Многие участники с ностальгией вспоминают 2014 год – романтизм первых митингов, чувство сопричастности к чему-то великому и исторически важному во время первых боевых действий.
Тем не менее, это и время некомпетентности, грызущимися между собой командирами, бесполезными и вынужденными потерями среди бойцов, трагическими смертями гражданских, тотальной разрухой и полным безденежьем было ужасно. Восторгаться им может разве что человек, наблюдавший за событиями по телевизору.
На самом деле хорошо, что вместо ванильного образа Новороссии, сотканного мифологами от СМИ, появляются хотя бы намеки на понимание того, что здесь, у нас, происходило и происходит с 2014 года. Потому как в сети до сих нет трезвого понимания ситуации, а лишь славословия и дифирамбы, либо юродивое подвывание «ой, нас слиииили!».
Захар Прилепин, умудрившийся на время попасть в самый центр донецких интриг, написал книгу «Некоторые не попадут в ад» - о совсем недавних временах, которые почему-то уже тоже начинаются восприниматься многими в качестве золотого века Донбасса. Также как и фигура первой, после украинской донбасской элиты. Прилепин написал свое восприятие ДНР и ЛНР времен Захарченко и Плотницкого.
Чувствуется, что писатель много общался с воюющими людьми и нахватался от них разного. Понятно также, что сам он не воевал, иначе не стал бы воевать с терриконами. Но это и не главное. Куда важнее фигуры покойного главы ДНР Александра Захарченко и его ближайших соратников.
Сразу стоит оговориться, что ситуация, описанная Прилепиным, скорее всего, была верна и для ЛНР под управлением Игоря Плотницкого, а может быть в какой-то мере верна и для сегодняшнего правительства республик или, по крайней мере, для местных элит.
В первую очередь бросается в глаза образ покойного Захарченко, намеренно или нечаянно выписанный Прилепиным. По описанию Прилепина это вовсе не образ военного или ополченца, главы государства или лидера. Один лишь тот факт, что покойный глава ДНР приближает к себе заезжего писателя, намекающего на свою вхожесть в московские кабинеты, говорит о многом. Рядом Александр Казаков – бывший посланник Москвы, утративший свою легитимность, однако не торопящийся рассказать об этом.
Прилепин сам говорит об этом: «О том, что Казак уже не имеет никакого отношения к отдельным кремлевским кабинетам, мы молчали: это ударило бы по его позициям, и по главе тоже, и даже по мне, - мы все делали вид, что у нас московская «крыша». Спасибо Москве хотя бы на том, что она не сказала, ткнув нас пальцем: это самозванцы»
Оба советника умело манипулировали Александром Захарченко, причем втравливают его в неприятности и создают ему крайне нелицеприятный образ. Рядом Трапезников – «настоящий политик» и «Ташкент». Сидя в разное время суток в различных питейных заведениях, «политик», «Ташкент», двое якобы благословленных Москвой советника и покойный глава занимаются решением важных вопросов.
И вопросы эти носят крайне специфический характер. Основная проблема заключается в том, как бы минимизировать влияние и контроль со стороны России, при этом сохранив всю полноту власти? Как бы и дальше заниматься своими делами и продолжить строительство «особенной» республики?
Как именно должна была выглядеть эта особенная, непричесанная под общероссийскую гребенку республика, писатель умалчивает. Однако, судя по всему, в ней должны были сохраниться традиции и обычаи ее духовных вождей. «Ташкента», деятельность которого запоздало обличал Пушилин; Казакова, активно способствующего деятельности своих коллег; Трапезникова, стреляющего подчиненным в ноги. «В какой-то момент Трамп спрашивает у Захарченко: «Бать, можно я ему в ногу выстрелю, если это продолжится?. Тот говорит: а выстрели. Следующий скандал – Трамп достает пистолет и стреляет своему коллеге в ногу. Такие нравы наблюдались. Мне нравилось», пишет в книге Прилепин.
И, конечно, Захарченко, стреляющего в своем кабинете при подчиненных. «У Захарченко в кабинете на стенах было штук восемь-девять пулевых отверстий: время от времени, разговаривая с не очень хорошо понимающими речь людьми из числа своих министров и управленцев, Глава аккомпанировал себе подобным образом» (стр. 356).
