Нисхождение с Фукуямы

Жена на танго-марафоне познакомилась с симпатичной парой. Из российской уральской глубинки. Он – бывший малообеспеченный преподаватель химии. Сейчас состоятельный торговец парфюмерией. Она – так, просто супруга. Ну, еще дает у себя платные уроки неожиданно ставшего популярным танго. Веселые, позитивные, пьющие. Сидим за столом. Ищем темы для разговора. Они показывают фотоальбом в телефоне. «Вот мы в Греции у Парфенона, а это в Италии у Колизея, а это в Бали...» Обычный дежурный треп российской пары, неожиданно для себя «нашедшей тему» и «поднявшейся» до уровня постоянных клиентов турбюро.

А я пытаюсь найти тему поглубже, хотя бы для витиеватого тоста. (Люблю осмысленные тосты – и свои, и чужие.) Спрашиваю для подводки у мужа, каков типичный аромат души танго. Он не въезжает. Поясняю. Вот у ИГИЛ (запрещенная в России толпа нехристей) есть своя парфюмерная линейка. По ней они в любой чужой толпе могут унюхать своих. Хотя говорят, что это притяжение родственных душ. Логично предположить, что тангеросы могут использовать общие и узнаваемые друг для друга ароматы. А если их нет, то почему мой новый приятель – химик и парфюмер в одном флаконе – их еще не изобрел? Дарю ему название «Душа танго». Минута замешательства, потом опять картинки в телефоне: «Это мы в Праге, на Влтаве...»

А я почему-то переношусь в Вашингтон. Начало девяностых, как говорила старушка Ельцина, «святых» годов. Мой новый уральский приятель тогда еще преподавал за копейки химию в вузе, но уже мечтал, наверное, стать парфюмерным коробейником. А я волей судеб оказался в кабинете будущей философской звезды Френсиса Фукуямы. Да какой там кабинет! Так, чуланчик без окон, стол и два стула. Но у него уже на подходе был супер-бестселлер – трактат «Конец истории». Эта книга пересадит его с велика на лимузин, переведет из кладовки в светлые апартаменты. А пока мы пили из пластмассовых стаканчиков растворимый кофе, и он рассказывал суть будущей книги.

Итак, либерализм в мире победил. Идеология будет одна – американская. Людям нечего будет открывать, не о чем спорить. Читать что-то серьезное тоже будет незачем – все ясно. Поэтому умрут философия, психология, искусство, серьезная литература. Короче, конец нашей истории. Хотя жить будем. Привыкнем далеко ездить, хорошо питаться, сладко (бездумно) отдыхать, вкушать разные блага, не размышлять, а радоваться...

А ведь почти угадал! Для многих история завершилась. Как для моих новых обаятельных знакомых. История рискованного освоения новых пространств. История мучительных поисков смысла жизни. История трудного определения своего места в мире: экономическом, политическом, социальном, эстетическом. И конечно, история постижения себя самого. Куда более глубокий, чем Фукуяма, и куда менее известный философ (так бывает) Михаил Гефтер в одно время с ним сказал, что история закончилась, но не завершилась. Поскольку окончание истории он связывал с освоением внешнего мира, что конечно, а её завершение – с освоением внутреннего, что бесконечно.

А по-моему, история как борьба смыслов и не закончилась, и не завершилась. По крайней мере еще для многих. Я пишу эту заметку прямо на лужайке Будапештской книжной ярмарки. (Встречаюсь здесь с издательством «Кошут», которое переводит мою книжку.) Десятки издательств, тысячи роскошных книг, многие тысячи читателей, почитателей, писателей. Десяток лет назад таких ярмарок не было. Хорошая книга – это всегда вместилище смыслов. А когда-то, как Фукуяма, и здесь считали, что история полностью закончилась вступлением в ЕС. Какие вам еще подавать смыслы? Все тогда говорили о гибели книги как феномена. И вот! Опять книги, опять споры, опять борьба мнений, вкусов, позиций, оценок. За это Венгрию сегодня в Европе обзывают бунтовщицей, а её лидера – диктатором. Как, мол, посмел допустить в стране вакханалию смыслов. Везде все вроде приглажено, унифицировано, уютно-бездумно. Футболки, где написано «есть, пить, трахаться», которые продавались на каждом шагу, вроде уже вытеснили книги. А они опять вывалились на площадь целыми ярмарками и «трахают мозги». И неумершая философия, и ожившее искусствоведение, и воспрявшая психология... Смыслы, смыслы, смыслы.

Но что небольшая Венгрия! Вдруг заворочалась громадная Россия. Ей двадцать лет говорили: «История умерла, поскольку умерла ты сама как творец истории». Ей доказывали, что с абсолютной победой либерализма все её жители, вплоть до Урала, уже не живые исторические персонажи, а фантомы голливудских фильмов. А оно вот как разворачивается. Вдруг появились любители сложного, фанаты не легкого бытия, а крутой феноменологии, искатели приключений духа и авантюристы поиска новых принципов жизнедеятельности. Священники вспомнили, что цель жизни не удовольствие, а испытание. Политики прозревают, что быть субъектом трудной, но собственной истории достойнее и просто интереснее, чем существовать объектом чужого застывшего мира. Да, еще полно на российском олимпе випов, для которых новенький айфон с фотками «это я у моего домика в Майами...» важнее, чем потрепанная философская книга. Но уже очевидно: Россия – территория, на которой не удалось убить, остановить, заморозить саму историю. И в этом её глобальная миссия. Добыча здесь новых смыслов, надеюсь, еще станет важнее добычи дорожающей нефти. А транзит этих смыслов – важнее транзита природного газа. (А еще, печатание книг опередит печатание денежных знаков.) Но надо бы подняться на Фудзияму. (Так японцы называют личное духовное восхождение.) И надо спуститься с Фукуямы. (Так я называю национальное духовное освобождение от бездумного голимого бытия.) А танго, как всякий подлинный смысл, все же имеет не только свою историю, но и свой аромат.

Источник