Философия для непосвящённых.

Многие западные интеллектуалы ХХ века были обеспокоены влиянием на умы и нравы людей стремительного развития науки и появления многочисленных областей специализированного знания. Опасаясь, как бы философия не потеряла своей актуальности для будущих поколений, Бертран Рассел написал эссе «Философия для непосвящённых», в котором сетует на присвоение наукой заслуг философии, предостерегает от последствий недостатка философии в жизни и превозносит блага, которые может принести даже пятиминутное ежедневное упражнение в ней.

Начиная со времён первых цивилизованных сообществ человечество сталкивается с двумя типами задач. Первый тип задач связан с укрощением сил природы, приобретением знаний и умений, необходимых для создания орудий труда и вооружений, разведения полезных животных и выращивания полезных растений. Решение этих задач зависит от развития науки и технологии и требует наличия достаточного количества квалифицированных специалистов.

Второй тип задач, иногда ошибочно считаемый менее важным, связан с идеями и идеологиями: демократией и диктатурой, капитализмом и социализмом, международным правительством и международной анархией, свободой мысли и догмой. Лабораторные исследования здесь не помогут. Чтобы сделать наилучший выбор, необходимо изучить жизнь людей в прошлом и настоящем, и определить, что ведёт к счастью, а что — к несчастью.

Анализируя опыт предыдущих поколений, мы очень скоро понимаем, что умножение знаний само по себе не ведёт к повышению уровня счастья и благополучия.

Впервые научившись обрабатывать землю, люди основали жестокий культ человеческих жертвоприношений. Люди, первыми укротившие лошадей, использовали их для грабежей и разорения мирных поселений. Когда на заре промышленной революции был открыт машинный способ производства изделий из хлопка, последствия были ужасными: возглавляемое Джефферсоном движение за освобождение рабов в Америке, которое находилось в шаге от успеха, сошло на нет; эксплуатация детского труда в Англии достигла небывалых масштабов; а империализм в Африке получил второе дыхание из-за расчёта на то, что чернокожие люди начнут носить изделия из хлопка. В наши дни сочетание научной мысли и новых технологий породило атомную бомбу, которая держит в страхе население целой планеты.

История показывает, что одного знания мало — необходима мудрость.

И если мудрости вообще можно научить, то учить ей нужно не так, как науке.

«Философия» буквально означает «любовь к мудрости»; она нужна человечеству, чтобы новые технологии, открытые учёными и вверенные правителям простыми гражданами, не погубили всех нас. Но философия, которая должна быть частью общего образования, отличается от философии специалистов. В любой области знания есть часть, которая имеет ценность для широкой публики, и часть, которая представляет интерес только для профессионалов. Историки ведут споры о причинах неудачного похода Синаххериба в 698 году до нашей эры, но не-историкам нет необходимости знать о том, чем этот поход отличался от удачного похода тремя годами ранее. Профессиональные эллинисты спорят о пьесах Эсхила, но эти споры не интересны тем, кто просто хочет познакомиться с литературой древних греков. Точно так же люди, решившие посвятить свою жизнь философии, должны разбираться в вопросах, о которых широкой публике знать не обязательно — например, о споре об универсалиях между Фомой Аквинским и Дунсом Скотом.

С первых дней своего существования философия пыталась ответить на два вопроса: «как устроен мир?» и «как правильно жить?».

Начиная с Гераклита и заканчивая Гегелем и даже Марксом, философы занимались обоими вопросами; они не концентрировались только на теоретическом или только на практическом аспекте, но стремились разработать теорию вселенной, из которой можно было бы вывести практическую этику.

Философия граничит с наукой с одной стороны и с религией — с другой.

Философия как наука и логика

Вплоть до XVIII века наука была частью философии, но затем значение слова «философия» сузилось, и к ней стали относить только самые общие и спекулятивные вопросы в сферах, которыми занимается наука. Часто говорят, что философия не способствует прогрессу, но это не совсем так. Как только становится возможным дать точный ответ на какой-нибудь древний философский вопрос, новоприобретённое знание квалифицируется как «научное», а заслуга философии забывается.

