Внезапно, как гром среди ясного неба, унылую, промозглую тишину октябрьского вечера обычного двора по адресу Гагарина 16, в клочья разорвал леденящий кровь крик. Одинокие, запоздалые прохожие, озираясь и вжимая головы в плечи, резко ускорили шаг, стараясь быстрее покинуть нехорошее место.
В крике с трудом узнавался голос тихого, почти безобидного местного алкоголика, Виталика.
Из-за здания соседней десятиэтажки вынырнуло три бегущие фигуры. Во влажном полумраке можно было угадать девушку и двоих мужчин, одного с лопатой, второго с открытым ртом…
У Владимира Никитича день не задался. С утра опоздал на маршрутку, а с ней, соответственно, и на работу. Потом, уже в офисе, пролил на свою единственную белую рубашку обеденный кофе. Под конец рабочего дня офисный принтер перестал печатать. Владимир Никитич, чтобы поддержать имидж старого мудрого воина, лёгким непринуждённым движением и с такой же улыбкой, вскрыл утробу аппарата, не забыв подмигнуть окружающим дамам, которые, как ему казалось, смотрели на это действо напряжённо, но с некоторым, плохо скрываемым, восхищением. Он прекрасно помнил, что часто вызываемый работник сервисной службы, каждый раз открывал это чудовище и, отжав скобочки, доставал картридж. Затем слегка стучал им по ладони и произносил одну и ту же фразу:
Ну дамочки! В нём ещё краски на половину Китая хватит! Ладно, так и быть заберу, поменяю, раз такие богатые…
Владимир Никитич отжал скобочки, картридж щёлкнул и поддался. Повертел его в руках, стукнул о ладонь. То ли угол удара был выбран неверно, то ли сила, может быть по иной причине. Вокруг нашего «специалиста-ремонтника» мгновенно образовалось чёрное пылевое облако едкой краски, оставив белыми только зубы лёгкой, непринуждённой улыбки Никитича, окончательно уничтожив даже намёк на надежду отстирать единственную, когда-то белую рубашку.
В сумрачном виде и с таким же настроением Владимир Никитич добрался до квартиры в доме номер 16 по улице Гагарина. Быстро переоделся и попытался отмыть, толерантно говоря, афро-американское лицо, но безуспешно, краска в принтере была фирменной и очень качественной. В расстроенных чувствах, совершенно без сил, Никитич рухнул в любимое кресло. В силу расстроенности не сразу заметил под филеем некое движение. Когда заметил, тут же поднялся, но было поздно.
Хомяк Иннокентий уже пал смертью храбрых от удушья пятой точкой.
Смахнув скупую мужскую слезу, Владимир Никитич подумал, что напрасно он вчера мысленно согрешил с секретаршей Леночкой, ибо карма вещь тяжёлая, вздохнул и достав из «загашника» начищенную, прекрасно наточенную штыковую лопату, припрятанную после садово-огородного сезона, отправился к ближайшим гаражам, дабы совершить ритуал прощания с безвременно ушедшим, верным другом…
У Виталия, день напротив выдался на редкость продуктивным. Утро он встретил в объятьях незамужней Катерины, стопариком холодной беленькой и хрустящим огурчиком. Позже были ответственные встречи с не менее ответственными товарищами у магазина «на камушке», затем светские беседы под полторашку крепенького пенного у «Пентагона». Завершился день в гаражах на «саммите большой восьмёрки» с оживлённой дискуссией на тему политического устройства мира. В ходе дискуссии Виталий потерял верхний передний зуб, но отстоял право голоса. Доказав оппонентам, что добро должно быть с кулаками, и осознав, что более не наливают, Виталий, дружески попрощавшись с официальными лицами, собрался домой…
Настенька – девушка взрослая. На днях ей исполнилось ни много ни мало, восемнадцать лет. Засиделась в гостях у подружки. Говорили о том, о сём и не заметили, как за окнами потемнело. Не хотелось расставаться, но завтра на учёбу, а ещё нужно было приготовиться, чтобы сиять и затмевать собою Солнце. Подружка Раечка жила в том же районе, но так уж вышло, дом Раечки находился, как это сказать поприличнее, на отшибе и путей к дому номер 16 по улице Гагарина, от дома Раечки было всего два. По более-менее освещённой дороге, которую на днях перекопали и после проливных дождей превратившейся в непроходимое болото и короткий путь, через гаражи…
Они не могли не встретиться.
Настенька шла лёгкой, уверенной походкой. Подходя к гаражам, сквозь редкие кусты, она заметила «мутного типа» с лопатой и каким-то свёртком. Мужик был в плаще-палатке с натянутым капюшоном, под которым не было видно лица. Не то, чтобы Настенька сильно испугалась, но в окружающем воздухе запахло тревогой. Она остановилась размышляя.
Мимо «типа» не пройти, он прямо по пути, обратно тоже не вариант – заметит. Может и ничего криминального, но лопатой по голове получать ой, как не хочется…
Стояла, почти не дыша, не менее десяти минут. Вдруг из-за угла соседнего ряда гаражей вышел относительно не старый человек с нетвёрдой походкой. Тоже, конечно, не самый лучший вариант, но лучше того, что перегораживал путь. Настенька крадучись пошла за ним, подумав:
Если что, закричу, наверняка, кто-нибудь услышит, может, и спасусь как-то!
Исключительно для подстраховки, подняла валяющийся под ногами кирпич и отвела вытянутую руку с ним за спину.
Видимо услышав шорох, человек с нетвёрдой походкой обернулся и отчего-то прибавил шаг. За ним, чтобы не отстать, прибавила шаг и Настенька. Он снова оглянулся и ещё прибавил, потом перешёл на бег. Никитич в это время уже оплакивал Иннокентия, но попрощаться не успел. Увидев бегом приближающуюся пару неадекватов, он схватил лопату наперевес и поспешил ретироваться, ибо испытаний на его голову и так выпало немало, а получить кирпичом по голове или другим не менее важным местам, вовсе не входило в его планы.
Вот так и была разорвана в клочья дремотная промозглая тишина двора дома номер 16 по улице Гагарина. Это к чему я? Дорогие, многоуважаемые коммунальные службы городов и весей страны, когда ремонтируете чего-нибудь, вы, пожалуйста, доделывайте свою работу, закапывайте то, что раскопали и возвращайте асфальт туда, где его забрали. Глядишь и не придётся людям через гаражи ходить, может и инфарктов, травм разнообразных поменьше будет…
Оценили 2 человека
4 кармы