Восемнадцать лет

Мне было семнадцать или даже восемнадцать лет. Я недавно стал студентом, жизнь все разворачивалась передо мной как павлиний хвост. Все шире, все полнее… Учение давалось мне легко, к тому же была постоянно хорошая погода и вообще было как-то весело и радостно. От всего, от перспектив, от самого себя, от того, что люди всюду: на улице, в метро, в электричке. Ну и девушки, конечно, ходят вперед назад, и ты их видишь в фас, в профиль, со спины. И тебе хочется всюду ходить, бродить, заходить во дворы, в подворотни, хочется рисовать деревья, дома. И я брожу по Таганке, останавливаюсь то там, то здесь рисую перьевой ручкой что понравится, делаю наброски и иду дальше. То в одну сторону, то совсем другую, потому что домой идти не хочется.

Так я шел мимо бетонного забора и конечно, сразу полез в дыру, когда увидел пролом.

Пролез и оказался на кладбище. Там было зелено и много могил и церковь, и кладбище не навевало никаких грустных мыслей, о бренности, кругом меня вообще была только бесконечность.

На кладбище никого не было. И когда я увидел девушку, я, конечно, к ней подошел, сказал что-то остроумное, или не очень, и мы тут же подружились. Как она мне понравилась! Тут же. С первого взгляда. Через полчаса я знал о ней все! Что она говорит по-французски. Что она поет миленькую песенку на этом удивительном языке. Что она учится в медицинском.

Через час я знал о ней еще больше. Что у нее мягкие губы, что опыт в поцелуях у нее намного больше чем у меня.

Мы расхаживали по кладбищу, взявшись за руки совсем одни, потом сидели на лавочке, потом опять расхаживали и я ловил себя на том, что внутри у меня уже засел мотивчик ее песни, который теперь никак не могу выкинуть из головы и еще было такое чувство, что на языке волос, который никак невозможно поймать.

Потом мы вышли с кладбища и возле кладбища – там было тоже зелено и тоже хорошо и пошел дождь, и мы спрятались под деревом и сидели рядом на корточках, касаясь друг друга под толстым кленом и на нас не капало.

А потом стало капать все больше и больше, а, потом начался ливень и на нас стало лить и стала намокать одежда и мы от нечего делать опять стали целоваться.

И еще я заметил что ее юбка красится от воды и по ногам ее стекают подкрашенные струйки воды. И я проводил по этим струйкам пальцем, а она смотрела укоризненно и улыбалась. А потом мы поняли, что укрытие не спасает вообще. И побежали под дождь. Народу под дождем было так же мало как и на кладбище, но здесь были трамвайные пути. Рельсы давали желоб, внутри которого бежали потоки. Она нашла спичку и бросила в этот поток.

Как оказывается это здорово бежать за спичкой вдвоем под дождем вдоль железного бесконечного рельса.

Потом кончился дождь и она сказала, что вообще-то ей нужно ехать и как следует просушиться. Я немного огорчился и спросил ее телефон в надежде, что очень скоро мы встретимся вновь.

А она вдруг сказала, что телефона мне не даст потому что завтра у нее свадьба.

Я был так обескуражен, что не нашелся спросить ничего лучше чем - Что же ты перед своей свадьбой делаешь на кладбище?

Тут пришел трамвай, и уже с подножки она ответила – за благословением приходила!

Я так и не понял – шутила она или нет, - когда я смотрел на нее, стоящую на ступеньке трамвая ( прежде чем закрылась дверь) на ее мокром лице явно была улыбка.