ПРОЗА СТАРОСТИ

Helmut умер три года назад. Жил он в своем 2-х этажном доме, около 200 кв. метров жилой площади. Внизу находился еще подвал с небольшим рабочим кабинетом, прачечно-гладильным уголком, большая кладовая для инструментов, в том числе и для живописи, многочисленных ящиков с минеральной водой, соков и пива. За полгода до смерти, он 80-ти летний, уже сгорбленный до буквы "Г" неизлечимой болезнью, остро нуждающийся в круглосуточной посторонней помощи, расстался со своим домом и переселился в Дом престарелых (Altersheim). Он получил светлую комнату на 25 квадратов, удобную регулируемую кровать, кнопку вызова сестры по уходу или экстренной помощи. Телевизор, телефон, туалет в коридоре - на двоих с жителем соседней комнаты. Ежедневная газета, питание в комнату или за столом в общем зале. Прожил он в Altersheim-е с полгода. Умер. Я предполагаю - досрочно. А всё потому, что его Карин, с которой он более 50-ти лет пылинки сдувал и большинство её обязанностей (как личного секретаря, так и жены) по доброте своей сам исполнял, его редко и с явной неохотой посещала. Хотя жила менее, чем в 200-х метрах и не по прямой линии, а зигзагами.

.................................................................................................................................................... 

Зазвонил телефон. Я подумал: ну вот, умерла! Говорю жене: беги! Она доковыляла, сняла трубку и включила громкость, чтобы и я мог слышать о чём пойдет разговор.

- Hallo, Tina! Ich bin es, Thorsten.

- Халло, Торстен!

- У меня плохая новость! Ночью умерла мать.

Для меня это новостью уже не являлось. Этот факт я зафиксировал, ещё не слыша его голоса...

Похоже, что я с женой были последними из её друзей и знакомых, видевших её ещё живой. Это было позавчера. Её только что перевели из Intensivstation в "нормальную" палату на пятом этаже Siloahklinik в Ганновере. В палате стояла только одна кровать. Перед тем, как нас к ней впустить, сестричка предупредила: "Только не испугайтесь!"

Но испугать нас было уже, практически, невозможно... .

29 мая я провожал её до такси. Она дотолкала свою вспомогательную "коляску-ходунки", уцепилась за открытую таксистом дверь, без нашей помощи уселась на переднее сидение. Таксист сложил коляску и положил её в багажник. Когда он уселся и был готов трогаться с места, она вдруг всполошилась. Оказалось, забыла свою трость. Я велел таксистку (скорей всего, турок) подождать, пока я вернусь. Поднявшись на третий этаж без лифта, немного задыхаясь, позвонил в квартиру Карин. Жена открыла дверь. Трость я увидел сразу - она была прислонена к шикарному креслу-кровати, с управляемыми простым нажатием соответствующей кнопки на пульте, подголовником, спинкой и подставкой-лежанкой для ног. Вернувшись к такси, передал трость Карин и после слов: "Gute Besserung!" (быстрого выздоровления!", помахал рукой и захлопнул дверцу. Так она поехала в больницу лечить немеющую правую ногу, которой она уже давно плохо управляла. Из за этой ноги месяца четыре назад она упала, повредила стопу, носила гипс, получала последние недели уколы, прошла всевозможные исследования, результатом которых стало направление в больницу.

Прошло две недели. На завтра было принято решение её выписать домой. Мы с женой, радовались скорой возможности жить опять вместе. Ведь эти две недели мы оказались разлученными - Тина не смогла сказать "НЕТ" на просьбу Карин пожить у неё в квартире, - на время нахождения её в больнице. Квартира - 2 комнаты, кухня, со вкусом обставленные, с полузастекленным балконом с видом вдаль, с гарантией на любую необходимую помощь, если кто то нажмет кнопку на, висящем на шее, медальоне. Этот набор, в целом, стоит порядка 1300 Евро в месяц. Без питания, конечно. Сняла Карин эту квартиру три года назад, когда её Helmut попал в Дом престарелых.

Итак. Хотя проживание моей жены в выше упомянутой квартире, не являлось особенно приятным, для нас двоих, удовольствием, большого значения это не имело. В этом варианте максимум удобств сохранялось зато у Лиси - собаки Карин. Лиси, конечно, очень милое создание, ради удобств и привычек которого, сказать "НЕТ" и просто сдать её на пару недель в приют за 25 Евро/Сутки (с прогулкой), нормальный человек, уважающий животных вообще, а Лиси - в частности, позволить себе не может. Лиси - это подарок Карин от ветврача, который лечил Фити, предыдущего члена семьи - некрасивого, но умного и упрямого пса (такса). Свое упрямство Фити удалось в полном объеме передать своей хозяйке, но не хозяину - Гельмуту. От Гельмута, которого Фити пережил на 2 года, песик, за двенадцать совместно прожитых лет, набрался сам - прежде всего ума. Упрямство же у него было генетическое. Когда Фити умирал, ветеринар, видя страдания Карин, стал её успокаивать и обещал ей другого верного четырехногого сотоварища по жизни. Именно это не должно было произойти. Ведь Торстен, сразу после смерти отца, уговаривал мать переехать к нему - на берег балтийского залива, недалеко от Киля. Ну, вестимо, не к себе в квартиру, а в приличную Seniorinresidenz на берегу залива, в 10-ти минутах ходьбы от места собственного проживания. Условием к такому перезду перед матерью было поставлено лишь одно: никакой собаки! Но Карин, переняв от Фити единственное качество, которое мною ни коим образом не критикуется, а лишь вежливо и только истины ради, упоминается, предпочла одночасовому общению в неделю со снохой и двух-трехчасовому общению с сыном, круглосуточное общение с сучкой Лиси, с которой у них взаимная любовь возникла с первого взгляда. Любовь настоящая, трогательная, описать которую смог бы разве лишь поэт, которым я на 99,5 % не являюсь. Взяв собаку, Карин восстановила против себя сноху окончательно (видимо, именно такого повода для этого той и не хватало), а в отношениях с сыном наступил ледниковый период... .

