«Только коалиция марксистов и исламистов может разрушить Соединенные Штаты!» Эти слова написал международный террорист Ильич Рамирес Санчес, известный своим соратникам как Карлос, а полиции западных стран как Шакал. Теперь этот герой европейских леваков 70-х, организовавший серию громких терактов в Западной Европе и повоевавший под знаменами различных «Красных бригад», «Красных армий» и «Революционных ячеек», отбывает несколько пожизненных заключений во французской тюрьме Клерво. Там этот легендарный борец за торжество марксизма во всем мире неожиданно для многих стал мусульманином и даже написал книгу «Революционный ислам».
Еще несколько лет назад газеты писали о перекраске Карлоса из красного цвета в зеленый как о забавном курьезе. Но сегодня очевидно: старый террорист знал, что делает. Отряды Исламского государства в Сирии и Ираке бросают вызов «безбожному буржуазному» Западу. А про «справедливую революцию» теперь чаще говорят джихадисты, а не коммунистические активисты. Под их черные знамена собирается и молодежь из западных стран – несколько тысяч «мечтателей о новом мире» из Франции и Великобритании, Германии и Бельгии, из России и СНГ. Причем не только из семей «этнических мусульман».
Сложно представить, чтобы Шакал молился пять раз в день или соблюдал Рамадан. Скорее всего, он просто одним из первых понял, что исламская идея может стать заменой проигравшей коммунистической мечте. Что радикальный ислам перехватил у коммунизма знамя борьбы с США и мировым империализмом.
Коммуна мечтателей
Дешевые рубахи, мусульманские шапочки, бородки, настороженные глаза. Молодые парни лет двадцати смотрели на меня с недоверием и удивлением. Дело было в конце 90-х, тогда Дар уль-Улюм (исламский университет) Хаккания близ пакистанского Пешавара считался кузницей талибских кадров – здесь получали образование многие лидеры «Талибана». Отучившись в этом престижном учебном заведении, многие командиры талибов даже добавляли к своему имени приставку «Хаккани». Но шестеро парней, разглядывавшие меня, были особенные, глава медресе Маулана Сами уль-Хак разрешил встретиться с ними не сразу. Это были студенты-иностранцы из бывшего СССР – в основном из Таджикистана, один – из Узбекистана.
Недоверие постепенно сменилось любопытством. Один из этих парней, представившийся Рахманом, начал первым: «Ты из России? А я там жил недолго». А потом пошли рассказы. Как он работал в Москве на сборочном конвейере ЗИЛа в начале 90-х, как его унижали и обирали московские менты, как он вернулся домой в Таджикистан, заинтересовался исламом, но быстро разочаровался в таджикской религиозной оппозиции (они там тоже все продажные). Поэтому поехал в Пакистан. Другой рассказывал, что приехал в Исламский университет в Исламабад, но там ему не понравилось (университет выступает против радикализма), и ему сказали, что есть место, «где учат как надо».
Поражало, что они совсем не говорили о религии. Зато много – о вранье властей и коррупции, о кумовстве политиков и о невозможности пробиться, если ты не связан с влиятельным кланом. И вывод был такой: «Путь один, брат! Нам всем нужно настоящее исламское государство, где будет справедливость». Этими парнями действительно двигала вера – вера в счастливое будущее, в мир, где все равны, где все люди братья перед лицом Всевышнего. Где не будет войн. Где богатые честно платят «закят» (налог на бедных), а потому нет бедности. Где всеми управляют праведники под контролем народа. В сердце этих ребят жила утопия, каких немало породил XX век. Ради этой утопии они были готовы и умирать, и убивать: на стенах в комнате этих парней висели самодельные плакаты: «Исламские отряды занимают Среднюю Азию».
Тогда я впервые взглянул на мир их глазами: Запад – «крестоносцы», которые поддерживают и вооружают «всех этих мунафиков» (ложных мусульман), управляющих их Таджикистаном, или Пакистаном, или арабскими странами. Запад поддерживает коррупцию, продажные режимы, убивает тех, кто верит в Аллаха, руками мунафиков. А эти парни готовы были нести счастье всему миру и освобождать всех от продажной власти, мечтали сделать всех свободными и счастливыми. Казалось, еще немного, и они споют: «Гренада, Гренада моя!» «В России тоже будет ислам – по-любому, брат!» – сказали мне на прощанье.
Через несколько лет тогдашний военный лидер Пакистана генерал Мушарраф запретил иностранцам учиться в религиозных заведениях, потом начали закрывать и так называемые незарегистрированные (неофициально действующие) медресе, куда поначалу перебрались иностранцы, подобные моим собеседникам. Эти действия властей привели к печально известному мятежу Красной мечети в Исламабаде в 2007 году – тогда джихадисты попытались установить на территории мечети и медресе режим «настоящего ислама». Дело кончилось большой кровью.
Многие иностранные студенты, учившиеся в пакистанских медресе, тогда переехали в Афганистан. Кто-то из них там и погиб, кто-то вернулся домой бороться за «настоящий ислам» или попал в ряды ИГИЛа, чтобы построить «настоящее исламское государство».
Вопрос о власти
Ключевое слово в названии Исламское государство – это слово «государство». Исламисты мечтают о возвращении халифата – государства, которое было основано в VII веке и которым после смерти пророка Мухаммеда управляли первые четыре праведных халифа. Это время представляется джихадистам золотым веком, счастливой эрой, когда уммой (исламской общиной) правили святые люди, а последователи ислама были едины и счастливы. Конечно, это миф, такого рая на земле на деле не существовало – держава праведных халифов была не менее жестокой, чем другие державы того времени (трое из четырех халифов-праведников были убиты). Но миф всегда будет популярнее учебников истории.
