Андрей Епифанцев. Темой этой статьи является вопрос, который, не будучи официально признанным, смог завоевать сердца и поддержку, как минимум, нескольких сотен тысяч человек.
Это вопрос, о котором написано немало, но который, тем не менее, остается, возможно, самым большим белым пятном в истории взаимоотношений России и народов Северного Кавказа. Это вопрос, сквозь который адыгские народности смотрят в прошлое и с которым они связывают свои надежды на лучшее будущее.
ПРИЗНАНИЕ ГЕНОЦИДА ЧЕРКЕССКИХ НАРОДОВ В ХОДЕ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ
Это сложный вопрос. Сложный - потому, что в подобных моментах нет и не может быть однозначного трактования; потому, что в нем, как нигде более, велика доля личностных ощущений и потому, что немалое количество граждан нашей стран - целый народ! - принимает его очень близко к сердцу.
Прежде, чем мы пойдем дальше, хочу сказать, что в этой статье не стоит искать - оскорбительных выпадов а адрес адыгского народа. Их тут нет и не может быть. Адыги - прекрасный, умный, трудолюбивый, добрый и верный народ, который многого добился и у которого есть свои проблемы, выход их которых многие адыги искренне видят, в частности, в признании геноцида.
Задачей этого материала является попытка разобраться в ситуации и показать проблему с тех сторон, которые ПРИНЦИПИАЛЬНО И НАПРОЧЬ не рассматривают сами адыгские историки и адыгские общественные организации. Это крайне важные стороны. Важные настолько, что при их учете они коренным образом меняют ситуацию и позволяют взглянуть на нее во всей целостности, в сочетании с множеством других факторов и других доказательств и оценить насколько выбранный курс действительно соответствует тому, куда, по его мнению, стремится адыгский народ.
Корни вопроса о признании геноцида уходят в ХIХ век, когда Россия пришла на Западный Кавказ и в ходе почти 100-летней войны завоевала предков нынешних адыгов. Тогда из более чем миллионного населения Черкесии на родной земле остались только 5% адыгов - остальные погибли в войне, умерли от эпидемий, голода, были выселены в Турцию и другие исламские страны. Конечно, это огромная трагедия. Как по-иному можно назвать смерть или исход девятнадцати из каждых двадцати коренных жителей этих мест?! В результате войны из 12 адыгских племен только 3 - кабардинцы, бжедуги и шапсуги - остались на своих традиционных, исторических местах, а остальные оказались либо перебиты, либо отправлены в Турцию, либо выселены на равнину «под присмотр» казачьих станиц. Тогда и позже, из них - «выселенных под присмотр» - в ходе взаимодействия с русской, а потом и с советской администрациями были образованы 2 новых народа - черкесы и адыгейцы. Потомки народа, некогда занимавшего территорию от современной Тамани до Сочи, оказались разделенными на 4 территориальных единицы - Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкессию, Адыгею и 11 шапсугских аулов в Туапсинском и Сочинском районах Краснодарского края.
Сейчас, обращаясь к тому времени, адыги в большинстве своем называют его геноцидом. Западно-кавказские историки и общественные деятели самым активным образом воздействуют на умы и чаяния людей, живописуют страдания уничтожаемого и выселяемого народа (что было абсолютной правдой!), говорят о стремлении Российской Империи не столько захватить Кавказ, сколько уничтожить черкесов как народ и раздать его земли своим колонистам. Ну разве это не геноцид? - восклицают они! Геноцид... Или не геноцид?
И здесь начинается самое странное! В своем желании представить многолетнюю Кавказскую войну геноцидом, современная адыгская элита не доказывает сам факт геноцида и не дискутирует о нем - она его навязывает! Она назначает прошедшее геноцидом! Из общественной, научной и учебной жизни трех северокавказских республик она вырубает под корень все оппонирующие точки зрения, административными путями перекрывает людям к ним доступ, при этом сама наглухо закрывается от публичного и открытого обсуждения, использует крайне ограниченный набор доказательств и закрывает глаза на огромный мир исторических и иных фактов, который просто лежит под ногами и просит «Учти меня! Учти меня!» Это выглядит абсурдно, но, говоря, о том, что «геноцид черкесов был настолько велик, что не имеет аналогов в мировой истории», для доказательства этого факта новые адыгские лидеры ни с какими мировыми аналогами его просто не сравнивают!
Утверждая, что Кавказская война подпадает под определение геноцида, данное ООН, адыгские общественные деятели каким-то странным образом не считают нужным разъяснить людям само это сложное понятие, дать примеры широчайшей мировой правоприменительной практики в этом вопросе и пошагово разобрать их совпадение с адыгской ситуацией. В лучшем случае они приводят «голое» определение геноцида и тут же восклицают «Ну кто же может сомневаться в геноциде адыгского народа!»
Почему так происходит? Что это говорит нам о силе и обоснованности подобной позиции? Пока ничего! Давайте разбираться. Начнем с азов - с того, от чего виднейшие представители адыгской общественной науки, конечно же, борясь за народное счастье, этот самый народ тщательно оберегают - с рассказа о самом понятии «геноцид» - что им является, что ему сопутствует и как и в каких случаях он признается.
ГЕНОЦИД
Сам термин «геноцид» был придуман Рафаэлем Лемкиным, по происхождению польским евреем, человеком, который еще в 1930-е годы занимался вопросом преступлений против национальных групп, беря за основу резню армян в Турции и еврейские погромы.
В начале 1940-х годов, Лемкин эмигрировал в США и, говорят, что, услышав там в августе 1941 года выступление по радио английского премьер-министра Уинстона Черчилля, где тот сказал:
«На наших глазах совершается преступление, которому еще не придумано название», Лемкин тут же предложил использовать изобретенный им термин «геноцид». В годы войны термин получает развитие, его даже фиксируют в документах Нюрнбергского процесса, описывая «преднамеренное и систематическое истребление расовых или национальных групп гражданского населения на определенных оккупированных территориях с целью уничтожить определенные расы и слои наций и народностей, расовых и религиозных групп...»
Но наибольшее развитие термин «геноцид» получает в послевоенное время. В 1948 году ООН принимает Конвенцию «о предупреждении преступлений геноцида и наказании за него» и постепенно это понятие входит в нашу повседневную политическую и историческую культуру как одно из наиболее серьезных преступлений, которое должно быть осуждено и наказано.
В Конвенции дается определение геноцида, остающееся в силе и по сей день:
«Под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:
убийство членов такой группы;
причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;
предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее;
меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;
насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую» [1]
Если разбить определение геноцида на два смысловых блока, то оно будет выглядеть так: с одной стороны будет идти перечисление совершаемых преступлений, которые приведут к исчезновении какого-либо этноса (отсюда и название - (от греч. γένος - род, племя и лат. caedo - убиваю), с другой же стороны будет стоять всего одно слово: «ПРЕДНАМЕРЕННО».
Именно в этом кроется главная особенность и главное отличие геноцида от других преступлений. Геноцид - это когда в качестве цели чьих-то действий выступает именно уничтожение национальности или этноса. Фактор преднамеренности выступает крайне важным, абсолютно ключевым и определяющим сам термин «геноцид» моментом. Геноцид - это «преступление с намерением», как называла его Галина Старовойтова. Люди, совершающие геноцид, должны понимать, к каким последствиям это приведет, но, тем не менее, а может быть и именно поэтому и совершать его. Именно наличие фактора преднамеренности делает из «обычного» кровавого преступления геноцид, только имея в качестве ЦЕЛИ уничтожение всего народа, а не что-либо еще, например захват территории или материальных богатств, можно всерьез говорить о геноциде.
