Стремление к региональному лидерству является естественным для любого государственного образования, нарастившего соответствующие экономические и политические мускулы. И дело даже не в том, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Странам второго и третьего эшелона, не преуспевшим в колониальных завоеваниях и изрядно отстающим от глобального поезда технологического прогресса, такое лидерство может принести дивиденды в диалоге с сильными мира сего. Лояльным и эффективным менеджерам руководство, как известно, платит больше. Если, конечно, красивый титул «регионального лидера» соответствует реальным возможностям оного.
Долгое время и украинских граждан их «талантливые правители» кормили сказками о возможном лидерстве Украины в Центральной и Восточной Европе. Теперь даже у киевских сказочников на высоких должностях, которые круглосуточно врут и не краснеют, не поворачивается язык нести такой бред. А ведь потенциальные возможности подобного лидерства на заре независимости действительно были. Но их угробила жадность и глупость украинцев. Однако природа не терпит пустоты. И конечно, реальные претенденты на роль лидера в регионе все это время не спали, а укрепляли свои позиции.
Речь, в частности, пойдет о Польше, которая всегда пыталась и продолжает сейчас реализовать свои амбиции регионального лидера в различных политических форматах. Прежде всего, в «Вышеградской четверке» (треугольник регулярных политических консультаций Польша–Германия–Франция), а также в так называемой инициативе «Восточного партнерства». При этом Варшава настаивает на своем исключительном значении в понимании и влиянии на ход процессов на постсоветском пространстве в качестве «форпоста» ЕС на данном направлении. Естественно, для подтверждения своей правоты она оперирует определенными экономическими и политическими аргументами.
По цифре абсолютного размера ВВП в долларовом эквиваленте среди стран СНГ и Восточной Европы в группе крупнейших 15 экономик мира (номинальный ВВП более 1 трлн. долл.) находится только одна страна – Россия, размер экономики которой на 2016 год (1,230 трлн. долл.) – 14-й в мире (после США, Китая, Японии, Германии, Великобритании, Франции, Индии, Италии, Бразилии, Канады, Ю.Кореи, Австралии и Испании, перед Мексикой). В 2013-м году ВВП России был более 2,2 трлн. долл., и тогда она была 7-й экономикой мира. Но в этом материале речь идет не о России, для которой страны бывшего СССР являются естественной сферой влияния.
Речь идет о Польше, которая также является крупным региональным государством, относящимся к группе стран «с особо крупной экономикой». Это 25-я экономика в мире среди 20–25 подобных государств, ВВП которых – свыше 300 млрд. долл., но ниже 1 трлн. 472 млрд. – показатель Польши по состоянию на 2016 год. Хотя по уровню ВВП на душу населения Польша не является лидером в регионе и входит в группу «средних» (8000–16000 $/чел.) вместе с Литвой, Латвией, Венгрией, Хорватией и Румынией.
Однако «выставочный» характер успехов польской экономики, которой в свое время заокеанские партнеры списали многомиллиардные долги, не мог сам по себе стимулировать заоблачные внешнеполитические амбиции. А вот политическая поддержка американских товарищей действенно помогла сформулировать долгосрочные приоритеты польской восточной политики. И исторический опыт экспансии на Восток стал дополнительным аргументом в пользу Варшавы по сравнению с другим стратегическим партнером Вашингтона в регионе – Румынией.
Точкой отсчета для активизации трансатлантических стратегов на постсоветском пространстве стало вступление Польши в ЕС. С этого момента Варшава стала важной дополнительной деталью американского влияния на работу бюрократической машины Брюсселя. Таким образом, были созданы все необходимые условия для официального открытия «восточного фронта» европейской политики соседства.
Страны «старой Европы» без особого энтузиазма восприняли польско-шведскую инициативу о создании «Восточного партнерства», озвученную в 2008 году и формализованную на первом Саммите партнерства в Праге годом позже. Но они не могли ее полностью проигнорировать. Хотя и не возводили в ранг приоритетных направлений. Экономические интересы и потенциальные опасности на южном фланге ЕС были гораздо важнее, чем игры на постсоветском пространстве с непредсказуемым результатом. Что, собственно, и показали последующие события.
