Альтернативы национализации не существует.

Национализация нужна не ради национализации, стратегическая национализация нужна ради вертикальной интеграции отечественной экономики, ради того, чтобы Россия работала на саму себя, а не на покупательную способность доллара.

 Мы попросили ответить на наши вопросы профессора МГУ Сергея Губанова, доктора экономических наук, заместителя главного редактора журнала “Экономист”.

— Сергей Семенович, одни полагают, что у нас кризис внешнего происхождения, поэтому от нас мало что зависит и следует ждать повышения цен на нефть и газ. Другие утверждают, что кризис у нас больше внутренний и нужны неординарные меры. Какие взгляды ближе к истине?

— Вы указали на две центральные версии, две принципиальные позиции. Вопрос о природе кризиса вовсе не праздный. Будет верный ответ, будут и верные действия.Истина на стороне тех ученых и политиков, которые исходят из реалий.

Первый факт: Россия получила масштабный кризис совокупного внутреннего спроса. Именно он, а также кредитный кризис представляют нашу первоочередную особенность.Спрос подкосил и в развитых странах, но там нет кризиса спроса; кредитование просело и в развитых странах, но там нет кредитного кризиса. Внешний для развитых стран кризис не перерос во внутренний кризис спроса, во внутренний кредитный кризис.

Второй факт: внешний кризис есть кризис долларизации мира, то есть американской глобализации. Жизнь опровергла мнение, будто от кризиса больше пострадают развитые страны и в меньшей степени — слаборазвитые. Подтвердилась справедливость другого критерия: сильнее ударило по тем, у кого выше степень долларизации экономики.В числе наиболее пострадавших — страны с самой масштабной и глубокой долларизацией экономики. Среди них первыми значатся Россия и Украина.Многие не видят различия между долларом и долларизацией. Отсюда совершенно фантастические предположения о закате доллара, о проекте Вашингтона по созданию новой валюты и т. д.Доллар и долларизация мира — это не одно и то же. Об участи доллара можно не беспокоиться. Нас должно беспокоить другое, а именно наше собственное отношение к долларизации российской экономики.

— Выход из нынешнего кризиса — это политика устранения долларизации России или, наоборот, политика сохранения долларизации?

— Наша экономическая наука должна задуматься вот над чем: отвечает ли интересам нашего развития долларизация России и мира или нет. Если сохранять долларизацию — это одно; если освобождать экономику от долларизации — это в корне другое. Такова развилка: Tertium non datur — третьего и впрямь не дано.Фактически речь идет о том, как должна работать Россия — на саму себя или на США. Чтобы разобраться, нужно понимать значение долларизации мира, значение доллара как резервной валюты.Давайте посмотрим вначале, что такое резервная валюта. Раз доллар имеет статус резервной валюты, значит, Соединенным Штатам не нужны никакие резервы в иностранной валюте — достаточно доллара. Для США попросту нет разницы между внутренней и иностранной валютой. Америке не требуется иностранная валюта, чтобы оплачивать свой импорт.Представим на мгновение, что все страны мира охотно продают свои ресурсы и даже национальное богатство за рубли. Россия моментально стала бы самой богатой страной, куда стекаются все ресурсы и товары мира. Взамен России осталось бы вести электронные рублевые счета, то есть не тратиться даже на работу печатного станка.Разумеется, ни одна страна мира на такой вариант добровольно не пойдет, ни одна не станет безвозмездно обогащать Россию.

Иное дело — США. Они поставили в экономическую и политическую зависимость от себя многие из стран мира. Они устроили глобальную систему долларового подкупа правящей элиты ряда стран, то есть глобальную компрадорскую систему. Они покупают за доллары не только ресурсы, но и правителей, законодательство и законодателей, законы, экономическую политику зависимых стран. Управляя компрадорским меньшинством зависимых стран, США эксплуатируют в своих интересах труд социального большинства, которое влачит жалкое существование и борется с вымиранием. Вот что такое долларизация мира. Это и есть однополярный мир.Именно при опоре на систему компрадорской зависимости многих стран США стали единственной державой в мире, которой для обеспечения товарного импорта не нужны валютные резервы — достаточно эмиссии доллара. Всем остальным странам приходится вначале продавать свои товары, чтобы выручать иностранную валюту и покупать иностранную продукцию. Только США не нужно продавать свои товары, чтобы заполучать чужие. Соединенным Штатам достаточно печатать доллары, чтобы покупать товары у остального мира. Доллар как резервная валюта позволяет США даром получать товарный кредит остального мира.Страны, втянутые в схему долларизации, кредитуют США реальными товарными ресурсами, а взамен получают фиктивные бумаги, номинированные в долларах. Заметим: платят США по своим долговым обязательствам не товарами, не ресурсами, а опять же долларами.За период с 2001 по 2008 год США получили от остального мира чистый товарный кредит в объеме 6 трлн долл. Абсолютно безвозмездно.