Пишет Прилепин и как Захарченко был готов ему спьяну купить за бюджетные деньги дом по соседству или как тратил деньги на лошадей …
Книга практически начинается с картины пьяных похождений. Слово Прилепину:
«Поздним вечером, после всех положенных переговоров, Батя оказался в центре Москвы и загулял в компании одного генерала. Вышли покурить из кабака на улицу и увидели одинокую лошадь. Она задержалась на работе, шла домой. Батя сообщил генералу, что может верхом произвести некий трюк, – какой именно, я забыл; мог бы соврать, но зачем. Генерал нисколько не сомневался в мастерстве Захарченко, но это уже не имело значения. Батя позвал лошадь. Лошадь подошла вдвоем с девушкой (оказывается, они шли вместе). Ловко вспрыгнул, безупречно исполнил трюк. Редкие прохожие были обрадованы, узнав Главу воюющей республики; раздались аплодисменты. Лошадь сделала что-то вроде книксена. Появились хозяева лошади. Их было несколько, кажется, четыре, и все они происходили с кавказских гор или предгорий. Быть может, им не понравилось, как используют их лошадь, быть может, какие-то еще маловажные, ныне совершенно забытые и не подлежащие восстановлению в памяти вещи… Глава не стал дожидаться подобного развития событий: оставаясь в седле, он врубился в рой, в родоплеменной строй, в самую гущу… Более всего из числа новых друзей Глава не хотел расставаться с лошадью, и под утро ее приобрел. По символической цене, на память о встрече. Некоторая проблема заключалась в том, что Глава не мог лошадь взять в самолет, а ему уже пришла пора улетать. Поэтому он приобрел лошадь вместе с девушкой. Которая, впрочем, и сама не хотела расставаться со вверенным ей животным: они были как сестры. Для девушки и лошади пришлось снять отдельный вагон в следующем на Ростов поезде».
Своего патрона Прилепин так и представляет на протяжении всей книги. Как обладающего личной армией (республиканская гвардия подчинялась Захарченко), играючи создающего под своих фаворитов батальоны и готовому ради сохранения власти и отвлечения внимания от себя и своей команды готовым пойти наперекор воле России и перевести войну в горячую фазу. Пусть даже республика при этом останется без средств к существованию.
Прилепин пишет: «Понятно было, что корпус утомлял Захарченко тем, что слишком ориентируется на Москву, и все эти – не-мира-не-войны – соглашения ему давно обрыдли: мечталось хоть о метре, хоть о километре своей земли».
Соответствующий проект предлагает ему писатель - «навязать свою игру. Пойти в наступление, не согласовав свои действия ни с кем, в том числе с корпусом, и будь что будет».
«Я сделал предположительный расклад по одному городу с той стороны: как туда зайти, как все сделать быстро. - Понимаю, понимаю, - говорил я. – Россия заморозит пенсии, которые она доплачивает донецким пенсионерам, заморозит поставки горючего, но … и я предлагал, как может размотаться клубок», - пишет Захар Прилепин.
Захарченко, как известно, его предложение то ли не принял, то ли просто не успел реализовать, но уж точно не отверг и на губу его за это не посадил.
Впрочем, Александр Захаренко у Прилепина совсем не выглядит злодеем. Скорее, самодуром, попавшимся на крючок к ловким мошенникам, которые, как известно, благополучно покинули республику после того, как самого Захарченко похоронили. Но напоследок все равно пытались удержаться у кормушки…
«Саша Казак, быстро сообразивший, что грядут небывалые перестановки, и его, в ходе перестановок, могут просто закопать, - переехал жить, работать, разруливать дела к вдове Захарченко; там его якобы не должны были достать. Сделал ставку на нее: чтобы она осеняла республику и ее строителей, наследников мужа», - рассказывает писатель.
Дорогого стоят проекты, при помощи которых «Ташкент», Казаков и Прилепин пытались вызвать недоумение России, чтобы либо просто потянуть время, либо придумать новые неожиданные ходы и все-таки найти способ избавить от «ига» - как они называли - России, цинично заставляющей экспериментаторов сдавать квартальную и годовую отчетность за выделенные в помощь средства.
В первый раз речь шла о проекте создания «Малороссии», во второй – о назначении Захара Прилепина главой республики (Выборы? Нет, не слышали).
«И тут Казакову приходит в голову «блестящая» идея спасения: « …давай мы тебя назначим главным … Нам нужно выиграть время. … Завтра тебя … выдвинут на должность премьера Донецкой народной республики. - У нас же Захарченко премьер. Ничего, это неважно пояснили мне. Важно, что ты станешь, - вместо Ташкента, - вторым человеком в республике. Даже большим по статусу, чем он. Почти равным - Главе. Это собьет прехавшим всю игру. Они ни за что не поверят, что мы это сделали сами. Они будут уверены, что это сделала одна из башен Кремля. … В сущности, все это меня развеселило. … Власть меня не волновала нисколько. Зато – какая чудная забава предстоит. Я понимал, что это ничего не изменит. Что с Россией такие шутки не пройдут. Но я готов был доиграть», - вспоминает писатель.
Разумеется, в книге присутствует еще немало всякого интересного и познавательного – кто захочет, прочтет сам. Для нас же все-таки важнее главное: если верить написанному Прилепиным; если это не бред и не художественный вымысел, а основания так считать имеются, то перед нами предстает достаточно неприглядная картина тотального цинизма.
