Сталинская реальность
При Сталине индустриализация производилась за счёт значительного снижения и без того невысокого уровня жизни всего населения. Карточная система к 1929 году была распространена практически на все важнейшие продовольственные товары. Со следующего года было запрещено свободное передвижение рабочих с одного предприятия на другое. На практике это означало введение жёсткого пролетарского крепостного права, прикрепляющего рабочего к конкретному советскому предприятию. Практиковались принудительные переводы с одного завода на другой. На языке наших авторов это лукаво называется «организацией кадрового обеспечения»?!
«Благоприятные административные условия осуществления предпринимательской деятельности» выглядели следующим образом: в 1939–1941 годах обязательные поставки по крайне заниженным коммунистами ценам распространились на практически все продукты питания: зерно, рис, картофель, молоко, шерсть, кожевенное сырьё, яйца, сыр-брынза, табак и махорка.
Были введены нормы этих обязательных поставок. Так в 1940 году крестьяне-колхозники должны были советской власти сдать: 30–45 кг мяса (единоличники, в два раза больше, 64–90 кг), 200–1100 грамм шерсти с каждой овцы, 130–200 грамм шерсти с каждой козы (с единоличников, как особо «несоветских» крестьян драли три шкуры, соответственно 500–1400 и 150–220 грамм), 2–20 центнера с гектара сева картофеля в зависимости от местности (единоличные 3–25 центнеров), 0,5–2 штуки шкур овец и коз (единоличники соответственно сдавали 1–3 штуки) и т.д.
В 1946 году обязательные нормы поставки молока были в размере до 260 литров с каждой коровы колхозника, и до 300 литров с коровы единоличника (постановление СМ СССР и ЦК ВКП (б) от 19 марта 1946).
В отношении «мелкобуржуазного» крестьянства в СССР существовала система так называемых трудодней, которые сельские жители обязаны были отработать на советское государство. При этом нормы трудодней при Сталине несколько раз повышались. Их должно было отрабатывать всё взрослое сельское население: мужчины (16–60 лет) и женщины (16–55 лет).
В 1939 году обязательный минимум трудодней был от 60 до 100 для разных местностей (постановление ЦК ВКП (б) и СНК ССР от 27 мая 1939).
В 1942 году эта норма трудовой повинности была повышена до 100–150 трудодней (постановлением под ярким названием «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней»).
В 1948 году были увеличены нормы труда на 12–25% по различным трудовым повинностям (постановлением СМ СССР «О мерах по улучшению организации, повышению производительности и упорядочению оплаты труда в колхозах»).
К середине 1950-х советское руководство требовало выработки уже 200 трудодней для мужчин и 150 для женщин.
К этому нужно добавить и несколько слов об использовании детского труда, о котором так любила трубить коммунистическая пропаганда, когда говорила о «проклятом царизме». Так вот у подростков (12–15 лет) в советских колхозах была своя норма трудовой повинности, хотя и более низкая.
По данным современных историков, доля трудового времени, которое проводили колхозники на отработочных повинностях на колхозном производстве в 40–50-х годах, составляла в среднем 67–71% (М.А. Безнин, Т.М. Димони, Л.В. Изюмова. Повинности российского крестьянства в 1930–1960-х годах. Вологда, 2001. С. 13).
Сделал все положенные колхозные работы, исполнил все советские повинности и в «остальное» время «предпринимательствуй» сколько хочешь…
Сталинское партийное государство возродило совсем было подзабытый в деревне продуктовый «оброк», натурально-продуктовую повинность. Крестьяне были обязаны ежегодно сдавать обязательные поставки продуктов со своих приусадебных участков советскому государству по абсолютно бросовым ценам. Только такое взымание продуктов смиряло коммунистических борцов с частной собственностью, с наличием у крестьян своих земельных участков.
В 1932–1933 годах такие обязательные поставки продуктов были только по отдельным продуктам.
В 1939–1941 годах обязательные поставки распространились на практически все продукты питания: зерно, рис, картофель, молоко, шерсть, кожевенное сырьё, яйца, сыр-брынза, табак и махорка.
