" 501-ая стройка..." ( Часть 4-ая )

Публикация очерков о строительстве 501\503 ГУЛЖДС ГУЛАГ. Всего их будет пять частей .К сожалению не получается вставить в текст сопроводительные картинки и таблицы . А иногда они очень важны для полного понимания материала. Для желающих более полно ознакомиться с темой в конце каждого очерка будет дана прямая ссылка на мой блог с материалом-источником.

Четвёртая часть.
Начало здесь: 501-ая стройка..." ( Часть 1-ая ) - http://amarok-man.livejournal....

501-ая стройка..." ( Часть 2-ая ) -  http://amarok-man.livejournal.... 
501-ая стройка..." ( Часть 3-я ) - http://amarok-man.livejournal.... 

Жизнь на Трансполярной магистрали. По обеим сторонам колючки.

Режим.

На строительстве 503 к 1 июля 1950 года жилая площадь на одного заключенного составляла 1,16 квадратных метра с учетом палаточного фонда, а 20 мая 1951 года на заключенного приходилось в среднем уже 1,23 квадратных метра и почти все заключенные жили в теплых, рубленых бараках. Впрочем, на отдельных колоннах жилплощадь оставалась 0,7-0,8 квадратных метра на человека. Из-за большой скученности заключенных в жилых бараках этих колонн на нарах было грязно, верхняя одежда из-за отсутствия вешалок находилась под матрацами и подушками.

Лагпункт мог иметь свои подкомандировки, т.е. 2-3 места работы. Например, деляны, где заготавливалась древесина, строящийся мост или другие объекты. В этом случае лагпункт являлся базой.В одном лагпункте, как правило, находилось до 600 человек заключенных. Например, в шестом отделении на один лагпункт приходилось в среднем 470 заключенных. При этом на двух других отделениях на один лагпункт приходилось в среднем: на девятом (от разъезда Танапча, находившегося восточнее Салехарда, до разъезда Пангода между Надымом и современным Новым Уренгоем) – 335, на третьем – (Туруханский край) – 570. А по всей трассе в среднем по 484 заключенных на один лагпункт.

Контингент колонны делился на бригады. Бригадирами были наиболее авторитетные и квалифицированные по части строительства заключенные. По утрам бригады выводились из бараков, проводилась перекличка. Выходил помощник начальника лагпункта по труду («Трудила»), выкрикивая по очереди фамилии. Заключенный, чья фамилия прозвучала, выбегал из строя, повторял фамилию, называл имя, отчество и срок. Затем под конвоем бригада уводилась на работу.

Как правило, охранников было слишком мало для того, чтобы бдительно присматривать за каждым заключенным. Из-за недостатков конвоиров часть заключенных даже порою не выводилась на работу.

Сама изоляция лагерей не производила впечатления основательностью. Один из начальников ВСО прямо заявлял, что «по вопросу режима и изоляции лагеря приказы МВД на 50% не выполняются. Приказ тов. Самодурова об ограждении производственных точек, жилых зон не выполняется. На колонне № 59 завалилась зона. Я несколько раз ставил вопрос – исправить зону, но начальник подразделения заявил, что у него нет на это плана».

( из книги В.Н. Гриценко- "История Ямальского Севера" )

Начало стройки было довольно вольготным в плане режима, еще не было особо особых, рецидивистов, и, тем более, блатных. Только малосрочники, 5-6 лет. Солдаты и заключенные жили вместе. Вспоминает сержант В.М. Чумак: «Одевали нас одинаково: что им шубы, шапки, так и нам. Воровства не было совсем. Готовили мы вместе. Только нам 600 грамм хлеба, им полтора кило. Мяса – по триста грамм. Мясо не свежее, в бочках, соленое. Их еще так кормили: прошли триста метров насыпи – сразу спирт, горячие булочки. Работали лопатами и тачками. Это было первые полтора года, после побега со стации Песец спирт отменили, стали одевать хуже. Питаться мы стали отдельно».Когда стройка набрала обороты, на Север повезли все категории заключенных. Ситуация значительно изменилась. На стройках смешали воров, политических, бесконвойников. Местами начались разборки, саботаж блатных, упал общий уровень дисциплины. Это усугублялось четырехкратным превышением норматива по количеству самоохраны: до 50% охраны составляли сами заключенные. По свидетельствам, именно самоохранники чаще всего проявляли ту жестокость, от которой страдали заключенные. Имели случаи «братания» охраны и самоохраны с ворами, это вело к самым тяжелым последствиям для обычных заключенных. Начатые высшим начальством опыты по «кардинальному перевоспитанию» урок, привели к развязыванию «сучьей войны». Появились все атрибуты гулаговской стройки: вышки с вохрой, колючка, карцер, ежедневный шмон.А ведь еще и женщин по началу на совместных работах использовали. Но когда проверка показала что 90% беременных женщин «сожительствовали с мужчинами на производстве», от этой практики отказались. От совместных зон отказались еще раньше. От общего числа заключенных женщины составляли в разное время 1-1,8%, то есть до тысячи человек. Всего на строительстве объектов 501-503-й строек в 1949 году было 48 тыс. заключенных.