Завтра Карин должна была вернуться домой. Но ночью она умудряется грохнуться с кровати и отправка домой откладывается. Результат падения - огромный синяк под левым глазом, вплоть до подбородка. Для меня первый и последний раз, когда ей удалось своим видом меня напугать. Я её посещал часто - больница от меня в 30 -ти минутах. Велосипедом. На Юг. Жену с Лиси я посещал реже - они тоже от меня были в 30-ти минутах. На Север (Фольсквагеном). Через пару дней после приобретения синяка состояние Карин стало резко ухудшаться. Ей вмонтировали катетер, облепили всякими трубками и кислородной маской. Она дышала с трудом, с трудом разговаривала, с трудом могла слышать и понимать собеседников. Как я понял из разных подслушанных слов и фраз, Карин внесли то ли инфекцию, то ли она подхватила вирус, то ли и то и другое сразу - не важно, что и как, факт, главное, стали отказывать почки, в легких скапливалась вода, душили астма и щитовидка. Зрение снизилось, слух ухудшился, ноги не повиновались.

Я перестал верить, что из такого состояния в 82 года! она сможет оклематься. Не верили в это сын и сноха, и многие другие, кроме моей жены. Все стали задаваться вопросом, сколько ж ещё можно Тине охранять собаку и сторожить квартиру, которой абсолютно ничего не грозит. Единственным человеком, имевший право что то решать, был сын. Он поставил мать в известность, что использовать Тину далее просто неприлично и этим самым вынудил мать согласиться с тем, что собаку надо сдавать. Не временно, а на совсем. Что уже и было на следующий день сделано. Заплатив собачьему приюту однократно 100 Евро, Лиси, ни разу на нас не оглянувшись, пошла куда то впереди работницы приюта. Она, похоже, тут уже бывала. Главное не в этом. Лиси умом обделена не была. Она всёёёё понимала! Всё, что ей пришлось пережить за последние 20 дней! Собачья трагедия! Достойна описания отдельным расказом.Отчего на душе у меня в тот момент было ещё более муторно.

Зато через час, когда жена с радостью вошла в нашу квартиру и мы с ней выпили "За возвращение домой!" по пол бокала "Tokaji"-ского, настроение явно улучшилось.

Вернемся к Карин. Назло всем предсказаниям, ей стало лучше. Врачи приняли решение перевести её в клинику для реабилитации. Это в 200 метрах от её квартиры. В первую же ночь её постиг кризис - стала задыхаться. Персонал Reha-Klinik вовремя это заметил и переправил её в больницу - не в ту, в которой она до этого пребывала. Откачали. Хотели выписать назад в Reha-Klinik. Но она опять упала. Опять врачи боролись за её жизнь. Спасли. Решили выписать. Теперь её привезли в приют для престарелых, в комнату, которую зарезервировал за матерью Торстен. Тот самый приют, где этажом ниже три года назад умирал её муж.

Прежнюю её квартиру выставили на рынок для съёмщиков жилья. Карин была в отчаянии - потеряла Лиси и свою квартиру. Везти её к сыну - почти за 300 верст было опасно. От этого решения врач отговаривал решительно. И он был прав! Через несколько дней её опять настиг кризис! Опять ночью. Опять вовремя заметили. Отправили в больницу. Третью по счету - Siloah. 42 часа - Intensivstation и затем палата. В которой я и моя жена в последний раз её видели и поняли - Карин своих глаз больше не откроет. Это было в воскресенье. В ночь на вторник дыхание остановилось. Сын со снохой приехали. Организовывают похороны. Отпоют её в кирхе - наверняка в той, где отпевали Гельмута. Сожгут её прах в том же крематории. Урну с прахом возьмут на Балтику. Выйдут на катере в море самые близкие ей люди. Опустят урну с прахом на дно морское. Там, где опустили 3 года назад урну с прахом её мужа. Бросят в воду венки. Вернутся на берег. Посидят в ресторане. Разъедутся по домам с одной мыслью: "Кто будет следующий?"

Состоится это захоронение 14 или 18 августа. Я с женой уже приглашены.

.......................................................................................................................................................

Спи, Карин, спокойно. С 29 мая по 24 июля ты достаточно намучилась. Столько боли и мучений я бы сам выдержать не смог.

Begrenzt ist das Leben, doch unendlich ist die Erinnerung!

Жизнь ограничена временем, но память бесконечна!