Акармара — полузаброшенный шахтёрский посёлок, настоящая Мекка любителей заброшек и фанатов игры Half-Life. Такое ощущение, что создатели приключенческого шутера свою локацию Ravenholm рисовали с натуры именно тут, в горах Абхазии. Но населён посёлок отнюдь не зомби. После войны с Грузией в Акармаре от 5-тысячного населения осталось всего 5 семей — это 36 человек. По разным причинам они не смогли покинуть разрушенный 413-дневной грузинской осадой и жесточайшим артобстрелом городок. И теперь, забытые даже собственными властями, вынуждены сами обеспечивать свой быт. «Только не считайте нас зомби и призраками — мы такие же живые люди, как и вы! Здесь мы родились — здесь и умрём. Акармара — город, который мы любим!»
Это рассказ не о смерти Акармары, а о жизни в ней, назло всему.
Очереди на квартиры
Акармара с самого начала не был простым шахтёрским посёлком, коих в СССР после войны появилось великое множество. Строился он руками пленных немцев, по проектам пленных немецких инженеров и архитекторов. Потому и получился необычайно красивым и гармоничным — эдакий уголок Западной Европы в горах Кавказа. Некоторые немцы даже сами остались тут жить. Появилась школа, дом культуры, ресторан, кинотеатр, санаторий на 400 мест, больница в которой работали одни из лучших врачей Союза — братья Мендиашвили, Умар и Нодар. В черте посёлка открыли радоновые источники, соорудили лечебные ванны. Посёлок Акармара быстро превратился в элитный район Ткварчели (Ткуарчала). Квартиру получить тут было крайне непросто — нужно было отстоять в очереди несколько лет.
В Акармару даже проложили железнодорожную линию, которая пересекала ущелье реки Галидзга. Это был уникальный, единственный в СССР железнодорожный мост с изгибом.
Война и осада
Всё изменилось 14 августа 1992 года, когда боевики и ополченцы только что получившей независимость Грузии вторглись в Абхазию. Ткуарчальский район с населением в 24 тысячи человек оказался отрезанным от остальной территории республики. Акармара была взяла в осаду, которая продлилась 413 дней, практически до самого окончания войны в сентябре 1993 года.
Это были самые страшные дни в жизни посёлка. Начался голод и эпидемии, погибло много мирных жителей. Всё это время связь с шахтерским районом осуществлялась только вертолетами, которые доставляли продукты питания, оружие и эвакуировали людей. Многие здания были разрушены. Следы обстрела до сих пор остались на стенах жилых домов.
Те, кто бежал от войны, уже никогда не возвращались в свои жилища. Остались только старики и те, кто не мог или не хотел покидать свой отчий дом. В отличие от соседнего города Ткуарчал, который в последние годы начал оживать благодаря возобновившейся добыче угля, посёлок Акармара практически умер. Сейчас он ведёт новую борьбу — с субтропической растительностью, в которой потихоньку проигрывает.
Жизнь в руинах
Мы въезжаем в город по красивой полуразрушенной временем дороге. Удивительное сочетание тлена и природной красоты! Природа будто бросила все силы, чтобы в кратчайшие сроки спрятать от глаз подальше мёртвые остовы зданий с пустыми глазницами окон. Одичавшие розовые и голубые гортензии сюррреалистично вписываются в этот постапокалиптический пейзаж.
Гортензии напоминают вид инопланетной жизни, захватывающий нашу планету в каком-нибудь фантастическом фильме. Они здесь повсюду!
Акармара совершенно не выглядит мёртвой. Многочисленные рассказы о городе-призраке и «абхазской припяти» сделали своё дело — каждый день сюда приезжают джипы с туристами. Они останавливаются в Акармаре по пути к водопадам.
Местные жители совершенно не против туристов — только «за». Эта женщина каждый день выходит на развилку дорог со своими пирожками по 25 рублей. Они с капустой и картошкой — очень вкусные. Купили сразу несколько штук. Говорит, что прожила здесь всю жизнь и уезжать некуда. У неё здесь небольшое хозяйство и скотина. Вместе с выпечкой продаёт и своё домашнее вино в бутылках. Она одна из тех 36-ти, кто здесь остался.
Поднимаемся по заросшим буйной зеленью, мхом и гортензией ступенькам к одному из заброшенных домов.
Но дом не заброшен. В нём еще остались жильцы.
У последнего подъезда какое-то оживление. Очередные туристы с побережья в сланцах и маечках обступили местного жителя и фотографируют его, словно живого зомби. Это Игорь Кичмария — он самый известный житель Акармары. Интервью с ним можно найти на youtube-каналах блогеров и на страницах разных СМИ. Он не против туристов, но очень не любит, когда Акармару называют «городом-призраком».
— «Если это призрак, то мы — зомби», смеётся он. — «Мы такие же обычные люди, можете нас потрогать!».