Начиная от древних греков и вплоть до Ньютона знания о планетах были частью философии, так как были ненадёжными и спекулятивными. Ньютон сделал их частью науки, доказательно связав закон тяготения и законы движения планет. В VI веке до нашей эры Анаксимандр разработал теорию эволюции, гласившую, что люди произошли от рыб. Она относилась к области философии, поскольку не была подкреплена фактами. Теория эволюции Дарвина, с другой стороны, была научной, потому что опиралась на найденные окаменелости.

Можно сказать, что наука — это всё то, что мы знаем,

а философия — всё то, чего мы не знаем.

Но не стоит недооценивать роль философских рассуждений в приобретении точного научного знания. Догадки пифагорейцев об устройстве вселенной, Анаксимандра и Эмпедокла об эволюции и Демокрита об атомной структуре материи предоставили учёным более поздних времён ценные гипотезы.

Философия отвечает за формулировку общих гипотез, которые наука ещё не в состоянии проверить; но когда такая возможность появляется, гипотезы становятся частью науки (при условии, конечно, что они подтверждаются).

Польза философии в её теоретическом аспекте не ограничивается выдвижением догадок, которые затем надлежит подтвердить или опровергнуть науке. Некоторые люди слишком очарованы научными достижениями и забывают о том, что науке неизвестно; другие же акцентируют внимание на том, что науке неведомо и, как следствие, приуменьшают её достижения. Те, кто считает, что наука содержит ответы на все вопросы, становятся самоуверенными и пренебрегают вопросами, на которые нельзя дать точный научный ответ. Такие люди убеждены, что квалификация важнее мудрости, а убивать людей при помощи последних достижений техники — более прогрессивно и, следовательно, лучше, чем продолжать жить по-старому. Те же, кто пренебрежительно относится к науке, как правило, цепляются за отжившие суеверия и отказываются признать, что наука может привести к существенному росту благополучия, если использовать её мудро. Оба этих подхода одинаково предвзяты и ограничены.

Задача философии — показать как пользу, так и недостатки научного знания.

Есть много актуальных теоретических вопросов, на которые наука не способна дать ответ — по крайней мере, в настоящий момент.

Продолжается ли жизнь после смерти в той или иной форме, и если да, то только некоторое время или вечно? Может ли сознание управлять материей, или же материя полностью властвует над сознанием? А, возможно, и сознание, и материя в определённой степени независимы? Есть ли у вселенной цель? Или всё в ней происходит по инерции? Быть может, она на самом деле хаотична, а законы природы — просто наша фантазия, обусловленная нашей склонностью к упорядочиванию? Существует ли Высший замысел? Имеет ли жизнь смысл, или же наши претензии на смысл — не более чем проявление чувства собственной важности?

Я не знаю ответов на эти вопросы и сомневаюсь, что их знает кто-либо другой; но я убеждён, что человеческая жизнь стала бы беднее, если бы люди перестали задавать эти вопросы или раз и навсегда приняли однозначные ответы на них. Одна из функций философии — поддерживать интерес к подобным вопросам и давать оценку предлагаемым ответам.

Те, кто жаждет быстрых дивидендов, не хотят заниматься дисциплиной, которая неспособна предоставить точные ответы и поощряет то, что на первый взгляд кажется пустой тратой времени и бесплодными размышлениями над неразрешимыми вопросами. Но философия в том или ином виде необходима всем.

Без философии человечество грозит разделиться на враждующие группы, каждая из которых твёрдо убеждена в том, что их собственный вариант глупости — это священная истина, а любые другие — возмутительная ересь.

Католики и протестанты, крестоносцы и мусульмане, коммунисты и фашисты наполнили последние полтора века бесцельной враждой, которой можно было бы избежать, обратившись к философии и продемонстрировав всем сторонам, что у них нет веских причин верить в свою правоту.

В наше время догматизм по-прежнему остается непреодолимой преградой для достижения мира и демократии.

Человеку трудно вынести неопределённость. Тем не менее, требование определённости — это интеллектуальная ошибка. Если вы соберётесь с детьми на пикник в переменчивую погоду, они потребуют от вас однозначного ответа о том, будет ли день солнечным или дождливым — и расстроятся, если вы не сможете ответить наверняка. Странно, что никто не требует аналогичных гарантий от тех, кто берётся вести целые народы к Земле Обетованной. «Уничтожим капиталистов, и в мире наступит вечное счастье!», «Истребим евреев, и алчности настанет конец!», «Убьём хорватов, и сербы заживут счастливо!», «Убьём сербов, и хорваты заживут счастливо!» — вот только некоторые из призывов, звучавших в недалёком прошлом. Даже малой толики философии было бы достаточно, чтобы отвергнуть подобный кровожадный бред.

