудьми стоять за эту муть. И сейчас вся наша выборная власть куда больше ответственна перед теми черными деньгами, за которые она дается, чем перед народом и страной.

Возможно, отменить при этом губернаторские выборы, от которых страна пошла вразнос – и был в свое время прямой долг главы страны. Потом в силу неясных мне причин эти выборы вернули – но уже в сильно усеченном виде с применением так называемого муниципального фильтра. Идея была – отсечь им явно криминальные или подставные кандидатуры вроде избранного в 2004 году архангельским губернатором Киселева, работавшего ранее директором крошечной молочной фабрики.

На деле же вышло то, о чем один кандидат в губернаторы сказал своей пиар-команде: «Теперь не вас, шакалов, греть надо, а самый верх, где решаются вопросы!» Раньше на выборах больше рулили местные барыги, стали больше рулить центральные. Но достойных губернаторов – вроде назначенного еще в 1993 году белгородского Савченко – в итоге не прибавилось.

И после всех похабных подтасовок на выборах губернатора Приморья, да еще попавших в прямой эфир – впору хоть снова отменять эти выборы, ставшие синонимом какого-то нашего национального позора.

Само по себе это еще не требует великого ума; и очень бы хотелось знать, что дальше на уме у нашей государственной верхушки?

Она уже настолько превратилась в эдакую «вещь в себе» и для себя, что на ее фоне все тайны сталинского, брежневского или ельцинского двора – просто секрет полишинеля. Непроницаемые маски Путина, Медведева и прочих высших лиц поневоле наводят на мысль о каком-то диком, как у Гюльчатай перед Петрухой, страхе показать хоть на чуток их подлинные личики.

И выборная кампания Медведева, и последняя Путина были так отшлифованы и ограждены от всяких «вражеских» теледебатов, словно они нам не свои – а в духе Штирлица разыгрывают своего среди чужих. И только где-то взаперти, плотно задернув шторы, дают выход их настоящим чувствам и разгримированному перед сном лицу.

Чем вызван этот страх, сквозящей в абсолютной тайне вокруг принятия высших решений и назначений? Почему наша власть панически дрожит раскрыться перед своим народом? Она действительно желает одолеть нашу державную разруху, или все ее телодвижения на этот счет – только прикрытие, легенда, под которыми творится чья-то чужая вовсе воля?

Вот что хотелось бы, разбив сегодняшнюю скорлупу тотального пиара, допонять. Иначе эти выборы вслепую, жизнь вслепую с опорой не пойми на что – непродуктивны и губительны в конечном счете для отдельных душ и всей страны.