Есть такая довольно злая шутка: «Когда Господь раздавал всем мозги, спортсмены были на тренировке».
Судя по единодушному желанию ехать на Олимпиаду под нейтральным флагом, спортсмены не успели вернуться с тренировки, а спортивные чиновники с совещания в сауне, даже когда раздавали честь и совесть. Хотя за последние две недели говорят они об этих эфемерных для них вещах часто и помногу.
Удивительно, как быстро всё меняется в сознании людей. Два-три поколения - и вот уже выросли те, кто ради амбиций и денег с лёгкостью готов и сам продаваться, и страну продавать. Ещё живы те, кто помнит, что означают для настоящего гражданина гимн и флаг. Но так называемые «российские» спортсмены, многие из которых большую часть времени проживают и тренируются на Западе, легко отмахиваются от тех символов, за которые люди проливали кровь - и согласны выступать под любой тряпкой, лишь бы их пустили поучаствовать в допинговом развлекательном шоу, которое давно уже не имеет никакого отношение к спорту.
Довольно жалко выглядят попытки так называемых «спортсменов» и «спортивных» чиновников публично оправдаться и найти логические пояснения, ради чего они решили поунижаться перед всем миром. И жизнь они свою положили на тренировки, и более в жизни у них ничего нет, и ничего они не умеют, и сдаваться не надо, и собираются они защищать какой-то понятный только им гибрид чести.
Вице-премьер РФ, бывший Министр спорта Российской Федерации Виталий Мутко заявил: «Решение спортсменов участвовать в Играх - трудное и важное, это их жизнь, возможность реализовать себя. Мы же все будем это решение уважать и будем оказывать им всю необходимую поддержку».
Чтобы спортсмены обрели весомый повод отключить остатки совести, Олимпийское собрание, которое является высшим руководящим органом Олимпийского комитета России (ОКР), единогласно поддержало искреннее стремление спортсменов выступать на предстоящих зимних Играх в южнокорейском Пхёнчхане в нейтральном статусе.
Высказалась в том же ключе и двукратная олимпийская чемпионка по спортивной гимнастике Светлана Хоркина: «К своему пику, своей победе спортсмен идет не четыре олимпийских года, а всю жизнь. Я считаю, что надо сделать все возможное, чтобы спортсмен реализовал свое право стать олимпийским чемпионом. С общественностью я никогда не спорю, право голоса у нас имеет каждый, но нельзя забывать, что главное действующее лицо на Олимпиаде - это спортсмен. А Международный олимпийский комитет, Всемирное антидопинговое агентство и все остальные - это обслуживающий персонал, который должен обеспечивать условия для выступления спортсменов».
Видимо, для Светланы Хоркиной по её же логике и зрители с болельщиками - обслуживающий персонал, да и весь народ России тоже - и все они должны обеспечивать условия для спортсменов.
Дальше всех зашёл в оправданиях нападающий сборной России Илья Ковальчук: «Ехать на Олимпиаду надо обязательно! Отказаться – значит сдаться! Но если спортсмены туда поедут, это сплотит страну. Все чистые спортсмены должны ехать. Для многих это будут последние Игры, и возможности попасть на Олимпиаду у них больше не будет. Мы, спортсмены – вне политики. Для нас это будет ответственный турнир, он ничем не будет отличаться от других. Патриотизм, любовь к стране – она в сердце. Для этого необязательно кричать или даже носить флаг на груди. Да, у нас забрали флаг и гимн, но не забрали честь и совесть!»
Непонятно, о какой чести и совести он говорит. Возможно, в процессе тренировок он их оставил в раздевалке, да и забыл забрать за ненадобностью.
И его слова о том, что «Патриотизм, любовь к стране – она в сердце. Для этого необязательно кричать или даже носить флаг на груди», напомнили мне один отрывок из романа Константина Симонова «Живые и мёртвые». Интересно, как бы Илья Ковальчук и Светлана Хоркина объясняли тем людям, что флаг нужно было выбросить, форму закопать и выходить из окружения под нейтральной тряпкой в гражданской одежде.
