Александр Росляков. Свобода – птица кровожадная. Как Сталин придал ей большие крылья

…А с другой стороны, посол Зурабов, здорово помогший нашему разрыву с Украиной, может, и не так был неправ? А то что бы мы сейчас делали, думали, писали, показывали по ТВ – если б не эта враждебная нам до судорог Украина, еще и подбившая поганый Запад навставлять нам в колеса санкционные палки? Кого клеймили б за наши адские провалы – не будь этих так кстати подвернувшихся внешних чертяк?

Еще в советское время кто-то сочинил эпиграмму на посредственного поэта Смирнова, ярого антисемита, вдобавок карликового роста:

Ты сам горбат,

Стихи твои горбаты.

Кто виноват?

Евреи виноваты.

Сегодня это можно так перефразировать под наш народ, налившийся ненавистью к внешнему миру:

Ты сам горбат,

Вожди твои горбаты.

Кто виноват?

Европа виновата!

Народ винит власть в том, что она – точно такая же, как и он сам: вороватый, вяловатый, падкий на всякую халяву и обман ближних. Дескать мы уж такие как есть – а ты, власть наша, будь такой, каких нас нет, какими мы себе только в блаженном сне приснились!

Но так не бывает никогда!

А как же было при Ленине и Сталине, когда наша страна творила чудеса в труде и обороне – при каком-то фантастическом единодушии народа и правителей? Вовсе не волей небес это произошло, как кажется сейчас.

В Октябрьскую революцию 1917 года и в последующую гражданскую войну в России произошли самые демократические выборы: народ своим хребтом, кровью выбрал именно тех, в ком видел выразителей своих заветных чаяний. Тех, кто подтвердил той же личной кровью и отсидками в царских тюрьмах свою приверженность народным идеалам.

Глупые хулители той смычки сегодня порют несусветную чушь, будто народ под неким рабским страхом вкалывал на сталинских стройках, творя немыслимые прорывы в авиапроме, станкопроме, в космических отраслях. Нет, рабы способны только портить высокотехнологичный инвентарь. И лишь свободные бескрайне люди могли летать как Чкалов, конструировать как Туполев и Королев, сочинять как Шостакович, Маяковский, Пастернак, двигать науку как Келдыш, Семенов, Капица, Йоффе. Ну, и так далее.

Но свобода – вещь крайне непростая. Не вкладывается целиком в такие общественно-философские понятия как осознанная необходимость или «кончается, когда наступает на чужие пятки». Свобода – это что-то поэтическое, крылатое, порой весьма жестокое против тех, которые мнятся ей ее ограничителями. И бесконечно благодарная тем, кто дает ей развернуться во всю ширь.

Сталин ей это дал – любой действительный творец при нем мог наполнить свои легкие этим безумным вкушением бескрайности своих творческих помыслов. Хочешь лететь за край света, через Северный полюс в Америку – лети! Хочешь, будучи безруким инвалидом, возглавить самый дрянной колхоз, чтобы сделать его лучшим в стране, имея толк и волю к этому – возглавь! Хочешь родить симфонию, которая потрясет весь мир – роди: самый дорогостоящий симфонический оркестр тут же будет в твоем распоряжении.

Ну, а что враги той сумасшедшей свободы, реальные или мнимые, имевшие иные виды на пошедший сказочно процесс, уничтожались беспощадно – это ведь тоже знак свободы, захлестнувшей озаренные ей сердца. Свобода – это не канарейка в клетке из законных прутьев, а кровожадный орел, витающий выше любой законной крыши.

И мы на какой-то недолгий, в историческом исчислении, миг сполна вкусили этой сладкой, обагренной неизбежной кровью пищи. Итог той разразившейся у нас при Сталине свободы был бесподобен по всем мировым меркам. Уже в считанные годы после войны, разорившей нашу страну чуть не дотла, мы стали самым опасным конкурентом для США, как раз нажившихся на той войне. Создали свой фантастический ракетоносец Ту-95, летающий по сей день – и ядерный заряд к нему. Выдали на-гора такую науку и культуру, такой кинематограф – что Запад вспотел и охренел. И снял свою шляпу перед нами в виде массы нобелевских и прочих премий за наши орлиные полеты.

Потом мы как-то перегорели – и наш выложившийся сполна на короткой исторически дистанции народ, и наши власти, испытавшие «головокружение от успехов», забуревшие и оборзевшие. Ну, такова жизнь: сегодня ты чемпион, завтра – кто-то другой. Только не надо опускать рук, надо бороться за послезавтра, которое обязательно придет и принесет новые победы, если за них бороться от души.

Вот что такое настоящая свобода – а не то жалкое подобие ее, что нынче лепят то ли олухи, то ли вредители вроде Чубайса, Кудрина и прочих наших певчих этой «рыночной руки».

Эта рука, нет спору, тоже хороша – когда входит неким добавочным инструментом в национальную конфигурацию. Но становится нелепой, мертвой культей, если никакой другой идеи кроме нее нет.

Ну, и тем более – вот этот поиск зарубежных виноватых. Мы что, совсем сдурели, чтобы пенять на наши неудачи нашим же врагам? Мы ждем от них, чтобы они опомнились, перестали нас хлестать, как мы их хлещем – и приступили бы к подъему нашей экономики?

И это уже никакая не свобода, а самое что ни на есть мозговое рабство – полагать, что наше благополучие зависит от милости или немилости наших врагов.

Как только мы воспрянем из той сижи, где власть кивает на народ, а народ на власть, и напряжем свою победоносную струну, как это уже было ранее – так тут же к нам потянутся и все украинцы и прибалты.

А что надо для этого? Совсем немногое – стряхнуть с себя ту сонную одурь, которая накрыла нас в последние годы. Дескать однова живем – а завтра хоть потоп. Но на почве такого негодного единения власти и народа потоп будет уже сегодня.