В качестве примера можно привести простой и незамысловатый случай. Если в пустыне враждуют два племени и одно из них захватывает у другого источник воды, то это не геноцид. Но если это племя задумывает именно уничтожить соперников, умертвить их всех и с этой целью захватывает их единственный источник воды, зная, что теперь они все умрут от жажды, то это будет просто классическим примером геноцида. При этом, надо понимать, что геноцид абсолютно не равнозначен войне. Да, зачастую акты геноцида совершаются именно в ходе боевых действий, но если непосредственной целью этих действий не является полное физическое уничтожение всего народа, воюющего против него, то геноцидом это считаться не может, а гибель мирных жителей, пусть даже массовая, должна быть признана военными жертвами. Так, как мы знаем, уничтожение немецких евреев Гитлер осуществлял без ведения боевых действий, но это признается геноцидом, а бомбардировки Дрездена, когда в течении нескольких недель погибли 135 тысяч мирных граждан и когда и англичане, и американцы прекрасно знали кого они бомбят - нет.
Как видно из определения, Конвенция не ограничивает нас в видах и формах геноцида. Он может выступать в любой форме, которая при условии преднамеренности приводит или по замыслу организаторов должна привести к смерти всего народа. Может ли выселение, депортация быть геноцидом? Да, может! Но обязательным, необходимым условием для этого должно являться, чтобы целью депортации было не выселение само по себе, а уничтожение народа, то есть выселение должно стать не целью, а средством достижения цели - убийства народа. Если это правило не соблюдается, то геноцидом эту депортацию назвать нельзя.
Примером такой депортации может быть существовавшая в XVI-XVII веках в английском Королевском Флоте практика казни путем высадки человека без припасов, вооружения, снаряжения и т.д. на небольшой необитаемый остров, а то и просто выбрасывание его за борт в открытое море - своего рода «депортация» с корабля. Делали это просто - на борт выставлялась доска, человек шел по ней как по помосту, доска заканчивалась и человек падал в воду. С того времени в английском языке осталась фраза «to walk the plank» - «пройти по планке, по доске», которая переводится как «погибнуть, пропасть, попасть в лапы смерти». Естественно, в подавляющем большинстве случаев такие «депортации» заканчивались смертью, для чего, собственно они и были предназначены. Кстати, одним из счастливчиков, которому посчастливилось «пройти по планке» и выжить, был английский матрос Александр Селькирк, ставший прототипом Робинзона Крузо из знаменитого романа Даниеля Дефо. Его высадили на необитаемом острове за драку с капитаном, что тогда каралось смертью.
Так вот, если представить, что такого рода депортация применена к целому народу, то мы действительно получим явный и неоспоримый случай геноцида. Была ли таковой депортация адыгов? Это мы увидим далее.
Необходимо сказать, что в современном международном праве приоритет человеческой жизни возведен практически в абсолют и, как показывает Конвенция, право не устанавливает количественных рамок по тому сколько надо уничтожить людей или разрушить городов, чтобы это преступление было признано геноцидом. В этом отношении у некоторых людей, даже самого высокого ранга, может возникать определенное недопонимание, либо желание использовать красивый и громкий термин в своих целях - вспомним известную фразу представителя России в ООН Виталия Чуркина, сказанную им во время 5-дневной войны с Грузией: «Сколько еще людей должны убить, чтобы вы признали это геноцидом?» При этом, окончательно подсчитав количество погибших в Цхинвале как 116 человек, и Россия, и Осетия говорят о том, что это был геноцид, т.к. грузины, якобы, хотели стереть город с лица земли и уничтожить всех осетин, а 140 тыс. японцев, погибших при бомбардировки Хиросимы мировое сообщество геноцидом не признаёт, т.к. по заявлению американцев, цель бомбардировки была как раз в обратном - устрашить Императора, чтобы он прекратил боевые действия, что тем самым спасло бы гораздо больше жизней.
Певцом, пропагандистом и агитатором геноцида самым неожиданным образом можно считать везде положительного и всюду правильного известного советского писателя и поэта, одноклассника Н.И. Бухарина, человека, которого называли «придворным евреем Сталина» - Илью Эренбурга. Это он в 1942 году создал ставший популярным лозунг «Убей немца!», который в наше время безвариантно признали бы призывом к геноциду и убийству людей по их национальному признаку. В то военное время, когда он появился, о том геноцид это или нет, никто не думал и призыв этот вызывал широкое одобрение в советских массах.
Лозунг выходит летом 1942 года, в разгар немецкого наступления на Дону и практически одноименно появляется в статье под названием «Убей!». В ней будущий создатель повести «Оттепель», которая много позже даст название целой эпохе советской истории, пишет следующие проникновенные, берущие за душу строки: «Мы поняли: немцы не люди... Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал... Если ты убил одного немца, убей другого - нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай вёрст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей немца! - это просит старуха-мать. Убей немца! - это молит тебя дитя. Убей немца! - это кричит родная земля...Убей!» Призыв «Убей немца!» в СССР моментально становится популярным. Его неоднократно повторяют, разрабатывают, углубляют. Помните известное Симоновское - «Сколько раз его (немца - А.Е.) увидишь, столько и убей!»?
В наше время подобные призывы невозможно представить! Кстати, и тогда им, к счастью, следовали далеко не буквально, иначе трудно понять, почему столько людей, рискуя жизнью, спасали из голодной Ленинградской блокады полумертвую маленькую девочку-немку по имени Алиса Фрейндлих. А через 3 года, когда Красная Армия вошла на территорию Германии и призыв «Убей немца!» стал фактически охватывать не только немецких солдат, но и мирное население, кровожадных литераторов «поправили» старшие товарищи - в печати появилась знаковая статья заведующего Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александрова под угрожающим названием: «Товарищ Эренбург упрощает», а несколько позже на эту тему высказался и Сам! «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остаётся» - сказал лучший друг всех велосипедистов мира И.В. Сталин.
В современном международном праве геноцид стоит особняком. Он является одним из самых сложных, многовариантных, труднодоказуемых, что крайне важно - без всякой меры заполитизированных и.... да простят меня его жертвы! - желанных преступлений. В противоречивой и зачастую несправедливой реальной жизни его признание или непризнание зависят не от следования духу и букве Конвенции ООН, а от совпадения множества самых разных факторов, в числе которых и наличие достаточных доказательств, которые всегда сложно собрать, т.к. подобные преступления, как правило, тщательно скрываются, и необходимость наличия высокой степени организованности, настойчивости и влияния у людей, подвергшихся геноциду или их потомков, и политическая оправданность того или иного шага и еще множество самых разных моментов.
Все это приводит к тому, что в признании геноцида все без исключения народы, страны, международные и общественные организации руководствуются не простым и честным вопросом «Было - не было?», а более прагматичными и иезуитскими: «Можно ли это доказать?», «Нужно ли?» и «Что все это будет означать для меня самого?»
Подобная практика приводит к тому, что у многих и многих людей или социальных групп возникает горячее желание облечь собственное поражение в вид геноцида, заставить народ поверить, что то, что с ними произошло - это не фиаско, когда по целому ряду причин в споре двух сторон проигрывает одна, а жестокое убийство, выходящее за рамки человеческой морали. В случае успеха такой подход может позволить более слабой стороне чужими руками и мирным образом вернуть потерянное, улучшить свои позиции, получить компенсацию или уступки, объединить свой народ, да и просто - «перевоевать» давно проигранную войну - вернуть мирным путем то, что не смог отстоять военным. Примеров подобного очень много. Их много настолько что специалисты в один голос твердят, что сам термин «геноцид» политики уже настолько затаскали до дыр, пытаясь применить его к любой, мало-мальской заварушке, что в практической жизни он уже потерял свое значение.
Хотим мы этого или не хотим, но таковы реалии. Мы можем не соглашаться с ними, отвергать их, возмущаться, говорить, что «мы - другие» скрывать их от своего народа, но когда дело дойдет до решения, то все без исключения стороны, включая нас с вами, все равно будут руководствоваться ими. А вы думали, мы в сказке живем?
Пример наибольшего, классического, совершенного иезуитства, или, если хотите, иезуитства в квадрате, дает нам в этом вопросе страна, чей народ, без сомнения, сам подвергся страшному геноциду в Новейшее время - Израиль. В наше время это - государство, против которого, наверное, выдвигается наибольшее количество обвинений в геноциде. Это страна, чья позиция по вопросу признания геноцида не имеет ничего общего с Конвенцией ООН и определяется исключительно лишь собственными интересами на данный момент, т.е. не по закону, а по понятиям и понятия эти - не равенство и братство и не главенство права, а «Свой - Чужой», «Надо - Не надо», «С кем и Против кого дружить». Выставляя себя, (причем, во многом справедливо!) народом - жертвой геноцида и в огромной степени монетизируя это понятие, Израиль с легкостью совершает деяния, за которые его самого можно свободно обвинить в этом преступлении и использует вопрос признания-непризнания других геноцидов, как важный элемент своей активной международной политики.
