Тот июльский зной запомнился как расплавленный янтарь — липкий, густой, застывающий на коже, пропитанный запахом горячей пыли и жареного миндаля. Я сидел на скамейке у фонтана, потягивая лимонад и наблюдая, как лёд в стакане медленно сдаётся жаре, когда мимо прошла она. Тогда ещё незнакомка (я позже узнал, что девушку зовут Марина), она несла книги, прижимая к груди так, будто это были не учебники по истории, а древние свитки. Бумажные углы впивались в ладони, но она не замечала этого. Её взгляд скользнул по гитаристу на соседней скамейке — Антону, долговязому парню с руками, которые казались слишком большими даже для басовых струн.
Их взгляды встретились и произошло то, что называют «пробежала искра», аккорд, с визгом оборвался на полуфразе.
- Ты веришь в судьбу? – внезапно спросил он.
Она остановилась, будто наткнувшись на невидимую стенку. Повернулась медленно, как страница в старой книге:
— Нет. — Глаза сузились, солнце играло в её веснушках. — Но сегодня… готова сделать исключение.
Вот оно, начало, — подумал я. Такие моменты похожи на спичку, чиркнувшую в темноте. С дрожи в пальцах и взглядов, которые режут воздух. Именно так начинаются реальные истории из жизни.
Неделю спустя
Они под руку шли по берегу вечернего озера, где вода мерцала серебром. Марина — крошечная, в цветастом платье. Антон — гора в шортах и растянутой футболке. Он шагал, стараясь замедлить шаг, а она семенила рядом, жестикулируя:
— Представляешь, Карл Великий вообще не умел писать!
— Зато плавал, наверное, — фыркнул он, и она засмеялась. Звук — как колокольчик в пустой церкви.
Остановились у воды. Островок с ивой, который маячил вдалеке, словно мираж, напоминал дракона, а ива склонялась к воде как крыло.
— Вот бы махнуть туда? — Антон ткнул пальцем, стараясь казаться небрежным. Но пальцы дрожали — видел ведь, как он в парке струны перебирал.
— Ты же не утонешь, Голиаф? — поддразнила она, скидывая сандалии.
— Ради тебя, хоть до Амазонки! — крикнул он, и прыгнул в воду, как жираф в лужу.
---
Первый блин — комом.
Антон плыл, подобно раненному тюленю. Руки молотили воду, а ноги — дёргались, как в конвульсии. Марина же — юркая, как выдра, — уже была на середине, обернулась:
— Эй, черепаха, догоняй!
А потом… тишина. Только бульканье, хрип, всплеск. Она развернулась — и я замер. Промелькнуло: Он же не шутит?
— Хватит прикалываться! — крикнула она, но голос дал трещину.
Его лицо — белое, как страница из её книг. Антон захлебывался, барахтался, как котёнок в канализации. Рука вынырнула, ухватилась за её плечо:
— Я… Не… умею…
153 см против 186. Без шансов.
Но Марина вцепилась в него как репей. Ногти впились в кожу — позже он показывал синяки как ордена. Марина толкала, задыхаясь, к берегу. Каждый взмах давался с трудом — будто гребла сквозь бетон.
— Ты… идиот! — выдохнула она, вылезая на берег. Волосы липли к щекам, из уха текла вода. — Утонуть решил ради романтики?!
Он лежал на спине, кашляя озёрной жижей:
— Сказать «не умею»… перед тобой… — голос сломался, — было страшнее.
Тишина. Даже кузнечики притихли. Потом Марина рассмеялась — резко, нервно, швырнув в него мокрый комок водорослей:
— Придётся брать тебя в мужья. Чтобы не совался в воду без присмотра!
Он приподнялся на локте, глаза — как у побитого пса:
— Три месяца хватит?
---
Свадьба.
Спустя три месяца состоялось бракосочетание. Дождь лил как из ведра. Она — в платье с длинными рукавами (синяки-то надо скрыть), он — в пиджаке, который висел, как на вешалке. Когда в ЗАГСе их спросили: «Согласны?» — оба фыркнули.
20 лет спустя.
Их дочь, копия Антона — те же неуклюжие локти, — бежит по берегу:
— Мам, смотри, я до острова доплыла!
— Только не вздумай тонуть! — кричит Марина, а Антон обнимает её за талию. Его пальцы — всё те же тиски, её смех — всё тот же колокольчик.
---
Судьба?
Не знаю. Но иногда достаточно одной искры — случайного взгляда, глупой лжи, мокрых водорослей в лицо — чтобы огонь горел двадцать лет. И ещё столько же.
А я? Я всё сижу на той же скамейке у фонтана. Пью лимонад. И жду, когда мимо пройдёт новая история — с книгами, гитарой, или может быть, с утопленником-неудачником. Ведь кто-то должен записывать эти мгновения, пока они не растворились, как лёд в июльском лимонаде…
Оценили 3 человека
3 кармы