Контингент стройки 501\503 по составу преступлений: (далее таблица по данным архива ФСБ ЯНАО )

Контингент заключенных на Строительстве 503 в июне 1951 года выглядел следующим образом:

За измену Родине было осуждено – 2300 человек, из них мужчин – 2235, женщин – 65; за антисоветскую агитацию – 544 человека, из них мужчин – 520, женщин – 24; за участие в антисоветских заговорах – 82, мужчин – 75, женщин – 7; за повстанчество и политбандитизм – 33 человека, за контрреволюционные преступления – 41; за хищение соц.собственности (Указ от 4.06.1947) – 16610 человек, из них мужчин – 13853, женщин – 2758; за умышленное убийство – 343 человека, из них мужчин – 235, женщин – 108. Наказания отбывали также за террор, диверсию, контрреволюционный саботаж, отказ от работы в лагере, побеги из мест заключения, за родство к изменникам Родины, как социально опасные элементы, бандитизм и вооруженное ограбление, разбой, грабеж, за воровство, хулиганство, спекуляцию, незаконное хранение оружия, нарушение закона о паспортизации, должностные и хозяйственные преступления и др.

Особо обратите внимание на количество осужденных за хищение соц.собственности (Указ от 4.06.1947) – 16610 человек ( !!! ).

( из книги В. Гриценко, В.Калинина "История мёртвой дороги" )

Женщины на строительстве….

Примерно каждый четвертый-пятый лагпункт был женским. В 35 километрах южнее Надымского причала, у берега р. Хейгияха (Лонгъюган), была построена женская лесоповальная колонна с тремя подкомандировками. Сроки «указниц», которые составляли здесь подавляющее большинство, как утверждала бывшая культработница 9 лагерного отделения М. М. Соловьева, преобладали от 10 до 15 лет. Женщины валили лес и вывозили его в нужное место, используя лошадей.Отличия положения женщин от положения мужчин в лагерях не могли не существовать. Женщина в лагерях – это особая трагедия. Не только потому, что лагерь, колючка, лесоповал или тачка не гармонируют со слабостью прекрасного пола. Но и потому, что женщина – мать. Либо мать детей, оставленных на воле, либо – рожающая в лагере.

Строгость лагерных порядков не могла исключить контактов женщин-заключенных с охранниками с заключенными – мужчинами. Маргарита Соловьева рассказывала: «В основном женщины считались друг с другом. Бывали иногда стычки, скандалы, но все это быстро прекращалось. Трудно было осенью, когда заключенные – мужчины привозили для лошадей сено на понтонах. Разгружали женщины. Вот тут дел хватало. Тут начиналась «любовь», беготня, драка и резня между женщинами. Они сбегались на понтон, а берег крутой… Солдаты стреляли вверх, чтоб они разошлись, но куда там… Стреляй, не стреляй – они не уйдут. Если она сидит там лет 8 и не видела никого и ничего, так ей все равно, что ее сейчас убьешь, или через день выстрелишь. Так на мужчин кидались, что сначала страшно было». Из «Протокола второй партконференции Обского ИТЛ Строительства 501 МВД СССР. 2-4 июня 1951 года, г. Салехард»: «на 34 женском лагпункте, в бытность Ершова начальником лагерного пункта, в течение длительного времени содержались 59 мужчин, из них: 21 человек преимущественно осужденные за к\р преступления – измену Родине, использовались на низовой, руководящей, административной работе. И лагпункт был в руках этих заключенных. Сам Ершов в личных целях использовал заключенных женщин в качестве домработниц и вышивальниц личных вещей.Заключенные из низовой администрации, пользуясь покровительством Ершова, отбирали у заключенных посылки, заработную плату, склоняли женщин к сожительству – царил произвол.

Все это привело к массовой распущенности среди женщин-заключенных.Только этим можно объяснить, что заключенная Егорова Т. И., судимая за маловажное преступление, имеющая от роду 19 лет, под влиянием уголовно-преступного рецидива совершила убийство заключенной Дунаевой М. В. и т.д».

Одной из характерных черт Строительства 501 и 503 являлось наличие трех категорий вооруженных людей. Первые – вольнонаемные охранники, то есть ВОХР или ВСО, вторые – надзиратели, третьи – самоохранники. Последние были самой многочисленной категорией вооруженных людей. В нее набирались заключенные, у которых остался небольшой срок, лояльно проявившие себя по отношению к администрации. Они одевались так же, как вольнонаемные, «только без звездочек», имели свободный режим содержания, чем их собратья по заключению. Ф. М. Ревдев говорит: «Вольные солдаты – люди как люди. А когда стоит самоохранник, так зверь, хуже зверя… Относились к человеку как к животному…» По состоянию на 20 мая 1951 года в ВОХР Строительства 503 числилось 2735 человек. При этом процент самоохраны к общему количеству военизированной охраны составлял 49,2 %. Из-за безвыходного положения на местах нарушался приказ МВД, разрешавший верхний предел в 40 %. На строительстве работало 27137 заключенных – по 10 человек на одного охранника.