Так, находящемуся в активно-агрессивном мусульманском окружении Израилю, как воздух нужны хорошие отношения с Турцией, как с практически единственной светской исламской страной, которая может изнутри повлиять на отношения мусульман к Израилю. Понятно, что этого невозможно добиться, признав геноцид армян со стороны турок! Соответственно, Израиль полностью закрывает глаза такие мелочи, как фактическая сторона армянского геноцида, доказательная база, признание его некоторыми другими странами и на все прочее. Он отказывается признавать геноцид армян и вообще поворачивается к ним спиной, тем более, что какой-либо значительной армянской диаспоры в Израиле нет и начинает укреплять отношения с турками, говоря уже о (внимание!) геноциде, развязанном самими армянами во время боев в Карабахе, устраивает выставки фотографий геноцида азербайджанцев в Ходжалы и т.д.
Какое отношение это все имеет к действительной, реальной, правовой стороне дела? Решительно никакого - это чистая, вернее, как раз наоборот - грязная политика.
Но ради целей этой статьи нам интереснее другое, как уже говорилось, Израиль активно использует тему геноцида, якобы развязанного другими народами и в этой связи крайне интересно посмотреть каково же отношение - Израиля к Кавказской войне и к трагедии адыгского народа связанной с поражением в ней. Здесь следует сказать, что если сравнить с одной стороны итоги Кавказской войны и исход адыгов и с другой стороны итоги арабо-израильских войн, трагедию арабов, потерпевших в них поражение и их уход с территории нынешнего Израиля, то становится несколько не по себе от того, что эти две истории похожи друг на друга почти как две капли воды! В них столько параллелей, что, кажется, как будто израильские военачальники и политики специально изучали историю Кавказской войны, чтобы потом повторить это все у себя на Ближнем Востоке против арабского населения.
Посмотрите: одной из причин проигрыша как арабов, так и черкесов было более отсталое и патриархальное общество, которое долгое время жило достаточно замкнуто и в решительный момент не смогло перестроиться и модернизироваться. Начало колонизации евреями арабской территории во второй половине 1940х-х годов один в один повторяет русскую тактику на Кавказе, в частности, строительство казачьей Линии - евреи выстраивают свои поселения так, чтобы обеспечить их непрерывность и сообщаемость, они используют их как опорные пункты и совершают из них набеги на соседние арабские деревни. Взгляните на карту - это же типичная казачья Линия на Кавказе! Отношение к населению захватываемых деревень тоже идентичное - его делят на «мирное - немирное», при этом мирным арабам позволяют остаться, а немирных изгоняют или просто убивают.
И русские на Кавказе, и израильтяне на Ближнем Востоке неоднократно предлагают варианты мирного сосуществования двух народов на одной территории, но все они отвергаются и арабами, и адыгами - многие и многие арабы до последнего, даже сейчас говорят о непризнании государства Израиль и даже после ряда военных катастроф согласны только на одно - сбросить евреев в море; аналогичным образом и потерявшие практически все, не имевшие сил противостоять огромной русской армии и стоявшие на пороге самой огромной трагедии своего народа, адыги, в 1861 году получив от Александра II очередные условия мира, потребовали от царя, чуть ли не капитуляции в войне - полного ухода России за Кубань, срытия крепостей, выдачи соплеменников, перешедших на русскую сторону и т.д.
Обстоятельства исходов арабов и адыгов тоже поражают своим сходством - в обоих случаях уход совершается в результате активных призывов к этому зарубежных союзников, в случае адыгов - Турции, а случае арабов - арабского мира и прямых приказов местной власти - адыгской знати и арабских начальников. К оставшимся же мирным арабам и черкесам и Израиль, и Россия тоже демонстрируют одинаковое отношение - их полностью интегрируют в свое общество, дают им гражданство, равные права и т.д.
И в арабском мире, и в черкесской среде поднимается вопрос возвращения ушедших на свою Родину - арабские страны ставят возвращение беженцев обязательным условием любых мирных соглашений с Израилем, адыги все громче заявляют о необходимости и желательности возвращения на Кавказ своей зарубежной диаспоры. Израиль решительно отказывается от этого, а Россия официально не определяет свою позицию, но в практическом плане ставит препоны массовому возвращению адыгов. При этом, в арабском мире четко понимают, что даже при получении разрешения на возвращение, большинство беженцев и их потомков предпочтут остаться в тех странах, где они уже успели пустить корни, но тем не менее возьмут израильский паспорт, если им представится такая возможность. Абсолютно аналогичная ситуация и с адыгской и с абхазской диаспорой, вопрос массового возвращения которых все больше представляется адыгам бесплодной фантазией и адыгские лидеры уже начинают настаивать даже не на возвращении всех потомков ушедших адыгов, а о предоставлении им российского гражданства.
Ситуации похожи как близнецы-братья! Все одинаково! Но одинаково ли реагирует на них Израиль?
Во-первых, стоит сказать, что, конечно же, Израиль с негодованием отвергает все обвинения в свой адрес в геноциде. Он говорит, что евреи сами - народ-жертва страшного геноцида и поэтому никак не могут быть стороной, которая его осуществляет. В отношении же к Кавказской войне со всем её поразительным сходством с событиями на Ближнем Востоке, у израильтян наблюдается принципиальная, диаметральная, зеркально противоположная и иезуитская разница. Не признавая геноцид адыгов официально, внутри Израиля его называют не иначе как «холокост», «черкесский холокост». Израиль является единственной страной, где день окончания Кавказской войны - 21 мая - официально объявлен Днем памяти черкесов, павших во время Кавказской войны. Любой живущий в Израиле адыг может в этот день взять официальный выходной и принять участие в многочисленных митингах памяти и торжественных поминовениях черкесов - жертв войны.
В мероприятиях принимают участие израильские официальные лица, которые приносят адыгам соболезнования, говорят о том, как они сопереживают их страдания и как больно для них то, что адыгский народ стал жертвой несправедливости со стороны России и был частично уничтожен, а частично депортирован с земли предков.
Здесь следует сказать, что в самом Израиле находятся 2 адыгских селения - Кфар-Кама и Рихания, которые оказались там как раз в результате исхода адыгов с Кавказа в ходе Кавказской войны. Заполучив сотни тысяч адыгов-переселенцев, турки пытались использовать их как некий аналог российского казачества - компактно расселив их на неспокойных границах Османской империи. Именно так на окраине арабского мира очутились 2 черкесских села, в которых сейчас живет около 3 тысяч человек, преимущественно этнических шапсугов и кабардинцев. Их образ жизни и отношение к ним государства Израиль может служить образцом межнациональных отношений и правильной государственной политики в области национальных меньшинств. Израиль всячески поддерживает адыгов, ежегодно выделяет им немалые средства на развитие, официально разрешил вести образование на адыгском языке и т.д. Все просто прекрасно! В эти деревни любят ездить делегации из черкесских республик Северного Кавказа, их постоянно посещает кто-то из адыгской интеллигенции, непременно подчеркивая единство ближневосточных и кавказских адыгов, а одним из хитов современной адыгской эстрады является красивая песня «Рихания», исполняемая звездой адыгской эстрады Альбертом Тлячевым.
Но в этом прекрасном отношении и проявляется двуличие и цинизм израильской политики! Разница в восприятии Израилем геноцида своего и геноцида чужого измеряется даже не терминами международного права, не фактической стороной вопроса и не названиями народов, а просто километрами. Дело в том, что в нескольких десятках километров от этих благополучных и процветающих адыгских деревень находились еще 8 деревень (Ф. Бадерхан дает цифру 22 адыгских селения [2]), в которых проживали такие же адыги, как и в Кфар-Каме и Рихании и которые оказались на Ближнем Востоке в то же самое время и по тем же самым причинам. Только, в отличии от жителей этих двух счастливых деревень, турки расселили их предков на территории, которую мы сейчас называем Голанскими высотами.