До тех пор, пока люди не научатся воздерживаться от суждений, не изучив сначала доказательства, они будут легко поддаваться влиянию самопровозглашённых пророков, а своими лидерами выбирать либо невежественных фанатиков, либо шарлатанов. Принять неопределённость нелегко — но ни одна добродетель не даётся легко. Развитие каждой добродетели требует соответствующей дисциплины. Лучшая дисциплина, чтобы научиться воздерживаться от поспешных и необоснованных суждений — это философия.

Для того чтобы служить положительной цели, философия должна учить не только скептицизму, ведь если догматик опасен, то скептик — попросту бесполезен.

И догматизм, и скептицизм — это абсолютные способы мышления. Первый утверждает истинность знания, второй — незнания. Задача философии — подрывать абсолютную уверенность в истинности любого утверждения. Знание — неоднозначная вещь. Вместо того, чтобы утверждать: «Я знаю это», следовало бы говорить: «Я более-менее знаю что-то вроде этого». Само собой, когда речь идёт о таблице умножения, в такой оговорке нет необходимости, но далеко не все знания настолько же точны и определённы.

Допустим, я утверждаю, что демократия — это благо. Я должен признать, что, во-первых, я менее уверен в этом, чем в том, что дважды два — четыре; во-вторых, что «демократия» — это достаточно размытое понятие, которое я не могу точно определить. Следовательно, мне следовало бы сказать что-то вроде: «Я более-менее уверен, что государственная модель, вроде той, что практикуется в США и Британии, имеет определённые преимущества». Одна из задач образования — сделать так, чтобы подобные утверждения пользовались большим доверием, чем громкие политические лозунги.

Но недостаточно просто осознавать, что не существует стопроцентно истинного знания; необходимо также уметь действовать, руководствуясь лучшей из доступных гипотез, не превращая её при этом в догму. Возвращаясь к примеру с пикником — если вы считаете, что солнечная погода более вероятна, можно идти на пикник, но в то же время стоит учитывать возможность дождя и взять с собой дождевики. Догматик — это тот, кто оставит дождевик дома.

Все знания можно организовать согласно их достоверности. На вершине в таком случае будут арифметические и осязаемые факты. Отрицать то, что дважды два — четыре, или что я сижу в своей комнате и пишу эти строки, граничило бы с сумасшествием. Я также уверен, что вчера был погожий день, но всё же не на сто процентов, ведь память может изменять мне. Воспоминания о более давних событиях ещё менее надёжны, особенно если есть причины помнить неправильно.

Если вы руководствуетесь гипотезой, в которой вы не уверены, нужно действовать так, чтобы избежать пагубных последствий в случае если гипотеза всё же окажется ошибочной. Снова возвращаясь к примеру с пикником — можно рискнуть попасть под дождь, если в вашей компании все здоровы; но если один человек слаб здоровьем и может заработать воспаление лёгких, рисковать не стоит. Возьмём еще один пример. Если вы встречаете магглтонца, то вполне оправданно можете вступить с ним в спор, ведь не будет особого вреда, если вдруг окажется, что мистер Магглтон действительно был таким великим человеком, как считают его последователи; но вы не можете сжечь его на костре, ведь сожжение заживо причиняет человеку несомненно больший вред, чем ложные взгляды на религию.

Сомнительная гипотеза не может использоваться для оправдания бесспорного зла.

Философия как этика

Большинство античных философов были убеждены в неразрывной связи между устройством вселенной и правильным образом жизни. Некоторые из них даже основывали братства, схожие с монашескими орденами более поздних времён, а Сократ критиковал софистов за то, что те не имели собственной этики. Чтобы занимать важную роль в жизни не-специалистов, философия должна предлагать определённый образ жизни. Философия такого рода очень близка религии, но имеет несколько важных отличий:

- Отсутствие авторитета (будь то авторитет традиции или священной книги).