«Протокол № 16 партийного собрания парторганизации ОЛП «Надым» от 8 мая 1950 года.На складах ОЛПа ничего нет, простыней, обуви нет.

Взяли самоохрану, а обувать ее нечем. Продовольствия на базе того, что положено для ВСО, не имеется.На колоннах 291, 302 км, колонне 109 нет казарм ВСО….»

Так что условия жизни и службы охранников были далеко не комфортными. Быт охраны блекло «расцвечивался» пьянством и прочими малосимпатичными явлениями. В охрану шли вольнонаемные из других регионов, вольнонаемные из числа освобожденных, а с 1949 года и срочники, ограничено годные к строевой службе. О малосрочниках урки говорили так: «Ты скоро будешь охранник, но наш, свойский. Пригласит тебя начальство, дадут тебе карабин, белый полушубок, и ты будешь нас охранять». Так что малосрочников везли сюда для того, чтобы они здесь «освободились» и шли работать вольнонаемными. Освободиться по-настоящему было сложно. А уехать тем более. Все знали, что устроиться на нормальную работу на Большой земле со штампом об освобождении, сложно.

Это первый момент. Момент второй: 501-я и 503-я стройки были весьма привлекательными местами для отбывания срока и вольного трудоустройства! Здесь применялась прогрессивно-сдельная оплата труда. То есть за перевыполнение нормы один день засчитывался за два-три в зависимости от процента перевыполнения. Это не фикция. Развернутые соцсоревнования повсеместно давали перевыполнение плана. Документы это подтверждают. Рабочих брал азарт, потому что говорили: «Там, на Игарке, все пойдете домой». Этот же каторжанин продолжает: «Я не беру в расчет урок, которые никогда не работали. То наколют себе, то заразу себе внесут, то десну расковыряют. Их сначала помещали в барак усиленного режима, потом – в зону усиленного режима, потом – в крытку угоняли».

Питание, быт, здоровье.

Чтобы ударно трудиться, надо было хорошо питаться. «…что касается основного количества лагерей, то нормы питания заключенных здесь превосходили то, что реально имели вольные люди в том же Салехарде или других населенных пунктах голодной послевоенной страны». Но были и перебои. Ютились в бараках, жилого фонда не хватало. Вместо положенных 1,25 кв.метра на человека реальная площадь составляла 0,7-0,8. Не хватало бань, сушилок, постельного белья, одежды. Повышен производственный травматизм. Вечно переполнены больницы. Все это было. Однако, проанализировав имеющуюся статистику, авторы приходят к выводу, что «уровень болезненности, травматизма и смертности на «сталинке» в околоисторической публицистической литературе был безбожно преувеличен до степени «под каждой шпалой».

При начале строительства были массовые бытовые сложности. Так в оздоровительных пунктах Строительства 501 на 9 марта 1949 года находилось 2705 человек. При этом больничная площадь на одного заключенного-больного составляла 2,6 квадратных метра, колеблясь на разных отделениях от 0,9 до 3,5 квадратных метра.Большинство заключенных в оздоровительные пункты были размещены в общих секциях бараков, не были обеспечены подушками и простынями, а питание готовилось в общих котлах. Должный медицинский контроль не обеспечивался.

Больницы не были обеспечены твердым инвентарем, не было тумбочек, столов, табуреток, не имелось пододеяльников, халатов и тапочек для больных. Как писалось в одной из многочисленных докладных, «больные с инфекционным гепатитом – вместе с другими соматическими больными, с открытой формой туберкулеза вместе с больными закрытой формой, предоперационные и послеоперационные больные лежат в одной палате».

Врачей и фельдшеров хронически не хватало. Не было ни одного бактериолога, окулиста, отоларинголога, рентгенолога, невропатолога-психиатра. Единственный на все Строительство 503 хирург не имел права работать в этом районе, поскольку был сам переселенцем. Несмотря на наличие детей у заключенных-женщин, совершенно не было педиатров.

Но постепенно положение выравнивалось.

Травматизм, инвалидность и смертность заключенных вызывались несчастными случаями на производстве.

Работа заключенных была организована по-разному в зависимости от производственной необходимости: от одной смены до трех. Работать приходилось вручную: тачка, лом, лопата, пила или просто – руки в рукавицах.

В материале использованы книги В.Гриценко, В.Калинина «История мёртвой дороги " и двухтомник В.Гриценко: "История Ямальского Севера".
3Д-"экскурсия" 501-я стройка. Ст. Ярудей http://nadymregion.ru/3d-3.htm... 
3Д-"экскурсия" 501-я стройка. Лагпункт "Глухариный" http://nadymregion.ru/3d-1.htm...  
Окончание в следующем материале.
источник: http://amarok-man.livejournal....