Убийство Олеся Бузины: борьба за право быть слабым

Убийство украинского оппозиционного журналиста Олеся Бузины со всей возможной прямотой поставило перед украинцами важнейший вопрос последнего года – кто в нынешней войне имеет право считаться слабым. От ответа на этот вопрос зависит пусть не исход войны, но как минимум ее этика.

В обычной этике принято сочувствовать тем, чья нравственная величина обратно пропорциональна физической. Давиды против голиафов, спартанцы против персов, польская кавалерия против танков Гудериана – в таких схемах моральная поддержка всегда достается слабому. Потому что сражаться против превосходящих сил – это торжество духа над обстоятельствами. И именно за этот штандарт весь минувший год ведут информационную войну Киев, Москва и «непризнанные республики».

Кем был Олесь Бузина

Сорок пять лет, киевлянин. Публицист, писатель, автор книг «Верните женщинам гаремы» и «Воскрешение Малороссии». Не любил Тараса Шевченко, был сторонником «русского мира», призывал бороться с фашизмом. Антилиберал, гомофоб, противник дрейфа Украины на Запад. В 2012 и 2013 годах пытался начать политическую карьеру депутата от партии «Русский блок» – оба раза проиграл. В январе 2015 года стал главным редактором принадлежащей Ринату Ахметову газеты «Сегодня» и спустя два месяца ушел с должности, обвинив собственника в цензуре. 16 апреля убит в Киеве четырьмя выстрелами возле подъезда собственного дома. Убийцы скрылись на автомобиле с литовскими номерами – позже машину найдут брошенной на одной из соседних улиц.

Олесь Бузина не был первым в украинском списке громких политических смертей. За минувшие два месяца погибли несколько украинских экс-чиновников. В ночь на 28 февраля выбросился из окна экс-глава фонда Госимущества и экс-депутат от Партии регионов Михаил Чечетов. 9 марта покончил с собой его коллега по фракции Станислав Мельник. 12 марта совершил самоубийство экс-руководитель Запорожской облгосадминистрации Александр Пеклушенко. А накануне убийства Олеся Бузины неизвестные застрелили экс-депутата от Партии регионов Олега Калашникова. Это совпало с периодом активности украинской Генпрокуратуры, которая стала возбуждать дела против чиновников времен Виктора Януковича. Многие расценили вереницу убийств как чьи-то попытки спрятать концы в воду. Точнее, в землю.

Но в отличие от экс-депутатов Олесь Бузина не был ни политиком, ни бизнесменом. Он был равен самому себе – за ним не было крупной компании, политической карьеры и громких адресных разоблачений. Он не подходил на роль человека, которого могут убить из-за бизнес-конфликта, его не привлекали как свидетеля по громким уголовным делам. И именно поэтому привычная схема «кому выгодно» в его случае начала пробуксовывать.

Реакция общества

Главный раскол в украинском обществе строится вокруг вопроса о том, кому выгодна смерть Олеся Бузины. Самые популярные версии – конспирологические. По одну сторону баррикад винят Кремль и с секундомером в руках высчитывают разницу между временем убийства и соответствующим вопросом Владимиру Путину во время прямой линии. На другом конце полюса те, кто любит обличать «киевскую хунту» и мировую закулису. Первые убеждены, что «русский мир» и его адепты хотят раскачать Украину, чтобы ослабить позицию Киева. Вторые считают, что авторами убийства могли стать украинские спецслужбы либо те, кто видит в убийстве лучший способ поставить точку в дискуссии. Для обоих лагерей виновник происходящего – соседское государственное чудище, которое, как известно, обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.

Злая ирония происходящего в том, что семь недель назад мы уже были свидетелями подобного раскола. Убийство Бориса Немцова разделило российское общество на тех, кто видел в происходящем руку собственных спецслужб, и тех, кто видел заграничные отпечатки. Конечно, можно сказать, что удельный вес Немцова и Бузины был разным, но это понятно лишь знатоку, а для западного обывателя, не погруженного эмоционально в происходящее, эти две ситуации, скорее всего, будут идти через запятую.

Для российского государственного левиафана убийство Бориса Немцова стало вызовом – и теперь точно в такой же ситуации оказался Киев. В обеих историях главный вопрос звучит вполне по-революционному: кто тут власть?

Потому что государство среди прочего должно обладать монополией на насилие. Тот же Майдан нарушил эту монополию у государства, которое создавал для себя Виктор Янукович. Его персональная Украина начала рушиться не в тот момент, когда «Беркут» стрелял в протестующих, а в тот, когда в ответ начали прилетать «коктейли Молотова». В итоге Украина Виктора Януковича закончилась и началась Украина победившего Майдана.

Нечто похожее было и в Донбассе. Украинское государство ушло оттуда в тот момент, когда в Донецке захватили здание облгосадминистрации и захватчикам за это ничего не было. В соседнем Харькове, кстати, в тот же самый день тоже захватили ОГА, но приехала милиция и выбила митингующих. В итоге Харьков сегодня принадлежит Украине, а Донецк – нет.

И теперь главный вопрос состоит именно в том, сможет ли страна закрепить монополию на насилие за новой редакцией государства.

Кто тут слабый

В том, как реагируют на убийство Олеся Бузины, есть еще одна сторона, которую можно назвать битвой за право считаться слабым. Нечто подобное мы весь год наблюдаем в заявлениях российского МИДа, который настаивает, что никаких российских войск в Донбассе нет, а всей военной мощи большой Украины противостоят маленькие, но не сломленные «непризнанные республики».

Москва транслирует всю войну как битву украинского дракона с сепаратистским Ланселотом. Симпатии всегда на стороне слабого: тот, кто борется с большим и сильным соперником, всегда может претендовать если не на поддержку, то как минимум на сочувствие.

Но и Киев видит себя в роли слабого. Только украинский Ланселот в этой интерпретации сражается с сильным и могущественным драконом в лице России. И по другую сторону окопов для Украины не шахтеры с ополченцами, а кадровые российские военные, снабжение и снаряжение, которое делает их физически сильной стороной, но нравственно слабой.

Москве тоже хочется быть слабой. Ее можно понять: если вдруг бурятские танкисты в Донбассе сменят свой «добровольческий» статус на «кадровый», то и вектор восприятия сменится. И уже не большой украинский Голиаф будет сражаться с донецко-луганским Давидом, а наоборот – триста украинских спартанцев будут держать оборону против двуглавых орлов на знаменах российского Дария. Поэтому в неофициальных комментариях сторонников Кремля ситуация последнего года подается не как война большой России против маленькой Украины, а как эпическая битва «русского мира» против «западного». То есть осажденная крепость традиционных ценностей держит оборону против либеральных щупалец, рискующих лишить страну ее коллективной идентичности.

Убийство Олеся Бузины сегодня используется каждой стороной для того, чтобы усилить близкую им интерпретацию. Людей можно понять. Слишком уж велико искушение – поверить в то, что у твоей страны кристально чистая совесть, а все зло – дело рук ее врагов. Происки заокеанских агентов, которыми в Москве любят объяснять любое снижение надоев, всегда вызывало на Украине однозначно насмешливую реакцию. А теперь в такую же ловушку угодил сам Киев. Как и в случае с Борисом Немцовым, расследование должно не столько прояснить, «кто виноват», сколько ответить – «кто не виноват». Систему характеризует не сбой, а реакция на него, и многое будет зависеть от того, сумеет ли Киев доказать, что правила «русского мира» не выходят за пределы российских пограничных столбов.

Павел Казарин – журналист, публицист, Киев

Источник : http://carnegie.ru/2015/04/17/ru-59815/i7av