Были введены нормы этих обязательных поставок. Так, в 1940 году крестьяне-колхозники должны были советской власти сдать: 30–45 кг мяса (единоличники, в два раза больше, 64–90 кг), 200–1100 грамм шерсти с каждой овцы, 130–200 грамм шерсти с каждой козы (с единоличников, как особо «несоветских» крестьян драли три шкуры, соответственно 500–1400 и 150–220 грамм), 2–20 центнера с гектара сева картофеля в зависимости от местности (единоличные 3–25 центнеров), 0,5–2 штуки шкур овец и коз (единоличники соответственно сдавали 1–3 штуки) и т.д.
В 1946 году обязательные нормы поставки молока были в размере до 260 литров с каждой коровы колхозника и до 300 литров с коровы единоличника (постановление СМ СССР и ЦК ВКП (б) от 19 марта 1946).
Особенно ярко выглядела система, которую наши сталинисты называют «максимально упрощенной и льготной системой налогообложения».
На самом деле советская власть имела разветвлённую систему сбора «дани», через уполномоченных министерства заготовок. А их в середине 40-х годов было ни много ни мало 54 тысячи агентов. Как пишет исследователь крестьянства Попов В.П.: «Не было в деревне того времени фигуры более одиозной, вызывающей панический страх населения, как уполномоченный министерства заготовок».
Тех, кто не мог выполнить обязательные поставки сельхозпродуктов, тащили в народные суды. Таких гражданских дел по официальным данным Минюста СССР были ежегодно сотни тысяч: в 1949 г. — 262.840, в 1950 г. — 231.450, в 1951 г. — 251.062, в 1952 г. — 224.452.
И наконец, самое отвратительное, что было в этих добровольно-принудительных поставках, так это издевательски мизерные цены, по которым коммунистическая власть обирала своих граждан.
До денежной реформы историк Безнин приводит такие цены за изъятое молоко в Вологодской области — 63 рубля (государственные розничные цены — 700 рублей, рыночные до 900 рублей). По мясу история была ещё более грабительская в среднем платили — 4,9 рубля (госрозница — около 400 рублей, рыночная цена около 550 рублей).
Ничего не изменилось и после денежной реформы 1947 года. Например, в 1950 году молоко в государственной рознице стоило 2 рубля 70 копеек, а крестьянам советская власть платила — 25 коп. за литр. Мясо стоило в государственной рознице 11 рублей 40 копеек, а изымалось у крестьян по 14 копеек. В первом случае платили меньше 10%, а во втором чуть больше 1%.
Параллельно колоссально растут государственные займы у населения и организаций: в 1928/1929 — 261 млн, в 1940 — 9.192 млн., в 1944 — 26.308 млн, в 1953 — 36.877 млн. рублей (Государственный бюджет СССР, Статистический сборник, Часть I, 1918–1937 гг. Москва, 1955. Государственный бюджет СССР, Статистический сборник, Часть II, 1938–1950 гг. Москва, 1955. Государственный бюджет СССР за четвертую и пятую пятилетки (1946–1950 и 1951–1955 гг.), Статистический сборник. Москва, 1956).
А с ними растёт и количество осуждённых в стране: в 1929 — 118 тысяч, в 1933 — 334.300, в 1934 — 510.307, 1935 — 965.742, 1936 — 1.296.494, 1938 —1.881.570, 1941 — 1.929.729, 1948 — 2.199.535, 1950 — 2.561.351.
Собственно, все радости социализма, надорвавшие многомиллионные массы русского крестьянства, и не перечислишь в одной статье…
Читая настойчивые попытки оправдать сталинизм хотя бы в его экономическом преломлении, не перестаёшь удивляться иррациональному желанию левых снова погрузить всех нас в это «эффективное» плановое перемалывание русских костей.
Желание доказать, «что всякая истина, которая исходит не от нас, есть ложь», как говорил незабвенный брат Жорес, по-видимому, неискоренима в левом сознании. Стремление вернуть всех нас в своё кровавое болото, любыми способами, сравнима лишь с изобретательностью вербовки деструктивными сектами своих адептов.
Пепел сталинизма, который нам предлагают взять как строительный материал для русского будущего, при своей жизни ни на один вершок не продвинул нас сверх заложенных царями экономических тенденций. А потому из прошлого надо брать не пепел прошлых неудачных мечтаний, а вечные истины, проверенные временем…
Оценили 2 человека
5 кармы