Франция становится для России бесполезной

Тимофей Бордачёв

Программный директор клуба "Валдай"

То, что происходит сейчас с Францией и ее положением в мире, представляет проблему для политики России на европейском направлении. Мы традиционно привыкли опираться на то, что в Старом свете существует некий баланс сил и каждая из крупных держав стремится выстраивать с Москвой, а раньше Санкт-Петербургом, свой стиль отношений. Сейчас один из наших привычных и важных партнеров надолго, если не навсегда, теряет способность быть тем, кого можно использовать в российских интересах.

Ядерное оружие пока держится в слабеющих руках Парижа. Однако при утрате всех остальных атрибутов великой державы, его значение становится все меньше. Да и вся Европа проходит через трансформацию, результаты которой пока выглядят достаточно драматически. Нельзя исключать того, что уже вскоре России придется отказаться от множества привычек, связанных с самим существованием сравнительно полезной Франции и Европы. Как на это реагировать, мы пока еще не особенно понимаем.

Показатель упадка – стремительно убывающее французское влияние в Африке. Все больше правительств континента, ранее вполне лояльных Парижу, заявляют о том, что больше не хотят видеть французские войска на своей территории. Отчасти причина этого в том, что у стран Африки появились альтернативы. Китай может дать необходимые средства для развития и поддержания социальной стабильности. Россия – предоставить, хотя и ограниченные, но эффективные силовые ресурсы, за которыми также следуют инвестиции, создание рабочих мест и доходы местных бюджетов. Хотя это и не главное: африканский опыт учит, что силовая поддержка может быть важнее любых денежных вливаний.

Раньше такую поддержку предоставляла Франция. Однако она сейчас буквально «выходит из моды».

Во-первых, все рано или поздно надоедает. Несколько десятилетий после крушения своей колониальной империи французы оставались в ранее подконтрольных им странах Африки. Теперь там меняются политические поколения, новые лидеры меньше связаны с бывшей метрополией и военное присутствие Франции выглядит для них анахронизмом. Тем более, что африканцы видят далеко не блестящее положение дел в самой Франции. И чувствуют, что прижимистость у бывших хозяев половины Африки только нарастает. Это делает Францию совершенно не интересной для африканцев. Вне зависимости от того, каких взглядов на мир они в действительности придерживаются.

Во-вторых, внутренний кризис развития самой Франции толкает ее политиков, бизнес и население на то, чтобы переосмысливать свое присутствие за морями. Для молодых французов оно не кажется уже необходимым атрибутом государственности. Для тех, кто на самом деле правит страной за спинами политиков, колониальное наследие является слишком убыточным. Тем более, что за редкими исключениями французские компании включены в глобальные конгломераты, руководят которыми американцы. Поэтому они, как и политики, становятся менее патриотичными, не желают тратить деньги на поддержание «имперского» наследия.

Иными словами, если для маленьких политиков в Прибалтике или Финляндии смысл имеет просто передать свои страны в управление США, то в случае с их более крупными коллегами во Франции достаточно пока отдать под управление американцев свои африканские активы. Или просто отказаться от них – если все верят, что Франция уже не станет великой державой, то зачем ей военное присутствие в колониях? Особенно с учетом того, что реальных сил у Пятой республики не так много, а выполнение обязательств в отношении НАТО и США на Украине требует многого. В результате влияние Франции в Африке сокращается на глазах.

При этом все, что происходит с присутствием Франции в Африке может быть интересным опытом с точки зрения России. Нет в Европе страны, которая делала бы больше для продвижения своего языка и культуры в государствах, народы которых были раньше частью ее империи, чем Франция. Французские центры культуры и образования, учреждения «франкофонии» всегда были заметными в африканской жизни. Большая часть элиты стран Африки прекрасно знает французский язык, училась там в университетах.

Однако постепенно такая эффективная на первый взгляд политика перестала быть гарантией уважения и того, что интересы Парижа будут учитываться. А теперь французов просто просят на выход. Это значит, что культурного влияния недостаточно: оно должно подкрепляться сохранением способности к самостоятельной и значимой роли в мировых делах, серьезном значении для глобальной экономики. Уверенностью в том, что твоей стране это нужно, в конечном итоге. Как только Франция потеряла все это внутри, ее присутствие в Африке оказалось совершенно ненужным. Ни африканцам, ни самим французам. Теперь место Франции там занимают другие глобальные игроки.

Второе, что может нас интересовать в связи с резким проседанием Франции в мировой политике – это будущее российской стратегии в отношении всей Европы. Нравится нам это или нет, но она традиционно опиралась там именно на Францию. Париж, как Берлин в экономике, был главным партнером Москвы в европейской большой политике. Баланс между этими государствами, а также Британией, традиционно использовался Россией для достижения своих интересов. Их стремление себя проявить помогало нам строить отношения с США вплоть до самого начала текущего военно-политического противостояния России и Запада.

То, что сейчас французы стремительно теряют свои позиции является, конечно, забавным, но скоро может поставить нас перед вопросом: как иметь дело с новой Францией? И новой Европой, поскольку именно Франция определяла политическое лицо Старого света. Ответа на этот вопрос пока не просматривается.

С момента появления России на глобальной политической сцене Франция занимала там центральное место. Разгром в наполеоновских войнах не смог выбить эту державу из первой лиги. Поражение во Второй мировой войне стало для Франции катастрофическим. Но и оно не смогло окончательно подкосить ее положение в мире. Тем более, что менее чем через 15 лет – в 1960 году – французы смогли создать собственную атомную бомбу. Сейчас республика располагает порядка 360 стратегических и тактических ядерных боезарядов, что делает ее третьей ядерной державой мира после России и США.

Франция вплоть до конца 2000-х годов не входила в военные структуры НАТО и ее планирование в этой области не подчинялось американцам. Президенты Пятой республики, начиная с генерала Де Голля, весьма строптиво вели себя по отношению к США.

И если их германским соседям нужно было развивать с СССР и Россией экономические связи, то для Франции на первом месте стояла политика. Это делало обе крупные континентальные державы идеально дополняющими друг друга в системе российских интересов на европейском направлении. Берлин давал нам технологии, инвестиции и покупал российский газ, а Париж приносил политические дивиденды. Этим Россия вполне успешно пользовалась – вмешательство президента Николя Саркози в 2008 году помогло, например, наиболее выгодно для России закончить операцию по принуждению Грузии к миру. А в 2003 году Франция вообще сама стала инициатором антиамериканской фронды, когда выступила против вторжения в Ирак. Все это было для России исключительно полезно.

Теперь с такой ролью Франции и возможностями ее использовать придется попрощаться. На время, может быть и навсегда. Похоже, что вслед за французской колониальной политикой вся Европа окончательно сворачивается. Становится настоящим политическим придатком США, за которого все решают даже не сами американцы, а их сателлиты в Польше или британские авантюристы.

Тем самым Россия, вероятно, потеряет на западном направлении актив, которым веками сравнительно успешно пользовалась. И уже сейчас нужно думать о том, как вообще Европа может быть применима для наших внешнеполитических и внешнеэкономических интересов.