Это и определило их последующую судьбу.
После Шестидневной войны 1967 года, остро переживающий по поводу зла и несправедливости, проявленных по отношению к адыгам в Кавказскую войну, Израиль стер эти деревни с лица земли. И под словом «стер» я здесь подразумеваю первое, основное значение этого слова - стер физически: бульдозерами и экскаваторами, чтобы и духа неизраильского на этой земле не осталось, чтобы потомки проживавших там адыгов знали, что их на новой Родине уже ничто не ждет и возвращаться им некуда.
Очевидцы говорят, что на месте этих деревень сейчас лишь кое-где виднеются остатки фундаментов бывших черкесских домов. Если в Кфар-Каме и Рихании сейчас живет около 3 тысяч адыгов, то более 18 тысяч таких же адыгов были депортированы с Голанских высот в Сирию и Иорданию Израилем, остро сопереживающим горе адыгов по поводу их депортации с Кавказа. Они сами и их потомки даже не могут посетить могилы предков, оставшиеся на Голанах - во-первых, с Сирийским и Иорданским паспортом в Израиль приехать практически невозможно, а во-вторых, специально для того, если кто-то из потомков тех адыгов все-же прорвется на могилу своих предков, израильтяне, скорбящие о холокосте адыгов, тщательно заминировали остатки адыгских кладбищ, расположенных теперь уже на своей земле.
Вот такие метаморфозы являет нам одно из лидирующих государств современного мира, страна, которую принято называть цивилизованной, демократической и свободной. Как говорится - «Два мира - два Шапиро». При этом, хочу чтобы меня правильно поняли - у меня нет никакого желания обвинять Израиль в геноциде - в первую очередь это дело арабов и самих израильтян и лишь потом чье-то еще. Да если и делать это, то подходить к проблеме надо не с позиций понятий и вопроса «против кого дружить», а с точки зрения международного права и международной правоприменительной практики, но только в её чистом, а не избирательно-подленьком и двуличном израильском варианте.
Всю эту информацию необходимо иметь в виду при восприятии позиции Израиля по процессам, проистекающим на Кавказе и, в частности, на Кавказе Северном. Речь идет как о позиции официального Тель-Авива, так и о тех статьях, написанных израильскими политологами по вопросам геноцида адыгов, будущего Кавказа и т.д., появляющихся в российской прессе, и в том числе на этом сайте. В первую очередь я говорю об уважаемом мной раввине Аврааме Шмулевиче. Пишет он много, хорошо и читать его интересно. Конечно, в некоторых моментах чувствуется непонимание кавказской специфики, что, впрочем, вполне объяснимо, т.к. от Кавказа человек находится далеко и с ним его, видимо, мало что связывает, но в целом, очень хорошо, что такие материалы, содержащие взгляд со стороны, появляются в прессе. Вместе с тем, читая их, необходимо отдавать себе отчет, что если какая-то страна и может выступать в роли рефери в вопросах геноцида и тем более геноцида на Кавказе, то это уж точно и не при каких обстоятельствах не Израиль, у которого если и не руки в крови, то уж точно рыльце в пушку и который уже в наше просвещенное и цивилизованное время, уже после принятия Конвенции о геноциде организовывал массовые депортации арабов и тех же черкесов. И когда уважаемый рав Шмулевич пишет «как можно отрицать геноцид адыгов?», хочется спросить писал ли он такое про арабов и про черкесов с Голанских высот или его чувство справедливости имеет ярко выраженные географические измерения?
И, несколько отклоняясь от темы... мы, конечно не можем учить Израиль демократии, это понятно - рылом не вышли, да и с толерантностью у нас проблемы, но все-таки было бы интересно что произошло бы если бы кто-то из российских политологов начал бурно писать на палестинские темы и для палестинцев? Что-либо в духе «Передел границ Израиля: арабский сценарий», «Если Израиль не пойдет на уступки, то потеряет не только левый берег реки Иордан, но о вообще пол-страны», «Кровь Палестины: первая попытка реванша» или «Первый удар в израильском направлении»? Что стало бы, если кто-то начал давать свои заключения по поводу будущей ситуации на Ближнем Востоке, общаясь только и исключительно с радикальными исламскими элементами и какими-то непонятными правительствами в изгнании, которые неизвестно кто избирал и которые непонятно на что влияют? Как к этому отнеслись бы израильские власти и израильское общественное мнение? Может быть надо этим заняться? Эх, жаль времени нет!
Не подумайте, что я придираюсь к Израилю - я абсолютно не антисемит и не юдофоб. Да, Израиль интересен как пример наиболее циничного, двуличного и иезуитского подхода к этому вопросу, но многие другие страны поступают примерно также, правда, может быть все же менее броско и выпукло. Так Франция, которую также обвиняют в геноциде арабов в Алжире, под давлением мощной армянской диаспоры признала геноцид армян в Турции. Англия отказывается признавать геноцид, развязанный в колониях, а США не принимает обвинений в геноциде индейцев даже с учетом того, что число жертв, понесенных индейцами в результате этого «негеноцида» измеряется миллионами человек.
Примером политизации является, в частности вопрос имеет ли Конвенция о геноциде обратную силу или нет, т.е. можно ли на её основе обвинять страны, устроившие кровавые бойни до принятия самого термина геноцид и до зарождения моральных норм, распространенных сейчас в нашем обществе. С одной стороны, никто не отменял одно из основополагающих, краеугольных столпов еще того - Римского права, на котором строится вся система современного права - принцип nullum crimene sine lege - «нет преступления без указания на то в законе», согласно которому ответственности подлежат только те лица и только за те действия, которые были совершены уже после вступления закона, в нашем случае, Конвенции в силу, то есть после 1951 года. Такого мнения придерживается подавляющее большинство юристов, в частности, один из виднейших специалистов, разрабатывавший вопрос юридических аспектов международного права в области геноцида - Самвел Кочои, кстати, курд по национальности: «Попытки квалифицировать сегодня как геноцид уничтожение национальных или религиозных групп, имевшее место задолго до ее принятия, до появления в международном праве самого понятия «геноцид», на наш взгляд, неправомерны (тем более что Конвенция обратной силы не имеет). Эти факты должны быть квалифицированы по законам, действовавшим на момент их совершения, и, бесспорно, осуждены мировым сообществом, однако геноцидом формально с позиций права они не являются» [3].
Но вместе с тем в нескольких резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН, да и в самом тексте Конвенции о геноциде косвенно подчеркивается правомерность классификации как геноцид тех случаев, которые подпадают под определение, но имели место до вступления в силу Конвенции, а в ряде международных законов, касающихся преступлений против человечности (к которым, без сомнения, относится и геноцид) напрямую говорится, что такие преступления подлежат расследованию, а лица, виновные в них, привлечению к ответственности «когда бы и где бы они ни совершались». [4]
Получается юридический казус - казнить нельзя помиловать! По одним международным законам что-то можно признать геноцидом, а по другим - нельзя. В результате этой правовой двойственности и запутанности, а также беспримерной политизации самого вопроса, каждая сторона приводит в доказательство своей правоты только ту трактовку этого вопроса, которая ей необходима, начисто и решительно «забывая» про другую. Так, Турция отказывается признавать геноцид армян, в том числе и по той причине, что тогда - в 1915 году - законодательства о геноциде не существовало, но эта же самая норма не помешала Израилю осудить и казнить нацистского преступника Адольфа Эйхмана в 1962 году за преступления, совершенные им в 1940-х годах.
Тут следует сказать пару фраз о том откуда вообще возникает понятие «признания» страной учиненного ею геноцида. Ведь, казалось бы, в обычных, в повседневно-гражданских процессуальных и судебных отношениях от обвиняемого никто не требует признания своей вины: Согласен - не согласен - Встать! Оглашается решение суда! - и вперед на стройки народного хозяйства - искупать, смывать и нравственно перерождаться!