Изначально приглашение к «Восточному партнерству» приняли шесть стран СНГ – Украина, Белоруссия, Молдавия, Азербайджан, Грузия и Армения. По мнению многих экспертов, за красочной оберткой конфетки «усиления сотрудничества с ЕС» изначально скрывались более приземленные цели. Речь шла о торпедировании российских интеграционных инициатив на постсоветском пространстве; реализации в регионе альтернативных проектов в сфере транспортировки энергоносителей; ослаблении суверенитета данных стран традиционными методами западной «демократизации»; усилении антироссийских акцентов во внешней политике «молодых европейских демократий». При этом сближение с ЕС наперекор евроазиатским объединительным инициативам Москвы преподносилось как благо, невзирая на очевидные экономические потери для этих стран в среднесрочной перспективе.
В качестве поощрений для привлеченных стран, вступивших в блок «Восточного партнерства», Брюссель обещал зону свободной торговли и отмену виз, подписание соглашения об Ассоциации, оказывал странам-участницам определенную финансовую поддержку. Значительная доля этих средств перечислялась Украине, которая при учреждении программы получила от Брюсселя среднесрочный кредит на сумму 1,8 млрд. евро. В 2010–2013 гг. только на развитие сотрудничества с восточными соседями со стороны Брюсселя было выделено около 1,9 млрд. евро.
С грустной иронией можно констатировать, что «в живых» среди участников «Восточного партнерства» сегодня осталось только трое – Белоруссия, Азербайджан и Армения. Остальные получили по заслугам. Перед ЕС. Но не перед собственным народом. Руина, в которой лежит сегодняшняя Украина, – лучшее тому свидетельство. А ведь даже долгожданный «безвиз» для многострадальных украинцев еще окончательно не формализован…
Евросоюз создавал «Восточное партнерство» с расчетом на то, что сможет препятствовать влиянию России на республики бывшего СССР, при этом давая участникам программы крайне туманные перспективы относительно вступления в ЕС. Российское вмешательство в конфликт на востоке Украины окончательно спутало планы Евросоюза, а, кроме того, две страны из шести – Белоруссия и Армения – вступили в Евразийский экономический союз, который представляют как конкурента ЕС. Азербайджан, чьи энергоресурсы нужны Европе, потерял интерес к программе, – отмечало британское издание «The Guardian» еще накануне рижского саммита «Восточного партнерства» в мае 2015 года.
Насчет «туманных перспектив членства» британские журналисты попали в самую точку. Занимательно было наблюдать над постоянными комическими, но безрезультатными потугами украинских дипломатов зафиксировать упоминание о возможном членстве в ЕС в очередных декларациях саммитов «Восточного партнерства». Помнится, еще в 2011 году в Варшаве над этим постулатом усердствовал «злочынный режым» Януковича. В ответ польские дипломаты и европейские сотоварищи лишь разводили руками. В итоге и «развели» особо рвущихся в Европу восточных соседей на сладкие обещания.
«Когда я предлагал проект “Восточного партнерства” на Украине у власти был лагерь оранжевых, но он был совершенно парализован братоубийственной войной между премьером и президентом. Смена власти на Украине тоже не привела к разрыву отношений этой страны с ЕС. “Восточное партнерство” не нужно оценивать с точки зрения меняющихся каждый месяц политических конфигураций. Мы ведем переговоры по соглашениям и институциональным решениям, которые должны работать в перспективе десятилетий, а не месяцев», – говорил в 2011 году министр иностранных дел Польши Радослав Сикорский. По сути, человек ведь прямым текстом предупреждал, что польская внешняя доктрина «Восточного партнерства» добивается необратимых изменений на постсоветском пространстве! Но представители украинской власти были, как всегда, заняты исключительно разборками между собой и «анализировали» лишь доходы собственных кошельков. Поэтому разбираться во внешнеполитических премудростях им было недосуг.