- Отсутствие намерения основать церковь (Огюст Конт пытался это сделать, но потерпел неудачу).

- Утверждение главенства разума.

Этические учения античных философов отличались от современных учений тем, что античные философы обращались к людям, которые могли позволить себе жить так, как считали правильным, а при желании даже основать независимый город с законами, основанными на идеях своего учителя. Но подавляющее большинство образованных людей сегодня не имеют подобной свободы; они вынуждены зарабатывать на жизнь, подчиняться существующему порядку и не могут существенно изменить собственный образ жизни без перемен в политическом и экономическом устройстве общества. Поэтому современные этические принципы должны в большей степени выражаться в политических взглядах, а не в собственном поведении. Платон в своей «Республике» высказывал аналогичное мнение, но многие другие античные философы делали акцент на индивидуализме.

Держа в уме эту оговорку, посмотрим, что философия может сказать на тему этики.

Философия основана на вере в то, что знание — это благо, даже если оно приносит страдания.

Человек, воспитанный в духе философии — независимо от того, профессиональный он философ или нет, — стремится к тому, чтобы его убеждения были настолько верны, насколько это возможно; он любит знание и презирает невежество.

Наши убеждения формируются под влиянием самых разнообразных факторов: того, что нам говорили родители и учителя; того, что нам говорят влиятельные организации, пытающиеся манипулировать нами; того, что внушает нам страх, льстит нашему самолюбию и так далее. Любой из этих факторов может способствовать формированию верных убеждений, но чаще бывает наоборот. Умение трезво мыслить нужно нам, чтобы проанализировать свои убеждения и определить, какие из них верны. Если мы мудры, то будем особенно критичны к тем убеждениям, отказ от которых для нас наиболее болезнен и может привести к конфликту с людьми, придерживающимися противоположных и в равной степени необоснованных убеждений.

Ещё одна важная умственная добродетель, которую помогает развить философия — это беспристрастность. Попробуйте следующее упражнение: если в предложении, выражающем политическую идею, встречаются слова, которые вызывают сильные, но противоположные эмоции у разных людей, замените их на буквы A, B, C и так далее. Решая задачу о гонке между A, B и C, вы не испытываете никаких эмоций к упомянутым личностям и изо всех сил стараетесь найти объективно верное решение. Но если бы вы представили, что A — это вы, B — ваш заклятый враг, а C — учитель, задавший задачу, ваши расчёты бы пострадали, и вы бы наверняка обнаружили, что A пришёл первым, а C последним. Подобные эмоциональные предубеждения неизбежно присутствуют в политических вопросах, и лишь при помощи внимательности и постоянной практики можно научиться рассуждать объективно.

Абстрактные рассуждения — не единственный способ научиться объективности; той же цели можно достичь, развив в себе эмоциональную нейтральность. Если вы голодны, то приложите максимум усилий, чтобы раздобыть еду; если ваши дети голодны, вы, вероятно, будете стараться ещё сильнее. Но когда вы слышите, что миллионы индусов или китайцев умирают голодной смертью, проблема кажется настолько далёкой, что вы вскоре забываете о ней. Учась сопереживать чужим страданиям, мы становимся более объективными.

Этика подразумевает логическую и эмоциональную нейтральность. Заповедь «возлюби ближнего твоего, как самого себя» имеет целью развить эмоциональную нейтральность; правило «этические утверждения не должны содержать имён собственных» — логическую нейтральность.

На первый взгляд, эти два предписания звучат по-разному, но на практике они сводятся к одному и тому же. Если правители и народные массы, которые они представляют, решат исповедовать любое из этих предписаний, результатом станет долгосрочный мир.

Не стоит ожидать, что молодые люди, занятые приобретением ценных специализированных знаний, смогут уделять много времени изучению философии; но даже за время, которое можно легко выкроить без ущерба для учебного процесса, занятия философией могут помочь изучающему её стать лучшим человеком и гражданином.

Философия учит правильному мышлению не только в математике и науке в целом, но и в общих, практических вопросах; помогает расширить кругозор и представить себе новые возможности и цели в жизни; предоставляет лекарство от тревог и дарит безмятежность в нашем беспокойном и непредсказуемом мире.

Бертран Рассел