Конечно, даже самые фанатичные джихадисты понимают, что возродить державу раннего Средневековья в наше время не получится. Исламисты часто утверждают, что их конституция – Коран. Только проблема в том, что Коран – никакая не конституция, в нем вообще не говорится, каким должно быть государственное устройство, как следует организовать власть, как управлять страной. Собственно, поэтому все радикальные исламистские проекты нашего времени – от талибов до ИГИЛа – это поиск формы нового халифата, современного исламского государства.
ХХ век породил немало концепций такого рода, которые хорошо объясняют, за что воюют исламские радикалы. Например, известный пакистанский идеолог исламизма Абул Ала Маудуди, основатель ведущей в Пакистане религиозной партии «Джамаат-и-Ислами», предложил концепцию «теодемократии». По мнению Маудуди, на Западе источником суверенитета и закона выступает народ, что приводит к нарушениям демократии и власти человека над человеком. В настоящем же исламском государстве сувереном должен быть Всевышний, а граждане страны – объектом божественного суверенитета. Власть в такой стране будет нести ответственность и перед народом, и перед Аллахом, что, по мнению Маудуди, не оставляет места для коррупции и несправедливости.
Закон в этой религиозной идиллии должен базироваться на Коране и решениях праведных халифов, а править должен Амир, но это ни в коем случае не король, шах, раджа или президент, а праведник, который избирается народом с учетом мнения улемов. Такое государство не признает классов, каст, сословий и даже профессиональных священнослужителей. Все равны и все могут принять участие в законотворчестве. Труд в таком обществе – честь и обязанность. А свободу ограничивают лишь божественные предписания, назначенные ради блага людей.
Другой знаменитый идеолог джихадизма, египтянин Сайид Кутб предложил идеологию, которую нередко называют анархо-исламизмом. В представлении Кутба, мусульмане должны противостоять любым попыткам установить власть одних людей над другими, ибо подчиняться правоверный может только Аллаху. Путь к счастью и равенству лежит через отказ от любой власти, кроме власти Всевышнего, для чего необходимо создавать свободное исламское общество, живущее по принципам «настоящего ислама», где исключена эксплуатация человека человеком, а все живут свободным трудом. Работы Кутба оказали большое влияние на печально известного Усаму бен-Ладена.
Трудно не заметить сходства этих идей с утопиями социалистов разных мастей образца XIX – начала XX века, из которых вышли большевики (с поправкой на религиозность). Эти самые идеи способствовали появлению и талибов, и Исламского государства.
Мы новый мир построим
Первую в наше время попытку создать исламское государство предпринял Иран во главе с имамом Хомейни. Однако иранский вариант многие исламисты правильным не считают, поскольку в Иране сохранились «западные» структуры власти – парламент и президент, хоть они и действуют под религиозным присмотром духовного лидера государства, рахбара. Но на халифа и халифат такая структура явно не тянет. К тому же иранцы – шииты, а большинство новых исламистов – убежденные сунниты.
Решительно принялись строить новый халифат талибы в Афганистане, где бойцы «Талибана» заняли большую часть страны с середины 1990-х годов. Глава талибов мулла Омар даже объявил себя амир-уль-муминином – главой правоверных. Большое влияние на него оказали идеи Маудуди и представления деобандской школы ислама (названной так в честь радикального Деобандского мусульманского университета в Индии). Он подошел к вопросу создания «настоящего исламского государства» просто – отказался от всего, по его мнению, не исламского. Мужчин обязали носить бороду, женщин одели в бурки (балахоны, скрывающие лицо и фигуру), под запретом оказалось телевидение, фотографии живых существ, музыка, живопись.
Всем своим нововведениям мулла Омар находил объяснение в хадисах (высказываниях пророка Мухаммеда) или в практике праведных халифов. Например, запрет телевидения объяснялся хадисом, осуждающим «лицезрение греховных вещей», а поскольку слушать было не запрещено, то радио в Афганистане осталось – но без музыки, которая тоже считалась греховной. Ислам муллы Омара – это ислам малообразованного муллы из захолустья, даже многие исламисты осуждали и высмеивали талибов. Главная проблема «Талибана» была в том, что «черные муллы» сконцентрировались на внешних признаках «настоящего ислама» и мало внимания уделяли той же экономике. Из-за этого быстро утратили массовую популярность, а потому столь легко потеряли власть.
Боевики Исламского государства, насколько можно судить, ведут себя по-другому. Так, они с готовностью используют столь осуждаемое талибами видео: распространяют в интернете ролики с казнями «неверных». Позируют, демонстративно разрушая «греховные памятники» древнего Междуречья, нисколько не стесняясь камеры. Пропагандистские ролики ИГИЛа нередко сопровождают нашиды (исламские песнопения). Исламское государство, похоже, намерено уделять внимание и экономике – во всяком случае, боевики уже захватили нефтяные месторождения на подконтрольных территориях и наладили нефтеторговлю.
Но главное, ИГИЛ упорно и последовательно занимается пропагандой – в интернете, в социальных сетях, на специальных сайтах. Ролики ИГИЛа распространяются и в Азии, и в Европе, и в США. И это не просто пропаганда какой-то группировки, это пропаганда очередной утопии, мечты – о равенстве, о справедливости, о счастливом обществе, «где дети все учатся в школе и сыты всегда старики».
Евгений Пахомов – журналист, индолог
Источник : http://carnegie.ru/2015/04/10/ru-59736/i67w
+
Оценили 0 человек
0 кармы