Это всё так. Но применяться такая форма признания вины может лишь в отношении геноцида, развязанного кем-то уже после 1948 года, после принятия Конвенции ООН и, в особенности, если эта страна-виновник подписала Конвенцию, а значит взяла на себя обязательства по недопущению геноцида. Тогда все действительно становится легче и понятнее - ООН может и, в общем-то, должна рассмотреть вопрос, внести какие-то санкции и создать условия для недопущения подобного без формального признания или непризнания страной своей вины.
Но что делать, если факт геноцида был в далеком прошлом? Как судить его по нашим современным законам, исходя из позиций современной морали и нынешних норм межнационального и межгосударственного общения? Как по статьям современного Уголовного Кодекса судить человека, жившего 500 лет назад? Винтовки из-за дождя не действовали, в рукопашном бою было изрублено до 150 черкесов (всего за набег убито до 250 горцев). Не переправленных через реку пленных горцы резали и топили в воде, почти весь скот был брошен с подсечёнными ногами. «Хищники» вырвались «сильно расстроенные» и уцелели из-за измены проводников отряда Урнижевского. Они повернули его назад прямо перед уходившей партией. На Б.Зеленчуке черкесы ночевали и, разделив добычу, разошлись. В Круглолесском погибло 50 человек, 41 ранен, 345 взяты в плен (40 из них отбиты в «израненом виде»), угнано 677 лошадей и 1067 голов скота, имущество разграблено (для поживы разрывали даже могилы на кладбище и дёргали гвозди из построек).
Июль 1823 г. Русские войска устраивают «репрессалии» за набег Джембулата. Войска перешли Кубань, вышли к Б. Зеленчуку и захватили врасплох 5 ногайских аулов. В плену оказались 3 князя с семьями и родственниками, много «простого народа». 2 июля отряд, с большим числом пленных и скота, пошёл обратно. На помощь ногайцам прибыло около 1000 «беглых кабардинцев», бесленеевцев, абазинов и абадзехов. Войска разбили их у Усть-Тохтамышского поста. Итог экспедиции - горцы потеряли много убитыми и ранеными, пленено 1467 человек, взято около 5500 голов рогатого скота, 2000 овец. Мужчин отправили в Георгиевск на казённые работы, а стариков, женщин, детей раздали по станицам и селам. Официальные потери отряда - убиты 1 солдат и 2 казака, 2 навагинца утонули, ранены 1 солдат и 8 казаков.
Апрель 1823 г. Отряд Вельяминова (3 батальона пехоты, Кубанский и Кавказский полки, 18 орудий пешей и конной артиллерии) переправился у Пр.Окопа для захвата «беглых кабардинских аулов» за Лабой. Отряд полковника Фёдора Бековича-Черкасского (полу-черкеса по происхождению)послали разведать их местоположение. За Лабой он обнаружил укреплённый аул «беглого» кабардинского князя Али Карамурзина. Аул был сожжён, его население погибло в огне (только знатных узденей - 68 человек). Всего у кабардинцев погибло более 1000 человек, в плен взято 139 «душ», захвачено до 4000 голов скота и лошадей. Потери отряда - 3 раненых казака (2 смертельно).
Январь 1824 г. Из Усть-Лабинской крепости выступил отряд Кацырева (2357 человек пехоты, 950 линейцев, 14 орудий), чтобы остановить аулы князя Мисоста Айтеко. Упустив их, Кацырев «сорвал злость» на не имевших никакого отношения к первоначальной цели похода бжедугах. Перед приближением отряда старики, женщины и дети начали уходить под прикрытием конницы. Линейцы нагнали обоз и окружили его большую часть. Только 150 человек захватили в плен, остальные, кто пытался сопротивляться, были убиты. 14 января Кацырев вернулся с пленными и 1000 голов скота. Император, за лишнюю жестокость, объявил ему выговор [6].
Вот такая история. Неприкрытая. Нагая. Чьи действия более жестоки - Российской армии или черкесов? Я не знаю. И даже не хочу выбирать! Иначе придется считать, что жизни и страдания представителей какой-то одной стороны - русских или черкесов - нам дороже жизней людей, бывших на другой стороне.
Примерно такую позицию занимает и американская историография, подчеркивая, что в ходе боевых действий обе стороны демонстрировали примеры жестокости и негуманного отношения к мирным жителям и сейчас неправомерно выбирать только одну из них, выпячивать её страдания и забывать о её собственных, говоря с позиций современного права, преступлениях.
Не-пра-во-мер-но! И с точки зрения истории, и по закону, и по моральным принципам!
Тем более, что история Кавказской войны дает нам в этом вопросе удивительное совпадение периодичности этой войны с тем, что происходило на американском континенте. Практически 100%-ное!
Во время первоначального освоения двух Америк немногочисленные колонисты были легкой добычей огромного количества индейцев - те разоряли их деревни, убивали жителей, сжигали посевы, вырезали семьи, поселившиеся вдалеке от общества. Зверства, которые они демонстрировали были абсолютно однопорядковы тем, в чем сами индейцы обвиняют сейчас колонистов. Когда же позиции переселенцев усилились, ситуация поменялась на прямо противоположную. Теперь уже индейцы стали выступать в роли жертвы. В наше время, потомки «краснокожих» полностью забывают о первом периоде - «тут помню - тут не помню» - и основывают свою позицию жертв геноцида лишь на втором отрезке истории освоения континента, где уже их предки предстают в роли униженных и уничтожаемых.
До конца 1810-х гг. российская политика на Кавказе была однозначно оборонительной. В течении почти 50 лет, включаемых адыгами в Кавказскую войну и тоже относимых к геноциду, не имевшему аналогов в истории, Россия стояла на правобережье Кубани, на бывшей земле ногайцев, на землю Черкесии никак не посягала и Кубань с Лабой переходила только в крайнем случае, нехотя, и только в ответ на набеги горцев. На черкесской земле в это время находилась только крепость Моздок, построенная там во многом по просьбе владельца тех мест, кабардинского князя Кургоко Канчокина.
В течении всего этого периода Россия говорит о мире с горцами, пытается торговать с ними, стремится не вступать в конфликты, а если и делать это, то только в ответ на их нападения и только на российской земле, на землю же горцев не ходить. Одно время даже существовало правило, что все переходы Кубани войска могли делать исключительно с личного разрешения Императора Павла I. Нарушители этого правила жестоко наказывались вне зависимости от того при каких условиях это нарушение было сделано. Так, в 1797 году более 300 кубанских казаков в ответ на постоянные набеги горцев, доведших многих из них их до полунищенского состояния, самовольно переправились через Кубань, напали на черкесский аул и увели из него до 5 тыс. овец, когда об этом стало известно императору Павлу I, он приказал овец черкесам вернуть, командира полка отдать под суд, а казакам от его имени передать, что в случае повторения подобного участники набега будут отданы в руки адыгам.
Интересно читать российскую переписку того времени. Почти вся доермоловская российская военная корреспонденция на Западном Кавказе пронизана духом если уж не толстовщины, то уж по крайней мере духом непровоцирования адыгов. Набеги, подобные вышеописанным, в ней именуются «шалостями», военному командованию рекомендуется их предотвращать, при возможности выдавливать черкесов, пробравшихся на российскую территорию и только в крайнем случае уничтожать их.
В соответствии со множеством свидетельств, все происходящее тогда не воспринималось самими адыгами в качестве Отечественной войны и борьбы за свободу - за какую свободу, кто на нее посягал? В течении долгих десятилетий российский мир заканчивался на правом берегу Кубани и русские не проявляли желания захватывать адыгские земли, аннексировать их и устанавливать свои порядки. Более того, черкесы видят соседство все увеличивающегося количества тогда еще слабозащищенных русских поселений как великолепную цель бытовавшей у них набеговой системы хозяйствования, в которой грабежи соседей были крайне важным элементом жизнеобеспечения, видом деятельности, которым практически полностью занимался правящий класс адыгского общества - князья и дворяне.
