Если люди не хотят, чтобы ими управляли другие люди, то есть ведь только один способ их заставить подчинятся: террор и насилие.Там действительно нет никакого священного права. Там только одно право – право силы.
А. ЛЕОНИДОВ: ДИАГНОСТИКА - МАТЬ ЛЕЧЕНИЯ...
Есть всё же некоторые точки, опираясь на которые, можно даже либералов привести к общему пониманию вопросов. Напомню, что научность, как таковая – требует выработки единой позиции ВСЕХ мыслителей по изученному вопросу, до появления которой вопрос считается недостаточно изученной. Это отражено в принципе «2х2=4», который един для всех школ, и не оспаривается ни в Австралии, ни на Аляске. При этом ожесточённость дискуссии, не желающей искать общих для всех оснований свидетельствует прежде всего о личной заинтересованности кого-то из оппонентов, о попытках обмануть в свою пользу. Когда мы хотим найти истину, то мы её находим, как в случае с «дважды два».
Если же мы десятилетиями не можем найти истины в вопросах изучения общественного устройства – это означает, что в дискуссию влезли аферисты, не желающие по личным мотивам никакой истины искать и находить.
Стремясь донести до дорогих читателей свои размышления о теории права, я ни в коей мере не стремлюсь ни с кем конфликтовать, а наоборот, предлагаю подумать объективно. Неожиданно помогла мне в этом одна из видных «говорящих голов» современного российского либерализма Екатерина Шульман.
Она в своих рассуждениях подошла к той же двери, что и я, но только с другой стороны. И теперь осталось только найти ключ. Приведу цитату:
«Оптимистическое завершение: все-таки без веры в религиозное происхождение власти устойчивую долгосрочную деспотию трудно у себя завести. А вера – это в нашем секулярном, десакрализованном, рациональном мире, как-то ее маловато. Люди стали слишком эгоистичны и привержены ценностям потребления для того, чтобы верить, что, действительно, есть другие люди, такие же, как они, но у которых есть почему-то священное право ими управлять, не сообразуясь с какими-то писаными норами права[1].
С одной стороны, похвальная точность наблюдений, которая даёт надежду на долгожданный консенсус. С другой – прискорбный волюнтаризм выводов… Ведь выводы одной из самых умных и образованных представительниц современного либерализма – наивные, и я бы даже сказал, детские.
Пиетет Шульман перед «писаными нормами права» - заставляет спросить: а как она представляет себе их прямое действие? Ну вот написал кто-то где-то что-то, издал в виде брошюры или фолианта. Допустим, шикарно издал, в бархатном переплёте и на мелованной бумаге… И что? Кому, кроме букинистов, это САМО ПО СЕБЕ интересно?
Не врите! Я видал законы. Выглядят они все как книги. Их можно поставить на книжную полку или открыть в виде файла. У них нет ни рук, ни ног, чтобы себя защищать. Им нечем держать винтовку конвоира и карающий меч…
В сущности, все они – записная книжка, которую желающий позвонить открывает и находит уточняющую информацию: например, номер телефона, забытое отчество того, с кем хочешь связаться и т.п.
Телефонная книга не может звонить сама. Даже если она электронная. А если сделать такую программу, чтобы робот автоматически звонил всем подряд – то получится спам, стыд и ужас – потому что кому же интересно получать бессмысленные звонки от робота?
Закон, как и телефонная книга, предполагает того, кто хочет позвонить, и того, кто откликнется на вызов. Если их нет, то тогда закон так же бессмысленен, как и телефонная книга вымершего города…
Если люди не хотят, чтобы ими управляли другие люди, то есть ведь только один способ их заставить подчинятся: террор и насилие.
То есть, убирая «священное право», как «тёмный предрассудок» средневековья мы попадаем не выше, а ниже средневековья, в первобытные джунгли.
Там действительно нет никакого священного права. Там только одно право – право силы. Надеяться, что люди, не верящие в священное право (то есть в то, что Бог смотрит на их поведение и накажет), поверят в бумажное право (в то, что неодушевлённая бумажка их видит и властвует над ними) – детская наивность.
