Васька -бедокур.

Это было давно, во время войны. В одном сибирском селе были размещены эвакуированные, причем не с  запада, а с Дальнего Востока, где ожидали войны с Японией. 

Нас- меня , первоклашку, 3-х летнего брата Асика и маму поселили в избе Ивановых, тоже состоящую из трех человек- главы семьи деда Константина, его жены тёти Паши и их дочки Юлечки, 16-летней красавицы с прекрасной светлой косой до пояса. Старший сын Иван был призван  в армию и воевал.

Асика( Аскольда) по-деревенски сразу стали звать Васькой.

Дед Константин был настоящим главой семьи, суровым, неразговорчивым хозяином, которому никто  никогда не перечил. Он почти ни с кем не разговаривал, всё шло по раз и навсегда заведенному порядку - работа в колхозе, еда, баня по субботам....Все домашние давно привыкли  к этому, и мы знали, что дед малоразговорчив, но немного страшились его из-за этого.

Все домашние дела лежали на тете Паше, она ухаживала за домом, огородом, варила еду и пекла хлеб в русской печи, по праздникам пекла пшеничные булочки -каралики и шанешки, к чаю из погреба доставался мёд....Горела керосиновая лампа с заклееным стеклом, было тепло.....Война где-то была далеко, но она была и все это помнили....

К слову сказать, эти простые "каралики", без сахара и , наверно, без масла,, нам казались очень вкусными, потому что когда от отца нам пришла посылка с ванильными сухариками, Асик их совсем не оценил, а попросил лучше каралик.

Однажды зимой,наверно в январе, был ясный , но довольно морозный день.Асик гулял возле дома с  санками, когда к дому подъехал дед Константин с несколькими лошадьми, наряженными привезти с дальних лугов сено, Дед попил чаю, захватил дополнительный тулуп  и отправился. Он сел в сани передней лошади, остальные гуськом, привязанные вожжами к передним саням, бежали следом.

Прошло небольшое время, как хватились, что Асика нигде нет, пробежали по улице, по соседям, но никто ничего не видел и не знал....

Отчаяние охватило всех, мама совсем потерялась в испуге, тетя Паша пыталась её успокоить, хотя и сама не знала, чем помочь и что думать....

"Мальчишка уехал с дедом!" - наконец пришла догадка, но она ещё больше усилила страхи. Ведь дед не мог его взять  с собой, значит, он сам потихоньку уселся в пустые сани и едет в лес в одежонке не по морозу, может замерзнуть, вывалиться из саней! А волки?! В лесу ведь волки!!!!!!

 От этих мыслей стало совсем невмоготу.....Лошадей, чтобы пойти по следу свободных не было.,и оставалось только ждать....ждать....надеясь на везение, на чудо, на Бога!

" Боже, спаси и помилуй! Боже, услышь молитвы наши! Помоги, пощади, спаси, Господи!"

Сколько времени прошло в тягостном ожидании  никто не заметил, казалось, что это ожидание бесконечно....

Но вот послышался скрип снега под полозьями и к дому подъехал дед в тулупе, а внутри весёлый , румяный Асик!!!

" Получайте своего Ваську-бедокура",- сурово, но со смешинкой в глубоко спрятанных глазах, -сказал дед.

Зато Васька,глядя на плачущую маму, в полном восторге и восхищении радостно рассказывал:

- Мама! Дедушка со мной разговаривал!!!!

-Что же он тебе говорил?

- Он меня ругал!!!! И ещё он надел на меня тулуп и заставлял ходить в нем по снегу, пока мне совсем не стало жарко! А сначала я совсем замерз.... Я хотел немножко прокатиться и сел в сани, но они быстро поехали, и я не смог слезть так и поехал....

Дед , глядя на эту радостную суматоху, хмуро пояснил:

- На повороте, уже в лесу, я оглянулся на лошадей, и увидал, что на последних санях сидит Васька... Ах, бедокур! Уже совсем замерз.....Пришлось отогревать...Хорошо, что заметил, а то бы......

Не уследили, бабы-вороны! Ну, да что теперь.... Всё слава Богу!

Так мы  впервые за полтора года жизни в этой сибирской семье услышали такой длинный разговор деда Константина, и он стал нам казаться не таким суровым и не понятным, мы перестали  его дичиться, и приняли его неразговорчивость как данность.

Сибиряки- люди особенные и не всем сразу открываются, суровая природа определяет характер человека, особенно того, кто близок к ней, и душевность , и доброта открываются только тогда, когда возникает необходимость проявить эти качества.

Прожив в Сибири полтора года, нам разрешили вернуться домой, к отцу, служившему на Русском острове, но навсегда осталась благодарная память к семье дела Константина, да и к другим сибирским семьям, приютивших своих соотечественников во время войны, и делившими с ними всё, что у них было в том числе радость и горе.

Сын Иван, ушедший на войну 18-летним юношей, погиб, провоевав несколько месяцев, и мы всей семьей горевали о тяжелой потере, хотя он ушел в армию до нашего приезда, и мы не знали его.

Так было.