И чтобы им ответили те Люди.
«Зайчиков молча посмотрел снизу вверх и сделал короткое, слабое движение лежавшими на шинели белыми пальцами.
— Опуститесь пониже, — сказал Серпилин капитану. — Зовет.
Тогда уполномоченный, так же как и Серпилин, встал на одно колено, и Зайчиков, опустив прикушенную губу, шепотом сказал ему что-то, что тот не сразу расслышал. Поняв по его глазам, что он не расслышал, Зайчиков с усилием еще раз повторил сказанное.
— Комбриг Серпилин принял дивизию, — прошептал он, — рапортуйте ему.
— Разрешите доложить, — так и не вставая с колена, но обращаясь теперь уже одновременно и к Зайчикову и к Серпилину, сказал уполномоченный, — вынесли с собой знамя дивизии.
Одна щека Зайчикова слабо дрогнула. Он хотел улыбнуться, но ему не удалось.
— Где оно? — шевельнул он губами. Шепота не было слышно, но глаза попросили: «Покажите!» — и все это поняли.
— Старшина Ковальчук вынес на себе, — сказал уполномоченный. — Ковальчук, достаньте знамя.
Но Ковальчук уже и без того, не дожидаясь, расстегнул ремень и, уронив его на землю и задрав гимнастерку, разматывал обмотанное вокруг тела полотнище знамени. Размотав, он прихватил его за края и растянул так, чтобы командир дивизии видел все знамя — измятое, пропитанное солдатским потом, но спасенное, с хорошо знакомыми, вышитыми золотом по красному шелку словами: «176-я Краснознаменная Стрелковая дивизия Рабоче- Крестьянской Красной Армии».
Глядя на знамя, Зайчиков заплакал. Он плакал так, как может плакать обессиленный и умирающий человек, — тихо, не двигая ни одним мускулом лица; слеза за слезой медленно катилась из обоих его глаз, а рослый Ковальчук, державший знамя в громадных, крепких руках и глядевший поверх этого знамени в лицо лежавшему на земле и плакавшему командиру дивизии, тоже заплакал, как может плакать здоровый, могучий, потрясенный случившимся мужчина, — горло его судорожно сжималось от подступавших слез, а плечи и большие руки, державшие знамя, ходуном ходили от рыданий. Зайчиков закрыл глаза, тело его дрогнуло, и Серпилин испуганно схватил его за руку. Нет, он не умер, в запястье продолжал биться слабый пульс, — он просто уже в который раз за утро потерял сознание. — Поднимите носилки и идите, — тихо сказал Серпилин бойцам, которые, повернувшись к Зайчикову, молча смотрели на него.
Бойцы взялись за ручки носилок и, плавно подняв их, понесли.
— Знамя возьмите обратно на себя, — обратился Серпилин к Ковальчуку, продолжавшему стоять со знаменем в руках, — раз вынесли, несите и дальше».
И если сейчас мы равнодушно относимся к тому - ехать со своим знаменем на борьбу или же ехать с нейтральной тряпкой - значит, мы уже проиграли. И мертвы мы давно, хоть изображаем из себя живых, успешных и прагматичных. Мертвы вместе со Страной, где жили Люди, а не нынешние «олимпийские спортсмены», «спортивные чиновники» и прочие «эффективные менеджеры».
Тренер Татьяна Тарасова сказала: «главное, чтобы прессинга от своих не было, а от чужих мы как-нибудь да выдержим. Я жду человеческого отношения к спортсменам, чтобы их допустили к Олимпиаде».
Раньше, в стране, где понимали, что такое Флаг и Гимн, человеческое отношение к таким спортсменам было бы единодушное и всенародное. Не было бы никакого прессинга. Скорее вакуум. Отвернулись бы и руки не подали при встрече. Потому что спортсмен под нейтральной тряпкой соревнуется за нейтральную страну - и никакого отношения к России он не имеет и никогда больше иметь не будет. Единожды предав...
Оценили 269 человек
296 кармы