Долларизация обеспечивает такую ситуацию, как если бы на США ежегодно даром работала страна размером с Россию, исправно снабжая американский капитал ценнейшими природными ресурсами и товарами.Втянута ли Россия в схему долларизации? Увы, втянута. В советское время защитой служили господство госсобственности, госсектора экономики и плановая система хозяйствования. Денационализация сняла эту защиту. В результате денационализации экономики и дезорганизации плановой системы рухнул Советский Союз.На экономику бывших республик СССР немедленно обрушилась долларизация. В результате антигосударственных реформ Россия стала работать на доллар, а тем самым и на США. Вклад России в 6 трлн долл., выжатых Соединенными Штатами из остального мира в 2001—2008 годах, составляет 15,4 процента; в абсолютном выражении это 800 млрд долл., или примерно среднегодовой ВВП России. В таком объеме сложился даровой вывоз наших внутренних ресурсов, за которые страна получила фиктивные американские бумаги. Это наши прямые товарные потери по 100 млрд долл. в год.Они составляют от 15 до 20 процентов ВВП ежегодно. Но долларизация означает не просто частичную работу России на США. Долларизация означает еще работу экономической системы России против экономического развития России.

— Хотелось бы, чтобы вы подкрепили высказанное суждение конкретными доводами, понятными для наших читателей.

— Приведу два аргумента.

Первый — долларизация есть первопричина деиндустриализации российской экономики, массовой трудовой деквалификации россиян.

Второй — долларизация ввела в действие модель проедания национального богатства России.Начнем с первого аргумента. Чтобы он был понятнее, возьмем пример Валерия Вениаминовича Бабкина, почетного профессора Санкт-Петербургского технологического университета.В нефтехимическом комплексе вслед за сырьевым переделом идут четыре перерабатывающих передела. Тонна нефтегазового сырья стоит 105 долл. — это добывающий передел. Первый передел переработки добавляет в расчете на 1 тонну сырья 55 долл. новой стоимости, второй — 170, третий — 500, четвертый — 760. Таким образом, чистый мультипликатор добавленной стоимости всего комплекса здесь — 7,24 (760/105). Это при полной внутренней переработке тонны сырья, когда все переделы связаны друг с другом вертикальной интеграцией.Но межотраслевой связи переделов теперь нет. Каждый из них находится в частной собственности. Собственник добывающего передела отправляет сырье на экспорт, выручает с 1 тонны 105 долл., отчисляет часть сырьевой ренты в бюджет, а прибыль кладет в карман. Сырьевые собственники не внакладе. Зато стране достаются гигантские потери. В расчете на 1 тонну сырья, во-первых, национальное богатство России уменьшается на 105 долл.; во-вторых, Россия теряет еще 760 долл. неполученной добавленной стоимости; в-третьих, работает только добывающий передел, а все перерабатывающие остановлены.Как видим, ради долларовой выручки компрадорский капитал блокирует работу обрабатывающей промышленности.

Экспорт сырья служит обогащению олигархов, а не развитию производств с высокой добавленной стоимостью и высокой производительностью труда. Конечно, при национализации стратегических высот экономики долларизации не было бы — тогда на полную мощность работала бы наша обрабатывающая промышленность.Таким образом, денационализация открыла двери перед долларизацией. А из-за долларизации нарастает деиндустриализация, морально и физически устаревает производительный капитал, множатся инфраструктурные ограничения, происходит массовая деквалификация кадров, отсутствуют “длинные деньги” в виде долгосрочных депозитов, падает покупательная способность рубля и населения, увеличиваются социальная несправедливость и дифференциация, а страна остается в критической зависимости от иностранного капитала.Поднимемся теперь от отдельного комплекса на уровень народного хозяйства: еще в 2004 году с использованием отчетных межотраслевых балансов было установлено, что в расчете на 1 процент рентабельности частного капитала в промежуточном производстве Россия напрямую теряет 2 процента ВВП.Как видим, денационализация действительно вылилась у нас в долларизацию и деиндустриализацию. Все это звенья одной и той же цепи, все это долгосрочные и тягостные последствия антигосударственных реформ 1990-х годов.

— Вы утверждаете, что на основе денационализации действует пагубная модель проедания национального богатства России...