Игорь родился в шахтёрском посёлке, выучился здесь и работал на шахте электриком, пока та не закрылась. Сейчас, по его словам, шахты заполнены газом и затоплены. Но с удовольствием рассказал, до каких из 8 существующих здесь шахт всё еще можно добраться.
Сейчас Игорь безработный. Основной источник дохода — кирпич старых немецких зданий, который высоко ценится. Игорь показывает рукой вдаль — там была его школа, в которой он учился. Её закрыли уже в 98-м, через пять лет после того, как с Акармары была снята грузинская блокада. Сейчас от школы осталась только груда вторичного строительного материала, который Игорь и продаёт. Единственная ближайшая школа осталась в соседнем Ткуарчале. Каждое утро в Акармару заезжает жёлтый школьный автобус и забирает местных детишек, а вечером привозит их обратно.
До недавнего времени в Акармаре работало турецко-абхазское предприятие, добывавшее уголь открытым способом. Его увозили по морю в Турцию, обходя грузинские пограничные пункты. Несколько лет назад предприятие закрылось, и работы вообще никакой не осталось.
Игорь с теплом в голосе и ностальгией вспоминает те времена, когда в Акармаре мирно жили русские, грузины и абхазы. Никто не делил ничего на «твоё-моё». После войны местные власти никому из жителей не предложили переселиться в другой город, например, в Сухуми.
Дом, возле которого стоял Игорь, не был его родным. Крыша того дома давно рухнула, и он вынужден был переселиться в другой, покрепче. Так жители Акармары и переезжают из одной брошенной квартиры в другую, выбирая ту, которая еще сможет противостоять натиску природы. Говорят, если поставить в брошенную квартиру свою дверь, на нее можно оформлять документы на собственность. Но это работает только для абхазов — в стране запрещена продажа недвижимости кому-либо с неабхазским паспортом.
По той же причине уехавшие из Абхазии этнические грузины не могут продать свои старые квартиры — отсюда и такое большое количество пустующей недвижимости по всей стране. Для местных этот вопрос очень болезненный. Они говорят, что если снять это ограничение, то в течение короткого времени в Абхазии будет все скуплено русскими. Абхазы просто боятся остаться в меньшинстве в своей республике.
В Акармаре нет ни властей, ни коммунальных служб. Зимой жители самостоятельно очищают кровлю от снега и раскапывают дорогу. Единственное, чего удалось добиться — это электрический кабель, проложенный сюда из Ткуарчала.
Мы прощаемся с Игорем и уезжаем в центр посёлка. Здесь осталось нечто, что раньше было большим магазином. Первые этажи домов тоже использовались организациями сферы услуг — за заколоченными витринами располагались аптеки, парикмахерские и прокаты бытовой техники. Вместо центрального водопровода — вода, стекающая на улицу по трубе с окрестных гор.
Среди руин ярким пятном выделяется новая детская площадка. Её поставили совсем недавно сами жители. Тут же, неподалёку от неё играет стайка детишек — они построили свой шалашик. Из разговора выяснилось, что они приезжают сюда на лето из Сухума. Оказывается, некоторые квартиры используются еще и как дачи — природа здесь красивая и чистая, а для жизни есть всё необходимое.
На зомби и призраков эти дети тоже совсем не похожи :)
По центральным улицам посёлка бродят куры, гуси и свиньи. От летнего зноя они скрываются в квартирах первых этажей.
А в основном содержатся вот в таких сараях, построенных из квартирных полов.
Вот один из двориков Акармары. На первый взгляд, он полностью заброшен. Но стоит присмотреться...
В одном из подъездов скрипнула калитка — обычной двери там уже давно нет. Детский голос эхом доносится из подъезда. На втором этаже через открытую балконную дверь виден свет — в этой квартире живут.
Развлечения акармарских детей в посёлке нехитрые.
Сойдут для игры и старые корпуса оставленных здесь автомобилей.
Некторые дома уже начали разрушаться изнутри.
Дома, в которых еще теплится жизнь, можно узнать по дворовому освещению.
Там, где оно есть — еще кто-то живёт.
Мы спустились по лестнице увитой голубой гортензией и сели в машину. Акармара оставила после себя двоякое чувство. Я не раз бывал в заброшенных городках, но такое со мной было впервые. Слово «заброшенный» к Акармаре подходит меньше всего.
Акармара — запущенный посёлок. Как, собственно, и вся Абхазия. К большому сожалению... И это результат невиданных масштабов коррупции. К примеру, на восстановление железных дорог Абхазия в 2010 году взяла в кредит у России 2 млрд рублей. Но восстановили по факту только пути от границы с Россией до Сухума. По разным оценкам, на это было потрачено только около трети всей суммы. Остальное было присвоено российскими и абхазскими чиновниками.
Оценили 4 человека
6 кармы