Случится то, что и случилось «в нашем секулярном, десакрализованном…, где люди стали слишком эгоистичны и привержены ценностям потребления»: бумажным законом начнут вертеть в любую сторону, выдумывая ему лично-выгодные толкования, попутно и параллельно вообще игнорируя его, если совсем уж не получается выгодное толкование подобрать.
Если госпожа Шульман понимает под «законом» зоологическое стремление молодого агрессивного Собчака выгнать старого и поглупевшего Лигачёва из его властного кабинета, «право» США вторгаться в любую страну, когда США этого захочется – тогда должен отметить ненужность термина «закон».
Возможность зоологического произвола и зоологического насилия сильного над слабым (игры кошки с мышкой) никто не отрицает, но это обозначается термином «произвол» и не требует никакого термина-синонима.
Но я лично понимаю закон, как запрещение зла и поощрение добра, в том виде, в каком добро и зло понимаемы в сакральной сфере общества. То есть там, где они абстрагированы, обобщены, и отделены от конкретно-ситуационной выгоды.
И здесь важно не только то, что закон и сакральная сфера (представления о священном и неприкосновенном) неразделимы, не только то, что не может быть формального закона без нравственных табу.
Важно и то, что закон требует себе гаранта, находящегося над ним!
Ну, допустим, вы приняли закон, что кошкам запрещено есть мышей. Допустим, через день закон нарушен, и очередная мышь съедена. К кому взывать и апеллировать-то? К мышам? Так они эту ситуацию всегда ненавидели – просто ничего поделать не могут. К котам? Смешно…
Очевидно, что для соблюдения закона между мышами и котами должна лежать собака, которая, с одной стороны, не ест мышей, а с другой стороны – сильнее котов.
Если она сама есть мышей – то она станет просто ещё одним котом.
А если она слабее котов – то она станет просто ещё одной мышью…
Примерно такие рассуждения привели Г. Гегеля к его известной мысли о том, что прусская монархия выше буржуазных демократий, и вообще высшая из возможных форм власти. Обычно Гегеля за это называли смешным подлизой, и не более того. Но, согласитесь, Гегель не глупый человек… Он не стал бы просто подхалимничать без всякого смысла, только оттого, что жил в Пруссии!
А смысл такой, что монархия кайзера разделяет рабочих и работодателей, являясь верховным арбитром. А в буржуазных демократиях власть в руках тех же самых работодателей, в чьих руках и рабочие. Но если работодатель сам рассматривает поданный против него иск – то о каком правосудии можно говорить? Это же будет шемякин суд…
Человек, который считает, что его права нарушены, не может обращаться к тому, кто, как он считает, его права нарушил. Он должен обращаться куда-то на сторону! То есть кайзер в системе Гегеля является активным субъектом, который действует непосредственно и лично. А бумажный закон – это пассивный объект, который может, в лучшем случае, действовать только опосредованно и обезличено. А чаще всего вообще не действует никак!
Если, например, идёт сражение, и одна сторона выигрывает у другой, то как, без вмешательства третьей стороны, можно остановить полный разгром проигрывающей стороны?
Но ведь общество – это битва. Один человек приходит и говорит: «это моя земля». Другой говорит – «нет, моя». Они дерутся. Кто-то в драке побеждает. Он и становится реальным обладателем земли, на которую претендуют ВСЕ. При чём тут закон, и где ему тут зацепиться?
Именно поэтому первоначальные формы законодательства были связаны с апелляцией к Небу, к Богу – как наивысшей из всех возможных и предполагаемых сил. Суть их была такой: «вот ты меня сейчас убьёшь, а Бог увидит и накажет! Он сильнее тебя, хоть ты сильнее меня…»
И на некоторых, предрасположенных веровать в Бога, победителей это действовало. Они останавливали занесённый для удара топор и не добивали поверженного. А на других не действовало. И так тоже очень часто бывало…
Весь фашизм вытекает из насмешки над победителями, остановленными в своей расправе страхом божьим! Атеист смеётся:
-Ха, ха, ха! Вот вы суеверные дураки! Вам наплели про кары небесные, вы и раскисли… Не добили и не доели того, кого имели техническую возможность добить и доесть…
Это же огромный философский вопрос, поставленный, например В. Высоцким в песне «Тот, который не стрелял». Почему нас не убили те, кто мог убить? Ведь могли же, но почему-то сдержались… Почему мы не убили тех, кого мы могли убить?