— Как известно, природные ресурсы, разведанные и подготовленные к вовлечению в хозяйственный оборот — нефть, газ, древесина, цветные и черные металлы, удобрения, биоресурсы и т. д., — уже сосчитаны и входят в состав национального богатства. Их извлечение означает сокращение национального богатства. Если извлекаемые ресурсы не служат внутреннему производству продукции с высокой добавленной стоимостью, а продаются и затем просто проедаются, значит, Россия расходует свое национальное богатство на текущее потребление. Наши расчеты показывают на ежегодное уменьшение национального богатства в объеме 10 процентов стоимости извлекаемого сырья. Таков источник роста ВВП в период 2001—2008 годов, называемый еще периодом “тучных лет”. Цифра сокращения национального богатства в одном только 2008 году эквивалентна 42,2 млрд долл.То есть на протяжении всего периода “тучных лет” рост ВВП обеспечивался посредством проедания национального богатства. Так было и в 1990-е годы.

Глубокий внутренний кризис, паразитический и непроизводительный характер действующей модели маскировала инфляция нефтедолларов: на поверхности представал рост ВВП. Конечно, ученые и специалисты не разделяли иллюзий. Анализ показывал, что на 1 процент прироста ВВП в 2000—2008 годах приходится 0,9 процента прироста цен сырьевого экспорта, что совокупный рост ВВП на 90 процентов обусловлен инфляцией нефтедолларов, а потому является безресурсным, бестоварным, фиктивным.Из анализа следовал вывод, что Россия довольствуется ростом без развития. Этот вывод подкреплялся дополнительными индикаторами: отрицательным качеством роста, отрицательной приростной конкурентоспособностью страны, низким мультипликатором добавленной стоимости в расчете на единицу стоимости сырья: 1,8 против 14—15 в США и ведущих странах ЕС.Подтверждалось и состояние деиндустриализации экономики России. Работоспособность нашей промышленности не восстановлена даже в той мере, какая необходима для простого сохранения имеющегося национального богатства России.Таковы основные аргументы, которые доказывают взаимосвязь денационализации, долларизации и деиндустриализации России.

Отсюда следует принципиальный вывод: падение цен нефтегазового экспорта не создало, а только обнажило глубокий и общесистемный внутренний кризис. Это тот самый кризис, который действительно порожден антигосударственными реформами, и прежде всего тотальной и внеэкономической денационализацией, сдачей командных высот экономики компрадорскому капиталу. Кризис долларизации не имеет к его происхождению ни малейшего отношения. Напротив, кризис долларизации перевел наш внутренний и системный кризис из скрытой формы в открытую.

— Об этом молчат экономические ведомства и те экономисты, которые специализируются на оправдании реформаторов. Какой смысл в такой позиции?

— Это весьма болезненный вопрос. Политического здесь не меньше, чем экономического. Во взаимоотношениях между властью и олигархическим капиталом особняком стоят 2006 и 2007 годы, на которые приходится разработка и осуществление стратегии обеспечения преемственности власти.В точке для 2007 года нами установлен эксцесс данных, нетипичный выброс, статистическая аномалия. Фактически это год выборов, в связи с чем на олигархов легла предельная финансовая нагрузка. Власть, надо признать, отдала долг олигархам — 5 трлн руб., что по докризисному курсу составляет около 200 млрд долл.

Страна полагала, что девальвация есть та цена, которую придется уплатить за поддержку кредитования и промышленности. Власть так и преподносила свои действия: мол, государственные деньги предоставляются частным банкам ради увеличения ликвидности, ради рублевого кредитования. Это была ложь во имя спасения олигархов.Но всевластия олигархического капитала экономике России больше не выдержать. Экономике России нужна власть высокотехнологичного, неоиндустриального капитала.

Господство сырьевого, по сути, компрадорского капитала объективно обречено. Полный его крах — это вопрос ближайшего времени. В сущности, компрадорский капитал перестал быть опорой преемственности политической власти. История предоставляет власти, по сути, единственный шанс удержания политической преемственности — необходимо срочно заключить социальный контракт с высокотехнологичным, национально ориентированным капиталом.

— Но мы знаем, насколько слаб сейчас наш промышленный капитал.

— Да, это так. И все же ситуация далеко не безысходная. Централизованная собственность и централизованный производительный капитал всегда были, есть и будут основой централизованного государства. Напротив, децентрализованная экономика неминуемо ведет к децентрализации государства. Надо ли говорить, что такое децентрализация государства в России, в многонациональной и федеративной стране? Понятно само собой, децентрализация для России равнозначна дефедерализации, распаду.