Знаменательно, что именно Вильнюсский саммит «Восточного партнерства» в ноябре 2013 года стал в какой-то мере роковой поворотной точкой в современной украинской истории. Виктор Янукович сэкономил чернила и не поставил в Вильнюсе свой автограф под приговором независимости своей страны. Но момент уже был упущен. И его абсолютно правильный в государственных интересах ход оказался запоздалым и бессильным перед лицом орды «евроинтеграторов», для которых человеческая кровь дешевле договорной бумаги в соглашении об Ассоциации с ЕС. Которое де-факто обрекало Украину на колониальный статус, а главное, создавало существенную угрозу национальным интересам России. По сути, единственной страны, поддерживающей Украину все годы независимости не на словах, а на деле.
В преддверии упомянутого саммита в приватной беседе посол Литвы в Киеве акцентировал внимание на том, что Украина является очень большим по европейским меркам государством и подходы к нему требуют «стратегического терпения». То есть трагедии в случае неподписания Украиной соглашения об Ассоциации в Вильнюсе литовский дипломат не видел. Наоборот, он осознавал всю опасность резкого «одностороннего» перекоса ситуации в стране, которая долгое время неумело балансировала между ЕС и Россией. Понимали ли это в Варшаве?
Возможно, и понимали, но в расчет эти опасения не брали. Главная цель была так близко – победа майдана и окончательное превращение Украины в антироссийский анклав. Что уж тут заботиться о судьбах простых украинцев и мнении миллионов из них, которые решительно выступали против разрыва отношений с Россией? Варшавские политики сами поверили в миф о «тюрьме народов» и «московском азиатском деспотизме», который годами старательно создавали после развала СССР. Но ведь действительность оказалась не столь однозначной. И где, собственно, польским радикалам видится новый «железный занавес»? Вновь по линии Збруча?
Уверен, что после украинских «революционных» событий Польше неоднократно приходилось «краснеть» перед европейскими партнерами за свои глубокие «познания» украинских реалий. На практике это вылилось в фактическое устранение Варшавы из числа активных переговорщиков по урегулированию ситуации на Донбассе. Впрочем, польских политиков не особо печалит такая судьба. Раскол Украины на «отсталый пророссийский восток» и «демократический европейский запад» приближает давнюю польскую мечту об аннексии Западной Украины и восстановлении собственного господства в Восточноевропейском сегменте от Балтийского до Черного «можа».
Следует ли ожидать качественных изменений со стороны Польши и ЕС в целом к политике «Восточного партнерства» в сложившейся, без преувеличения, трагической ситуации?
На первый взгляд, риторика остается прежней. Украинская «власть» послушно поет все песни из проевропейского репертуара и под аккомпанемент польских дипломатов. В частности, по итогам апрельского заседания Консультационного комитета президентов Украины и РП «украинская сторона заявила о поддержке инициатив Республики Польша, направленных на усиление роли стран Центральной и Восточной Европы. Отдельное внимание было уделено сотрудничеству по линии Адриатика – Балтика – Черное море. В частности, речь шла об углублении сотрудничества в рамках «Восточного партнерства».
Предварительно очередной (пятый) саммит «Восточного партнерства» и стран ЕС ожидается в ноябре 2017 года в Брюсселе. Естественно, европейские бюрократы будут официально декларировать его важность, подчеркивать свою преданность делу дальнейшего «реформирования» всех желающих стран постсоветского пространства. Только вот готовы ли европейские политики трезво оценить результаты своей «гиперактивности» в трансформации восточных соседей? Исходя хотя бы из того, что «лидеры» «Восточного партнерства» (Украина, Грузия и Молдова) значительно опережают своих более умеренных в евроинтеграционной пылкости соседей по показателям нищеты и коррупции?
Серьезным европейским лидерам «новой волны» следовало бы поменьше прислушиваться к польскому «экспертному мнению», в котором доминируют не только заокеанские мотивы, но и отголоски исторических обид. Усвоить для самих себя большую полезность построения долгосрочного «партнерства» по сравнению с сиюминутной выгодой «вмешательства во внутренние дела». Увидеть разницу между добрососедством с действительно стабильной и состоятельной Белоруссией и непредсказуемой голодной Украиной.
А Польше волноваться не о чем. У нее есть все возможности сохранить надлежащее ей влияние в регионе ЦВЕ. Главное – ставить реалистичные задачи, а не витать в мечтах о былом величии. И твердо понимать, что пожар в доме у соседа не укрепит стены собственного поместья. А разрушить – может.
Оценили 19 человек
22 кармы