Многие в мире наблюдают за китайским президентом Си Цзиньпином с озабоченностью. Он не только вновь концентрирует власть в руках центрального правительства; многие уверены, что его радикальная антикоррупционная кампания является просто фиговым листочком для прикрытия процесса политической чистки. Их тревожит то, что Си Цзиньпин создает культ личности, во многом похожий на культ, окружавший Мао Цзэдуна и спровоцировавший «Культурную революцию».
Реальность намного менее зловеща. Это правда, что Си Цзиньпин в какой-то степени наращивает власть, однако мотивацией для него служит необходимость укрепления Китая, причём как правительства страны, так и её экономики. Для успеха ему нужно укротить бюрократию, которая слегка вышла из-под контроля.
За последние три десятилетия власть в Китае была существенно децентрализована: региональные и муниципальные органы управления в поэтапном порядке получили значительную автономию для опробования и тестирования реформ, которые были нацелены на привлечение иностранных инвестиций и стимулирование роста ВВП. Им также передали прямой контроль над ресурсами (такими как земля, финансы, энергетика, сырьё) и развитием местной инфраструктуры. В результате, в 2000-2014 годах на долю нецентральных (субнациональных) органов власти приходился в среднем 71% совокупных государственных расходов. Это намного больше, чем в крупнейших странах мира с федеральной структурой (например, доля американских штатов в совокупных государственных расходах составляет 46%).
Цель этой политики заключалась в стимулировании общего экономического роста за счёт поощрения конкуренции между регионами. Местные партийные боссы знали, что их карьера зависит от экономических показателей подчинённых муниципалитетов. Упорно работая над ускорением роста, они помогли экономике Китая стать второй по величине в мире (а по некоторым параметрам крупнейшей в мире), а также обеспечили правящей Коммунистической партии легитимность в послемаоистскую эпоху.
Однако у децентрализации обнаружились свои негативные стороны. Она привела к необоснованным крупным тратам, свидетельством чему стали огромные долги местных органов власти. И она стала причиной крупномасштабной коррупции: местные чиновники стали заключать индивидуальные сделки с бизнесменами, предоставляя им, например, налоговые льготы, дешёвые кредиты или землю по ценам ниже рыночных.
В стране с очень строгим регулированием и плохо развитыми финансовыми рынками частным предпринимателям приходится преодолевать высокие барьеры, начиная бизнес или занимаясь им. Если для получения доступа к необходимым ресурсам и рынкам частным фирмам достаточно заключить незаконную сделку, эти фирмы идут на такие сделки с большой охотой, предлагая наличные или другие формы оплаты чиновникам, помогающим уклониться от выполнения правил или нарушить их.
Подобные договорённости помогли сотням тысяч частных фирм выйти на рынок в конце 1990-х годов, что способствовало росту экономику. В эпоху, когда экономический рост был главным приоритетом, на коррупцию, подпитывавшую его, молча закрывали глаза или даже поощрительно ей попустительствовали.
Однако коррупция вышла из-под контроля и теперь угрожает стабильности Китая и легитимности Компартии. За три десятилетия снисходительного управления некоторые местные власти сформировали особые политические группировки, коллективно защищающие свои незаконные заработки и экономические интересы. Хищение и растрата государственных средств в астрономических размерах была бы невозможна без сообщников, обеспечивающих протекцию и помогающих друг другу взбираться вверх по политической лестнице.
Эти тайные политические сети стали практически неуязвимы, при этом многие чиновники по определению превратились в соперников центрального правительства: они жёстко защищают свои экономические интересы, отстаивая занимаемые посты и привилегии. Если центральное правительство не обуздает этих муниципальных сатрапов, ему фактически придётся распрощаться с планами реформ.
Именно поэтому Си Цзиньпин перестал закрывать глаза на коррупцию. Он передал часть полномочий местных органов власти обратно в руки центрального правительства и начал широкую антикоррупционную кампанию.
За последние два года по всем китайским провинциями прокатилась волна арестов чиновников, начиная с небольших начальников министерских департаментов и заканчивая крупными руководителями регионов. Иногда при этом учитываются географические соображения: после ареста чиновника в отдалённой провинции может последовать арест руководителя в одном из центральных муниципалитетов.
Заключение в тюрьму большого количества крупных чиновников (и военных офицеров), считающихся политическими соперниками, может выглядеть как чистка. Однако факты таковы, что все те, кого суд приговорил к тюремным срокам, были признаны виновными на основании твёрдых улик. А в современном Китае, даже несмотря на его несовершенную судебную систему, нельзя заключить в тюрьму чиновника исключительно по политическим мотивам, как это было при Мао.
Попытки Си Цзиньпина обуздать бюрократию Китая по-прежнему не ослабевают. В краткосрочной перспективе экономическая активность в стране может от этого пострадать, поскольку местные власти откладывают принятие решений, чтобы не привлекать к себе слишком много внимания. Однако как только очистка системы завершится, Китай окажется в намного более сильном положении, позволяющем добиться устойчивого и стабильного экономического роста.
Те, кто боится начала «Культурной революции 2.0», должны понять, что Китай уже давно не та страна, какой он был 50 лет назад. Почва для авторитаризма и культа личности была распахана за три десятилетия политики открытости и экономического роста. И никто не понимает этого лучше, чем Си Цзиньпин.
Оценили 33 человека
42 кармы