Скажу прямо: альтернативы национализации стратегических высот экономики России не существует. Альтернативы и раньше не было, в 1990-е годы, а теперь и нет подавно. Слишком туго переплетен сейчас клубок внутренних противоречий: и экономических, и политических, и социальных, и межэтнических. И способ их разрешения единствен — стратегическая национализация. Национализация земли, банков, добывающего сектора, инфраструктурных монополий.

По итогам 2008 года легко оценить неэффективность принятых антикризисных мер и понять причину их неэффективности: качество роста отрицательное; темп роста промышленности ниже темпа роста ВВП; приростная конкурентоспособность на порядок уступает показателю развитых стран; национальное богатство сократилось на 42,2 млрд долл.; инфляция по дефлятору ВВП двузначная и доходит до 19 процентов.

На что рассчитывать? На внутрироссийский спрос, а для этого нужна система и умение ведомств экономического блока обеспечить его. Но ни системы, ни умения сейчас нет. Время потрачено на так называемые институты развития, но их потенциал смехотворен — 0,1 процента ВВП. Министерство экономического развития РФ впустую потратило 8 лет работы. Сейчас оно, во время кризиса, вышло с программой развития конкуренции, то есть по-прежнему предлагает делить и расчленять. О вертикальной интеграции оно даже не думает. А она способна обеспечить экономике как минимум 53,4 процента ВВП. А предпосылкой вертикальной интеграции является опять-таки стратегическая национализация.

— Некоторые экономисты считают возможным обойтись без национализации банковской системы и ограничиться валютным контролем…

— Валютного контроля уже недостаточно, ибо он не способен дать решение задачи кредитования.

Обратимся к фактам. Возьмем данные по банковской системе за год, с 1 марта 2008-го по 1 марта 2009 года. Кремль пополнял банки рублевой ликвидностью, а те конвертировали рубли в доллары и выводили за рубеж. В частную систему закачали, округленно, 5 трлн руб., а из нее вытекли 5,2 трлн руб. За рубеж переправлены средства в объеме 63,4 процента федерального бюджета, или 12,5 процента ВВП.Истрачено свыше 5 трлн руб. Результат? Задача промышленного кредитования не решена. Страна осталась с инфляцией. Ее потенциал только от мер “по повышению ликвидности” — как минимум 13 процентов ВВП. Страна осталась без ресурсов кредитования: они сократились на 200 млрд руб. Такова плата России за частный банковский сектор. Такова цена отказа от немедленной национализации банковской системы. И это далеко не окончательная цена.

В сложившейся ситуации валютный контроль неэффективен и промышленного кредитования не наладит. Чтобы обеспечить нормальное кредитование, нужно срочно ввести общегосударственный кредитный план, общегосударственный план капиталовложений, общегосударственный экспортно-импортный план. На основе валютного контроля такие планы неосуществимы. Они осуществимы только на основе национализации банков.Промышленности нужны кредиты. Наша обязанность — дать обрабатывающей промышленности реальные кредиты, и чем скорее, тем лучше.

Экономическую науку не должны волновать интересы банкиров и олигархов. Экономическую науку должна волновать работоспособность нашей промышленности. Промышленность, и сугубо лишь наша промышленность, — вот главное и основное.

Надо учитывать реальные условия. В иных условиях обошлось бы и валютным контролем. Сейчас — не обойдется. Частные банки не хотят кредитовать промышленность. Значит, банки должны перестать быть частными. Они должны стать государственными. И как государственные они должны выполнять общегосударственные планы: по кредитам и кредитованию оборотных средств, по капиталовложениям, по кредитованию федеральных целевых программ, по кредитованию дорожного и жилищного строительства и т. д. Пусть попробует тогда какой-то банкир или управленец прикарманить государственные средства — технологически не получится. А за малейшую попытку понесет примерное наказание.

Хотел бы также подчеркнуть: национализация нужна не ради национализации, стратегическая национализация нужна ради вертикальной интеграции отечественной экономики, ради того, чтобы Россия работала на саму себя, а не на покупательную способность доллара.

Вертикальная интеграция требует пропорциональности, а значит, и пропорциональности требует также стратегическая национализация. Вот почему речь идет о национализации земли, электроэнергетики, топливно-энергетического комплекса, инфраструктурных монополий, включая аэропорты, речные и морские порты, судовые компании.

Укрупнение спроса требует укрупнения организационных структур, то есть создания госкорпораций спроса. Тогда будет баланс между производственными госкорпорациями и госкорпорациями критически важного спроса. 

http://lsycheva.ru/media/conve...