Получается, что Донецкой Народной Республикой четыре года управляли люди, развлекавшиеся строительством какого-то странного «социалистического» государства, в котором министр финансов держит российские деньги как собственную кассу, ворует и грабит (может, кто-то считает, что «Ташкент» этого не делал?), а глава этого государства бухает со своими советниками и подумывает лишь о том, как бы ему развязать бойню при помощи личной армии, чтобы не дай Бог его не сместили или не заставили отчитываться по помощи из России, как это делают все назначенцы?
Прилепин пишет: «Неделей или двумя позже сидели в клубах дыма у него за столом, и я впервые говорил Захарченко о том, что он и сам без меня знал, но тем не менее – слушал: нас, говорил я, загоняют, нас стреножат, – но, пока мы еще в силах, надо выпутаться, навязать свою игру. Вообрази, Бать, пройдет десять лет, – мы сидим, – вот с тобой, и Казак рядом, – где мы можем сидеть? – в Абхазии, например, и ты сам, ты сам говоришь: а помнишь, зимой пятнадцатого, или зимой шестнадцатого, – ведь были все возможности поломать игру, вбросить свою карту… Он посматривал на меня, ничего не отвечал, но взгляд был внимательный».
То есть, сидят за казенный счет эдакие мечтатели, да еще и подумывают, что если к ним проверяющего пришлют, то они его убьют. То есть, к ним Россия чтобы проверить, как распределяется гуманитарная и прочая помощь, аудитора должна присылать не иначе, чем под охраной пулеметной роты?
Автор размышляет: «Все здесь ждут, что однажды придет Россия. Россия придет – и будет порядок, мир. Но Россия так не приходит. Ее ждут в одном виде – в приходит она в другом, иначе. Она приходит как асфальтоукладчик. Она приходит как мясорубка. Она жрет все и даже костями не плюется: выдает чистый фарш. … Однажды сюда зайдет Москва. Ты видел, что они делают с российскими губернаторами? Они рубят им яйца, и собирают в общее ведро. Потом приходит уборщица и содержимое ведра выплескивает на задний двор собакам. Да, ладно, ни о ком из них не печалюсь. Но есть цель: из Донецкой народной республики – сделать обычный российский регион. Мы их три года просили: дайте нам строить то, чего в России еще нет, уже нет, и точно – не будет. Дайте, разве вам жалко? У вас есть восемьдесят восемь своих регионов. Кромсайте их на свой манер, чтоб – все стояли одинакового роста, и локти не торчали. Но, бога ради, позвольте здесь вырастить свое деревцо. Может, вам самим понравится, северяне. … Нет. Она не умеют так делать. Это выпадает из их логики. Они будут делать ровно все наоборот. Они думают и однажды придумают, как выбить всех вокруг Главы. Одного за другим. Москва выключит из розеток все ресурсы, что подпитывают Захарченко. Это не очень долгий и неоднократно опробованный в России сценарий. Исключения есть. Но они – крайне редкие, и всегда – этнически обусловленные. Это пара кавказских регионов, может, один, может, пара, условно говоря, ордынских. Три, говорю, - четыре уже с натяжкой – региона: не больше. Включая непризнанные, как и наша, территории. Российские фейсы умело контролируют в этих анклавах их внешние контакты. И тем более не дают расти их военным амбициям. Однако независимость во внутренних делах местные там сумели отстоять. Посягающих на это северян просто вырежут: таковы правила игры. Вопрос: сможем ли мы так? Ответ: нет. Потому что мы не кавказский и не ордынский народ. Мы здесь – русские, пусть даже и с хохляцкой подкладкой. Мы не сможем зарезать русского наместника, потом, скучая, ждать, когда пришлют нового – и, едва он явится, зарезать нового тоже. Если мы так будем делать, мы почувствуем себя сепаратистами уже не Украины, а России. Если мы начнем резать российских наместников – за что здесь тогда шла война, правда? …».
И что самое любопытное, то если верить Захару Прилепину, эти товарищи прекрасно знали, что ими крепко недовольны. Знали, но не каялись, а выдумывали все новые и новые способы отсрочить неизбежное. В августе 2018 года, как раз, когда Прилепин весьма своевременно скрылся, в ДНР куда-то пропал урожай зерна, обещавший быть вполне достойным… В общем, никто и не подумывал останавливаться, пока не случилось то, что случилось.
Любопытно: это и есть розовая мечта донбасских элит – спокойно править, осваивая присланные бюджеты и местные богатства, но упаси Боже без вмешательства сверху в их дела и без всякого спросу? Или это были такие нехорошие «Ташкент» и Казаков, а Захарченко они обманывали? А все остальные должностные лица, большинство из которых и сейчас на своих местах, зело боялись рот раскрыть, а то и вовсе ничего не замечали?
Россия берет ситуацию на Донбассе под контроль совсем не по ситуации лениво. И глядя на описанное Прилепиным, остается лишь догадываться, какая дичь происходит сейчас. Тем более, что подавляющее большинство чиновников после смерти Захарченко и низложения «Ташкента» остались на своих местах.
Оценили 6 человек
7 кармы