«Можно косвенно повлиять на то, чтобы наступательный потенциал российских Вооружённых сил вообще не раскрывался. Первая возможность, конечно, заключается в том, чтобы самим проводить наступательные противовоздушные операции с использованием средств дальнего действия, средств воздушной войны в принципе — самолётов, которые наносят удары по аэродромам ещё до того, как эти средства могут быть использованы» — это предложение исходит не из Киева. И даже не от безответственных европейских журналистов или маргинальных политиков. Его озвучил действующий генерал бундесвера — глава специального штаба по вопросам помощи Украине в Минобороны ФРГ Кристиан Фройдинг. А заодно призвал наносить удары по объектам российского ВПК.
То есть, проще говоря, выступил за объявление Германией войны России. Которая очень быстро приобретёт и общеевропейский, и ядерный характер.
Казалось бы, его слова должны вызвать негативную реакцию на Западе. И вызвали. «Внешний вид генерала Фройдинга, напоминающий спящего в гробу, символичен: он предлагает Европе последовать его примеру и погрузиться в вечный сон», — написал ирландский журналист Чей Боуз.
Но написал только он. Ни его коллеги из англосаксонских СМИ, ни тем более чиновники Германии или Евросоюза никак не отреагировали на заявление Фройдинга. Словно он сказал что-то естественное, само собой разумеющееся.
И этому пронзительному молчанию есть как минимум несколько объяснений.
Во-первых, в современной Европе русофобия является безусловным трендом. Любое радикальное заявление в адрес России лишь приветствуется. Просто раньше ретрансляторами этих заявлений были в основном политики средней руки — депутаты Европарламента, национальных законодательных собраний, лидеры отдельных лимитрофных стран. Профессиональные же военные — тем более действующие — если и обсуждали подобные предложения, то только в непубличном формате (например, когда рассуждали о возможности разрушения Крымского моста). Сейчас же они лишь вышли в публичную сферу.
А вышли потому, что — и это во-вторых — Европа находится в стратегическом тупике. Она не может проиграть России войну на Украине: в этом случае в ЕС начнутся поиски виноватых. Тех, из-за кого европейские страны положили на алтарь проигрышной войны собственную экономику и национальные интересы. С большой долей вероятности крайней (и по делу) станет Еврокомиссия. Её дискредитация приведёт, в свою очередь, к возросшему запросу национальных государств на самоуправление и, как следствие, к дезинтеграции Евросоюза.
В то же время Европа и не может выиграть войну с нынешним уровнем вовлечения в неё. Поставки оружия могут лишь отсрочить поражение киевского режима, а не спасти его, ведь российский ВПК по ряду позиций выпускает в разы больше продукции, чем вся Европа. Да, ЕС вложился в восстановление своего ВПК, однако на нужные объёмы производства он выйдет лишь через год-два. Да и то не факт, учитывая, что там ВПК частный, а без гарантии заказов (причём не разовых, а постоянных) частники не будут вкладываться в увеличение производства.
В теории ЕС мог бы договориться с Россией. Найти такой вариант исхода войны, в рамках которого и Москва бы достигла целей СВО, и Европа могла бы назвать случившееся своей победой. Однако никто из нынешних лидеров ЕС — ни брюссельские политики, ни лидеры крупнейших стран — договариваться не готов. Слишком много они лично сказали и сделали. Да к тому же компромисс с Россией будет означать необходимость выстраивать с ней какой-то модус вивенди — правила сосуществования. А ряд лидеров Евросоюза искренне уверены в том, что наличие враждебной Москвы (да ещё и якобы лелеющей какие-то агрессивные планы в адрес Европы) является самым эффективным цементом, который сохраняет здание европейской интеграции.
В результате Европа оказалась перед очень непростым выбором. Либо продолжать нынешний уровень поддержки Киева в надежде на то, что случится чудо и Украине удастся переломить ход боя, либо резко повышать уровень собственного вовлечения в конфликт.
Проблема в том, что ждунов, то есть тех, кто надеется на чудо, в Европе больше. Ведь прямая война с ядерной Россией видится многим как абсолютно неприемлемый сценарий. Поэтому нужно в рамках стратегии окна Овертона постепенно превращать неприемлемый сценарий в обсуждаемый. И тут на сцену выходят всякие каи каллас (рассказывающие про необходимость досмотра российских судов в Чёрном море), её прибалтийские коллеги (призывающие к блокаде Балтийского моря, а значит, и Калининграда), а также действующие германские генералы, призывающие к ударам по России.
При этом Берлин здесь не только играет на подпевках у Брюсселя. Власти ФРГ рассматривают украинский конфликт как инструмент укрепления немецкого военно-политического лидерства в Европе.
Именно поэтому канцлер ФРГ Фридрих Мерц резко повышает расходы на оборону и выражает готовность закупать американское оружие для Киева. Ну и наконец, имеет место банальный реваншизм: немцы не могут простить России того, что она обрушила Третий рейх и почти на полвека лишила Германию роли европейского политического лидера.
При этом, даже если окажется, что слова Фройдинга не смогут пробить окно Овертона, а также не приблизят Германию к лидерству, они всё равно не будут напрасными. Ведь чем больше Европа хотя бы говорит о готовности пересекать красные линии в конфликте, тем больше в Киеве верят в то, что хотя бы часть Запада будет поддерживать киевский режим до конца, любыми средствами. А значит, на Украине сохраняется готовность воевать с Россией до последнего украинца и тем самым оттягивается неизбежное европейское поражение в войне.
Оценили 14 человек
18 кармы