Этот философский вопрос шире теории права, но он касается, в том числе, и теории права непосредственно.
+++
Можно написать какие угодно законы и осуществлять под их сенью какое угодно беззаконие. Потому что важен не закон, а благодать. Важен тот, кто трактует закон. Активно-действующий субъект, с руками, ногами и винтовкой. Если этот субъект безблагодатен, то он самый лучший из законов вывернет наизнанку…
Оттого мы и наблюдаем идущую быстрыми темпами фашизацию мира в наши дни – то есть стремление победителей сделать свой произвол законом. Ведь фашизм, если в двух словах – неограниченность воли победителя, не скованная изнутри никакими «древними химерами совести».
+++
Детская наивность анализа Е. Шульман проявляется в том, что она ждёт от деспотии написания на лбу слова «деспотия». То есть надеется, что деспотия сама себя таковой признает, и всем другим себя так звать разрешит. Тогда диалог будет построен таким образом:
-Вы деспотия?
-Да.
-Закон запрещает деспотию, идите вон…
А что будет, если деспотия вдруг ответит «нет»?
Скажет – нет, я не деспотия! И что тогда?!
- По бумажному закону деспотия запрещена, и прекрасно, а я не деспотия, и ко мне этот закон не относится…
Что, выборы? Да я проведу для вас выборы? Считайте, что уже вчера провела! Вчера провела, и меня выбрали подавляющим большинством голосов… Что, многопартийность? Да ради Бога! Сколько вам партий открыть? Две? Четыре? Могу десять…
Подсчёт голосов? Вот тут наступает полный коллапс демократической логики.
Дело в том, что если власть сама будет подсчитывать голоса, то она может смухлевать. И это всем понятно.
Но если кто-то другой ВМЕСТО власти будет подсчитывать голоса – то ведь и он сможет смухлевать. И это тоже всем понятно!
Более того, как доказал опыт «цветных путчей» для узурпатора власти и кровавой хунты самый простой способ легитимизации – захват в свои руки подсчёта голосов у прежней госвласти.
И вот с этим что делать?
Мы, конечно, придумаем, что с этим делать, если сперва дружно, всем научным сообществом, примем вышесказанное к сведения и положим объективное знание в начало процессов осмысления общества.
А пока посылки исследователей строятся на галлюцинациях – и все выводы с таких посылок будут наркоманские, что и доказывает история либеральной мысли в России…
Александр Леонидов; 2 февраля 2018http://economicsandwe.com/CAFA...
Всем кандидатам в президенты: мой политический наказ – наказ народа. https://cont.ws/@anddan01/8327... СССР моя страна https://cont.ws/@anddan01/8330... https://cont.ws/@anddan01/8380... https://cont.ws/@anddan01/8398... Левый поворот Путина - это реальность https://cont.ws/@anddan01/8350... https://cont.ws/@anddan01/8354... https://cont.ws/@anddan01/8383... Путин -бей! https://cont.ws/@anddan01/8385... https://cont.ws/@anddan01/8412... БОГАТЫЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ .ТЕПЕРЬ И В РОССИИ. Запомните ещё раз:Родину можно продать.Родину нельзя купить!. https://cont.ws/@anddan01/8365... https://cont.ws/@anddan01/8374... https://cont.ws/@anddan01/8359... https://cont.ws/@anddan01/8363... https://cont.ws/@anddan01/8368... https://cont.ws/@anddan01/8365... https://cont.ws/@anddan01/8380... https://cont.ws/@anddan01/8387... Буржуй –ВОР https://cont.ws/@anddan01/8395... Апология воровства https://cont.ws/@anddan01/8396... https://cont.ws/@anddan01/8401... Платим дань США https://cont.ws/@anddan01/8408... https://cont.ws/@anddan01/8408... https://cont.ws/@anddan01/8411... https://cont.ws/@anddan01/8422... https://cont.ws/@anddan01/8430... https://cont.ws/@anddan01/8430... https://cont.ws/@anddan01/8431...
Оценили 58 человек
87 кармы