Это было время, когда общественное сознание горцев оправдывало и превозносило набеги, считало их естественными и необходимыми. По понятиям, бытовавшим тогда среди адыгов, грабежи и захваты людей не только не считались преступлением, но признавались молодчеством, удалью и были вообще самым почетным ремеслом в обществе, во многом возведенным в ранг культа. Причем, относилось это не только к знати - знать просто делала только это и ничем другим не занималась - но и к простому свободному крестьянству. Среди кавказоведов, например, известно такое понятие, как «сезонные набеги», производившиеся, как правило, в осенне-зимний период, когда полевые работы закончены и крестьянин может заняться другим делом.
То время хорошо описал Хан-Гирей - один из адыгских писателей, почти современников: «в степях между Кубанью и Доном...наездники, как метеоры, летали по нему, всюду оставляя кровавые следы». В качестве примеров таких следов можно вспомнить набег, произведенный в 1771 г. князем Сокуром Арсланбеком Аджи на донскую станицу Романовскую, когда чуть ли не полстаницы жителей были убиты, а вторая половина попала в плен и была угнана за Кубань. Участь подобных пленников, как правило, была печальна - их гнали к побережью и продавали в Турцию. Помните, у Пушкина «и с боя взятыми рабами суда в Анапе нагружать»...
Все меняется после прихода на Кавказ Ермолова. Именно его и еще основателя Армавира - генерала Засса с особой силой, как индейцы Бэкона, ненавидят северокавказцы. Именно его памятники в Грозном еще в советское время периодически разрушались «благодарными» чеченцами. С приходом Ермолова кавказская политика России становится совсем другой. Но основа этих изменений лежит совсем не в том, в чем его упрекают многие из нынешних записных этногуманистов - не в излишней жестокости и не в уничтожении мирных жителей - Ермолов был первым, кто понял, что на Кавказе нельзя вести войну по европейским принципам и перешел на местные правила и нормы военных действий. Это касается и его приказов в обязательном порядке жестко карать за каждый набег, и его политики взятия с селений аманатов (заложников), совершенно немыслимой при войне в Европе, и того, что операции русских войск при нем превратились тоже в какое-то подобие набегов, в которых действительно гибли мирные жители и, конечно же, его тактики привлечения для военных операций против горцев самих горцев.
Было ли то, что он делал, жестоко? Да! Несомненно! Но ведь это была та самая политика, которую на протяжении многих десятилетий демонстрировали сами адыги. Это была политика, целью которой (хотя, конечно же, не единственной!) во многом, как раз и была нейтрализация адыгских набегов!
Разве можем мы теперь забывать о массовых и постоянных черкесских набегах на кубанскую линию, в первый период военных действий не являвшуюся угрозой черкесским землям и превозносить исключительно страдания адыгов во второй их период?
Разве справедливо видеть только черкесские головы, насаженные на пики генералом Зассом и заставлять потомков сотен убитых и угнанных в рабство жителей станицы Романовской учитывать только их и считать это страшным геноцидом, а страдания своих предков полностью забывать?
Справедливо! - говорят нам современные адыгские общественные лидеры. Несправедливо! - говорят американские ученые и политики по поводу точно такой же ситуации, наблюдавшейся во время колонизации североамериканского континента. И та, и другая сторона в своих действиях прибегали к жестокости и бесчеловечности и в этих условиях мы не можем назначить одну сторону безусловной жертвой, а другую - безусловным палачом и агрессором.
Это так, возражают им адыгские лидеры, но ведь черкесы-то были на своей земле и защищали Родину, а значит вели справедливую войну!... Да и нет! Действительно, с позиции морали нашего времени можно сказать, что на втором этапе Кавказской войны, черкесы защищали свою Родину от вторгшихся на нее российских войск. Но чью Родину они защищали в течении 50 лет до этого? Чью Родину они защищали в станице Романовской и селе Каменнобродском? Защита чьей Родины достигалась ежегодной продажей тысяч рабов в Турцию?
Да и это не важно! В любом случае, это никоим образом не связано с вопросом о признании геноцида - геноцид не знает справедливых, либо несправедливых войн, он не признает политической целесообразности конфликтов и оперирует лишь понятиями действий по целенаправленному и осознанному уничтожению целого народа.
Поймите меня правильно, я далек от мысли оправдать Кавказскую войну стремлением России обезопасить свои границы от черкесских набегов и прекратить на Кавказе работорговлю. Хотя и в таких теориях тоже недостатка нет. Я уверен, что в основе войны лежат гораздо более глубокие процессы. Нельзя - неправильно и преступно! - полностью закрывать глаза на жестокости чинимые одной стороной конфликта и с лупой в руках изыскивать и выпячивать любые пакости, творимые стороной другой!
Вся несостоятельность теории о геноциде черкесов видна и при сравнении ситуации на Кавказе с любым признанным и неоспоримым геноцидом. Например, геноцидом евреев в годы II Мировой войны. Здесь и далее мы не раз будем сравнивать два эти случая, примерять то, что произошло в одном случае на ситуацию в другим, ведь если и там, и там мы имеем дело с геноцидом, то они хоть в чем-то должны быть сопоставимы и однопорядковы!
Так вот, давайте представим, что в 1942 году, подвергшиеся геноциду евреи, по аналогии с адыгами... организовали нападение на, скажем, приграничный немецкий Кенигсберг. Оголтелая еврейская военщина ворвалась в город, отряды, состоящие из великолепных, прославленных еврейских военных, живущих «с меча», влетают в спящий и беззащитный немецкий город. Евреи убивают, жгут, захватывают мирных немецких бюргеров, хватают без разбора женщин и детей, чтобы увести их в свой, в еврейский тыл, и там часть за принадлежность к немецкой нации убить, часть заставить работать на себя в качестве бессловесной скотины и часть продать. Набрав множество пленников, евреи уходят, их нагоняют летучие немецкие отряды, родственники плененных жителей. Некоторых пленников в израненном состоянии отбивают, понимая, что всех им забрать не удастся, евреи часть горожан убивают прямо у линии фронта, а часть все-таки уводят с собой.
Представили? Уверен, что нет, даже если у вас очень и очень богатая фантазия. Вот поэтому в случае с евреями мы этот геноцид признаём, а в случае с адыгами..., погодите. Пойдем дальше!
БОЛЕЗНИ
Ее одним аргументом противников признания геноцида индейцев является факт, о котором начисто и очень удобно забывают сторонники этой теории. Дело в том, что, обвиняя США и европейских колонистов в гибели миллионов индейцев, эти люди абсолютно не принимают во внимание то, что по крайней мере половина погибших коренных обитателей североамериканского континента умерла совсем не от пуль европейцев или сабельных ударов американской конницы, а скончалась вследствии эпидемий, от голода, лишений и т.д. Естественно, эпидемии, лишения и голод встречались в Америке и до её открытия Колумбом, но белые переселенцы принесли с собой ряд болезней, которых раньше индейские народы не знали, не имели к ним иммунитета и не знали способов лечения. Тиф, чума и т.д. - индейцы умирали от них поодиночке, десятками, сотнями, целыми поселками и племенами.
Почему же, спрашивают противники версии геноцида, в смерти индейцев от болезней обвиняют белых колонистов? Как можно приравнивать к жестокому убийству смерть человека от эпидемии? Ведь европейцы не целенаправленно занесли страшные болезни в Америку и, за исключением всего одного известного случая, не заражали ими индейцев специально. Ведь не обвиняем же мы сейчас жителей Африки в том, что на их континенте зародился СПИД? И не обвиняем индусов в том, что, по одной из версий о происхождении проказы, индусы заразили ею солдат армии Александра Филипповича Македонского, а те уже принесли этот страшный недуг в Европу. Если где-то от умирает человек, мы же не обвиняем в убийстве его соседа!
Можно ли отнести вышесказанное к ситуации на Кавказе? «Из более чем миллиона адыгов (черкесов) в войне погибло свыше 400 тыс. человек», говорится в обращении адыгов в Европарламент. Огромная цифра! Сколько же из них погибло в ходе боевых действий? Сколько человек было убито русскими?
