Смена власти в Германии не сулит ничего хорошего

В ФРГ представлены все министры нового правительства, скоро они приступят к обязанностям. Но уже на этом этапе партия нового канцлера – лидера ХДС Фридриха Мерца – уступает по популярности «Альтернативе для Германии». Поэтому в Берлине начали процесс по запрету главной оппозиционной силы страны. Чего еще ждать от Мерца?

Во вторник, 6 мая, в Германии завершится канцлерство социал-демократа Олафа Шольца: он торжественно уйдет в отставку, а военный оркестр по традиции сыграет три композиции на выбор отставника. Наверняка это будет что-то невыразительное, как и само канцлерство Шольца.

Подводить его итоги нет смысла. Канцлер чего-то хотел, за кого-то выступал, что-то предпринимал, но примерно ничего не получилось. Однако худшей ошибки он все-таки не совершил – не отправил на Украину дальнобойные ракеты Taurus с необходимым для их обслуживания персоналом из немецких военных. Более того, хватал всех «ястребов» за руки и предупреждал, что такой ошибки совершать нельзя.

Сменяющий Шольца на главном правительственном посту Фридрих Мерц всем своим видом показывает, что готов совершить эту ошибку, более того, считает такую готовность своей сильной стороной. Аналогичного взгляда на отношения с Россией и Украиной придерживается и будущий глава МИД ФРГ Йоханн Вадефул – однопартиец и соратник Мерца, такой же «ястреб», как он сам.

Теоретически эти двое способны наделать дел и довести политику Германии до такого состояния, что невзрачное канцлерство Шольца будет вспоминаться как период здравомыслия. Точно так же канцлерство Ангелы Меркель, от которого под конец многие устали, теперь видится немцам эрой процветания.

Риск необдуманных действий при Мерце вырос еще и потому, что нового Шольца (старый уходит не только из правительства, но и из политики) зовут Ларс Клингбайль. Он займет посты вице-канцлера и министра финансов, как сам Шольц при Меркель, но, в отличие от Шольца, принадлежит к правому крылу социалистов, а «правые крылья» европейских левых – это всегда глобалисты.

Тони Блэр превратил британских лейбористов из рабочей партии с альтернативным видением в приложение к вашингтонскому обкому. Ларс Клингбайль – это такой немецкий Тони Блэр. Его позиция насчет ударов немецкими дальнобойными ракетами по территории России при определенных обстоятельствах может оказаться гораздо гибче, чем у Шольца.

То же можно сказать и про Бориса Писториуса, который продолжит возглавлять бундесвер. Немцы любят его за умение говорить неприятную правду, но в том, что касается конфликта на Украине, правды от него не дождешься.

При этом именно Писториус, а отнюдь не Мерц, является политиком с наиболее высоким рейтингом личной популярности. Германия вступает в брак с новым канцлером без какой-либо любви, и было бы странно, если бы было иначе: Мерц – крайне скучный и невыразительный человек, а как политику ему хронически не везет: Меркель, например, его переиграла и уничтожила.

Учитывая конфликт Мерца с Фортуной, возможно даже такое, что во вторник он так и не станет канцлером, а Шольцу придется отложить свой пенсионный ужин. Большинство новой коалиции ХДС-ХСС плюс СДПГ держится всего на 12 голосах. Если достаточное количество депутатов заболеет, уедет к избирателям или уйдет в пассивный протест (у Мерца немало врагов в обеих коалиционных партиях), назначение правительства придется переголосовывать.

С какой-то попытки точно проголосуют «как надо», просто Мерцу устроят сеанс унижения – ради себя или даже ради народа. Есть за что.

По сути, Мерц предал избирателей сразу после выборов, они даже опомниться не успели. Ради того, чтобы взять в кредит неконституционно много денег (эту особенность немецкого законодательства называют «долговым тормозом»), он пошел на сговор с леволиберальными партиями, в рамках которого аннулировал свои обещания, например, в области миграционного законодательства и промышленной политики.

Неудивительно, что за две недели до смены канцлера некоторые социологические службы зафиксировали прохождение важного психологического барьера в общественном мнении. Впервые в истории самой популярной партией страны стала оппозиционная «Альтернатива для Германии» (АдГ), на один процентный пункт обогнавшая консерваторов Мерца.

Власть, растерявшая популярность, даже не успев стать властью, отреагировала как вор, на котором шапка горит. Германская контрразведка объявила АдГ «определенно право-экстремистской силой». На практике это означает, что спецслужбы будут следить за членами партии без каких-либо ограничений. После этого собранный компромат через федеральную прокуратуру можно будет передать в Конституционный суд, а суд партию попросту запретит.

Партии с националистической риторикой в новейшей истории Германии запрещали неоднократно. Но еще не было такого, чтобы запрещенная была самой популярной: прежде вне закона ставили достаточно маргинальные политические силы.

Надо думать, оперативность действий по запрету АдГ в большей степени зависит не от количества найденного компромата, а от дальнейшего падения рейтингов власти. То, что оно продолжится, очевидно: сколько бы Мерц ни набрал в долг, новое правительство не сможет переломить ситуацию в экономике в условиях, когда Германия конфликтует одновременно с двумя важнейшими для себя торговыми партнерами – Россией и США, которые при Дональде Трампе ведут «тарифную войну» против всей Европы.

А Мерц намерен конфликтовать дальше – и с Россией, и с Трампом, у которого накат на идеологических союзников из АдГ восприняли как дополнительный повод для ссоры с Берлином.

Чтобы вывести Германию из того тупика, где она оказалась, нужен выдающийся политический талант, а у Мерца нет даже посредственного.

Желая отсрочить неминуемую катастрофу для системных политических сил, он будет бороться с оппозицией «кнутом», апеллируя к исторической памяти: нацисты, мол, тоже выборы выигрывали, поэтому экстремистов нужно запрещать.

Но кто в Германии на самом деле политический экстремист, это вопрос уже не юридический, а философский.

За что мещанское большинство (а немцы еще недавно – это эталонное мещанское большинство) не любит экстремистов, которые в любом более-менее здоровом обществе находятся в меньшинстве? За то, что экстремисты ставят свои идеи выше издержек для общества. За их непримиримость в борьбе с оппонентами вплоть до полного уничтожения. За сектантский характер их организаций. За склонность к насилию и бездумному милитаризму.

Инициатива по многомиллиардным кредитам на оружие в стране, где денег остро не хватает, это что – милитаризм или склонность к насилию?

Чреватые коллапсом экономики идеи вроде «зеленого перехода» – это уже экстремизм или пока нет?

А как насчет утверждения, будто с Востока непременно придет русская угроза, напав на страны НАТО? Германские политики повторяют эту пугалку как мантру, несмотря на то что сама идея явно противоречит здравому смыслу и известным фактам. Нет ли в этом сектантства?

Что же касается преследования оппонентов, об этом лучше спросить у АдГ. Каково им быть в ФРГ кем-то вроде коммунистов в Германии Адольфа Гитлера?

Кажется, немецкое руководство вполне можно счесть экстремистами. А вот немцев как народ – рано.

Немцы отворачиваются от традиционной элиты не из-за симпатий к АдГ, а, наоборот, из-за экстремизма системных партий, которые ставят над страной эксперименты ей же во вред, будь то разрыв с главным поставщиком энергии (уже), отказ от производства бензиновых двигателей (планируется) или замещение коренного населения мигрантами (в процессе).

Источник