10%. Только десятая часть из этих 400 тысяч погибла непосредственно в боестолкновениях с русскими войсками. Интересные в этом отношении записки оставил генерал Фадеев Р.А. - прекрасный русский офицер, бывший одинаково смел и умен как при личном участии в атаках, так и при планировании боевых действий. Фадеев, кстати, был офицером штаба при генерале Барятинском и лично планировал операцию взятия аула Гуниб, где был пленен Шамиль. Он же и составил вошедший в историю лаконичный приказ Барятинского, ознаменовавший конец войны на Восточном Кавказе: «Гуниб взят. Шамиль в плену. Поздравляю Кавказскую армию». Это был человек, который среди множества наград считал самым ценным личное знамя Шамиля, подаренное ему тогда князем Барятинским. Так вот, генерал Фадеев считал, что «не более десятой части погибших пали от оружия; остальные свалились от лишений и суровых зим, проведенных под метелями в лесу и на голых скалах...» [7] Кстати, адыгские историки и общественные деятели очень любят цитировать генерала Фадеева. Правда, из всего немалого литературного наследия генерала, считающегося кроме всего прочего и военным историком, они почему-то выдергивают лишь 2-3 фразы, забывая обо всем остальном. Здесь и далее я буду не раз цитировать те фразы Фадеева, на которые они странным образом не ссылаются. Но давайте обо всем по порядку...
Массовые эпидемии неизвестных болезней, к счастью, не были распространены на Кавказе, так как это было в Америке, но в «покорении» края они тоже сыграли свою роль. Наиболее опасной болезнью в то время была чума. Эпидемии чумы не были в новинку для адыгов, они периодически происходили на Северном Кавказе, и до проникновения русских, так, сильная эпидемия этой болезни охватила Кабарду в 1736-1737гг. Иоганн Бларамберг, например, считал, что чума проникала в земли Черкесии из Турции, которую нередко сотрясали мощнейшие эпидемии этой болезни и откуда она неоднократно проникала в Европейский страны и в том числе в Россию. «Из-за этой торговли к ним проникла чума, истребившая их детей, что неизбежно вызвало заметное сокращение населения». [8]
Жестокая эпидемия чумы охватила Кабарду с 1804 по 1826 год и выкосила по некоторым данным от половины, до двух третей её жителей, Это привело к серьезным миграциям кабардинцев на другие территории Кавказа, как занятые, так и не занятые русскими, в том числе в Чечню и сыграло свою роль в «усмирении» края. В результате военных действий, многолетней тяжелейшей эпидемии и огромной в процентном отношении миграции, к 1812 году, на территории Кабарды по некоторым данным из 350 тысяч коренных жителей остаются только от 30 000 до 60 000 коренных человек.
«Моровая язва (чума) была союзницей нашей противу кабардинцев, ибо, уничтожив совершенно население Малой Кабарды и произведя опустошение в Большой Кабарде, до того их ослабила, что они не могли уже как прежде собираться в больших силах...», писал тогда Ермолов. [9]
Но на чуму, как Вы понимаете, обвинение в Европарламент подать нельзя, поэтому теперь умерших от нее кабардинцев современные этнопатриоты, не раздумывая, записывают как убитых русскими.
Другой распространенной в то время болезнью была малярия. Сейчас уже мало кто знает, что многие районы, которые сейчас мы воспринимаем как благодатные и чей климат считаем полезным, еще меньше века назад были опасными для здоровья и считались, без малейшего преувеличения, гиблыми. В то время на Кавказе в находилось немало водоемов, которые мы сейчас называем анафилогенными - т.е. те, где водятся малярийные комары. Таких водоемов и болот было немало, например, в районе современных Сочи и Сухума. Известно, что по причине малярии абхазы и убыхи не любили селиться непосредственно в низменности - у моря и предпочитали уходить чуть выше. Немало таких болот было и в районе еще одной современной здравницы - Пятигорья и т.д. Многие из них осушили лишь в 1920-1930-х, но кое-где они сохранялись еще и в 1950-х годах, то есть, на памяти еще живущего поколения. По воспоминаниям жителей Сочи, в 1920-е годы диагноз малярия ставился каждому второму, обратившемуся к врачу. Малярия была очень распространенной болезнью. Она просто бушевала на Кавказе, особенно там, где была вода, известны случаи, когда черкесы просто бросали свои поселения и уходили туда, где малярийных комаров не было.
Нередки были в горах и случаи голода. Только в первой половине 19-го века возникает несколько случаев сильного голода - в 1829, 1840 и 1845-46, 1859 года. Как правило, все они происходят из-за неурожая и поражают в основном черкесские народности, жившие в горах и по естественным причинам имевшие ограниченное количество пахотной земли - абадзехов, махошевцев и егерухаевцев. Наверное, можно говорить о том, что в какой-то степени эти неурожаи были вызваны отрывом народа на боевые действия и военными тяготами, но ограничиваться только этой причиной абсолютно неправильно. Так, например, очень сильный голод 1859 года был вызван нашествием саранчи, уничтожившей посевы.
Немало адыгов умерли и во время трагической депортации 1864 года от голода и лишений. (Более подробно об этом мы поговорим позже). Описание страданий людей, стремившихся оставить Родину и переселиться в Турцию вряд ли могут оставить кого-то равнодушным. В книге "Кавказские горцы" Я. Абрамов так описывает процесс изгнания черкесов: "Страдания, которые приходилось выносить в это время горцам, нет возможности описать... Один рассказывает о трупе матери, грудь которого сосет ребенок; другой - о матери же, носящей на руках двух замерзших детей и никак не хотевшей расстаться с ними, третий - о целой груде человеческих тел, прижавшихся друг к другу в надежде сохранить внутреннюю теплоту и в этом положении застывших", [10]
В этой книге описывается, как черкесы собирались приморских городах - Анапе, Туапсе, Новороссийске, в мелких бухтах, еще не занятых царскими войсками. Здесь они могли ожидать прихода судна и наступления своей очереди в течении нескольких месяцев под открытым небом, зачастую без средств к существованию. От голода и болезней люди мерли буквально тысячами, зимой к этим напастям прибавлялся еще и холод. Очевидцы говорят, что весь черноморский берег Кавказа был усыпан трупами и умирающими, среди которых лежали живые, ожидающие отправки в Турцию люди. Но и в Турции их беды продолжились и еще увеличились.
Без сомнения, депортацию, переселение адыгов нужно считать одной из величайших трагедий адыгского народа, закономерным результатом Кавказской войны и всех ошибок, сделанных людьми, находившихся по обеим сторонам этой войны.
Можно ли считать гибель многих тысяч адыгов из-за болезней и лишений, имевшихся в ходе длительного военного периода и в значительной степени явившуюся результатом военных действий и военного поражения черкесов, доказательством геноцида, развязанного против них Россией с целью уничтожить всех горцев под корень? Давайте спросим себя - были эти болезни принесены на Кавказ русскими? Заражали ли они адыгов специально? Создавали ли они преднамеренно безвыходную, безвариантную ситуацию, при которой адыги неминуемо и осознанно для российского командования, должны были бы все погибнуть? А может быть болезни и лишения случались избирательно и касались только адыгов?
Российские войска и переселенцы находились в аналогичном с черкесами положении. Болезни косили их точно также. По отношению к ним тоже считается, что только 10% солдат и офицеров, погибших в Кавказской войне, были убиты в ходе военных операций. Остальные же погибли от болезней, лишений, отсутствия медицинской помощи. Цинга, тиф и малярия буквально косили ряды русской армии. Некомплект в невоюющих частях мог достигать 80%.Особенно трагично дело обстояло на морском побережье - там, где стояли русские крепости - там, где черкесы и абхазы не селились из-за широкого распространения малярии. Например, в укреплении Св. Духа, стоявшем на месте нынешнего города Адлера, весь гарнизон, состоявший из 922 человек, вымер в течение 5 лет. В 1845 г. на всей Черноморской линии было убито 18, а умерло от болезней 2427 человек. В начале 1840-х годов во всех крепостях береговой линии вместо минимально требующихся 25980 человек, налицо было только 2776.
Русские декабристы, сосланные или сами вызвавшиеся поехать на Кавказ, сравнивали побережье с теми местами, где они находились в ссылке и называли их «теплой Сибирью». Кстати, именно в этой «Сибири» - в ныне благодатнейшем месте, неподалеку от Сочи - в Лазаревском - умер от малярии автор известных строк «Из искры возгорится пламя» - декабрист и поэт Александр Одоевский.
Вот такая ситуация. Вот так и было. Правомерно ли теперь в смерти многих тысяч адыгов, павших за столетний период от болезней и лишений, обвинять русских, которые и сами были же в такой ситуации? Можно ли в смерти кабардинца Аслана, умершего от чумы, винить русского поселенца Ивана, который сам скончался от малярии? Почему за тифозные пятна Нафисет Россия должна признать себя виновной, а про такие же пятна Натальи нам нужно забыть и не вспоминать никогда? Получается полный абсурд - аул, вымирающий от чумы и малярии мы должны причислить к геноциду, не имевшему аналогов в истории, а казачью станицу, стоящую рядом и в такой же степени страдающую от этих болезней, не замечать полностью или, более того, назначить виновной, заклеймить с высоких трибун и примерно наказать?! Говоря реалиями нашего времени, если человек умирает от сердечной недостаточности, то как его соседа по лестничной площадке можно судить за его убийство?
Подход к вопросу о геноциде, выраженный в обращении в Европарламент, не дает ответа на эти вопросы. Не дают его и современные черкесские историки и общественные деятели. Они его просто не ставят. Этот вопрос этно-патриоты обходят стороной годами, застенчиво не обращая на него внимания и приписывая 360 тыс. скончавшихся от болезней голода и лишений к 40 тыс. человек, погибших в результате боевых действий. Без сомнения, такая односторонняя забывчивость очень удобна и по отношению к самому адыгскому народу это работает. Люди верят! Другое дело, что при любом серьезном, научном, историчном рассмотрении темы геноцида, когда свою позицию будет нельзя доказать лишь выкриком с трибуны «Ну как можно не верить в геноцид адыгов!» этот вопрос неминуемо поднимется, как поднимается он в случае с геноцидом индейцев и в ситуации, полностью аналогичной кавказской, дает право официальной Америке не признавать требования их потомков.
ТОРГОВЛЯ
Но, вернемся к нашим индейцам, друзья! Мы совсем забыли про них - про Чингачгука, Ункаса, Виннету и Соколиного глаза. В прерии, друзья, в прерии! Напомню, что одно из обвинений потомков первых обитателей американского континента по отношению к его «вторым обитателям» строится на том, что поселенцам изначально была нужна земля, а индейцы на этой земле были не нужны, следовательно, они хотели уничтожить их всеми способами, стереть с лица континента, как расу, как народ, а это уже чистый геноцид.
Противники же такой точки зрения отвечают им, что ситуация была абсолютно обратна. Да, колонистам была нужна земля, но они не ставили целью уничтожение индейцев. Практически всегда, когда аборигены шли на компромисс с англичанами и французами, их никто не убивал, индейцам предоставляли для проживания новую территорию, денежную и иную компенсацию, причем, как единоразовую, так и регулярную, причем, продолжающуюся и в наши дни.
Как же с этим обстояло дело на Кавказе?
Во-первых, стоит сказать, что обвинение Российского государства со стороны адыгских лидеров звучит абсолютно идентично с позицией индейцев. Его нельзя было бы сделать более похожим на индейское обвинение даже если это очень сильно захотеть. Берем самый главный вывод Обращения в Европарламент: «войну, которую вело Российское государство в XVIII - XIX вв. против адыгов (черкесов) на их исторической территории, нельзя рассматривать как обычные военные действия. Россия ставила целью не только захват территории, но и полное уничтожение либо выселение коренного народа со своих исторических земель. Иначе нельзя объяснить причины нечеловеческой жестокости, проявленной российскими войсками на Северо-Западном Кавказе.»
Здесь необходимо отметить, что в рассмотрении этого пункта нам встретятся некоторые трудности. Как его доказывать или опровергать? Как доказать, что русским была нужна Черкесия, но не черкесы? Найти договоры Александра II с Сатаной, где было бы четко написано, за что конкретно он продает ему душу? Тут нам на помощь опять придет сравнение. Мы знаем что делали немцы с евреями для того, чтобы их полностью уничтожить, знаем какие шаги предпринимали турки, чтобы получить армянские земли без самих армян. Что же делали русские? Давайте посмотрим.
Начнем с того, что делает любая держава, желающая осуществить геноцид над соседним народом и уничтожить его представителей «по национальному признаку» - с торговли. Торговля - это известный инструмент геноцида! Так, в 1930-1940е годы, фашистская Германия, устроившая геноцид евреям, очень широко торговала с ними, в немецких городах существовали специальные, устроенные государством рынки, на которых любой еврей из любой страны мог продать продукты своего нехитрого труда. Германское государство контролировало цены для продажи товаров евреям. Славились торговлей и племена бхутту с тутси. Во время геноцида тутси, любой их представитель мог пригнать стадо овец и продать их бхутту. Не отставали в этом вопросе и сербы с хорватами - из истории известно, что во время вырезания сербов усташами в 1941 году, уровень их сербско-хорватской торговли поднялся особенно высоко.
Так было. Было ли? А вот на Кавказе во время "страшного геноцида" адыгов было именно так.
Изначально, со времен Моздока и переселения запорожских казаков торговля была крайне важным элементом взаимоотношений между русскими и адыгами. Российские власти её всегда поощряли и стимулировали. Вместе с тем, в условиях военного положения, они стремились упорядочить торговые отношения, поставить их под свой контроль и сделать инструментом своей политики на Кавказе. В их глазах торговля должна была послужить средством сближения с мирными горцами и обогащения их путем взаимовыгодных отношений с богатой и могущественной Россией и, в то же время, торговля, а вернее её отсутствие - блокада - была призвана стать средством влияния на немирные аулы и народности и их ослабления.
Общие мысли о торговле с черкесами выразил А.С. Пушкин, написавший в своем «Путешествии в Арзрум» в 1829г. «Должно, однако ж, надеяться, что приобретение восточного края Черного моря, отрезав черкесов от торговли с Турцией, принудит их с нами сблизиться. Интересно высказывался историк и этнограф С. Броневский предложивший целую программу «исправления» горцев. По его мнению, России надо было последовательно бороться с набегами и разбоями, «неослабно преследовать хищников», «наказание соразмерять с преступлением», развивать торговлю с горцами и снять все таможенные заставы на Северном Кавказе, кроме Кизлярской, не допускать работорговлю, патрулируя военными судами побережье Черного моря и перехватывая корабли с невольниками.
В действительности же ситуация была намного глубже: адыгская экономика основывалась на трех основных «столпах»: сельскохозяйственной продукции, обычной для этого региона, продуктов не очень высоко развитого ремесленничества и рабов. Причем, внешняя торговля была для адыгов очень критична, т. к. многие товары, необходимые для обеспечения нормальной жизнедеятельности и для ведения войны на Северном Кавказе не производились или производились в крайне малом количестве и их, следовательно, надо было покупать в обмен на продажу собственных товаров и рабов. Такими продуктами для черкесов являлись железо, заготовки для холодного оружия, порох, соль и т. д. Естественно, такая экономика была не самодостаточна и крайне уязвима. Стоило ограничить поступление первоочередных товаров путем установления блокады, как немалое количество горцев рано или поздно были бы вынуждены прекратить сопротивление.
До начала XIX века основными пунктами российско-горской торговли были три города - Екатеринодар, Моздок и Кизляр. В 1810х - 1820х гг. к ним добавляются несколько меновых дворов - Усть-Лабинский, Прочноокопский, Прохладненский, Константиногорский, Редутский, Малолагерный, Велико-лагерный, Новоекатерининский, Славянский и др. Такими же дворами являлись порты в Керчи и Бугазе, откуда доставлялись товары прибрежным адыгам. В 1811г. создаются и утверждаются императором специальные «Правила для торговли с черкесами и абазинами» в которых говорилось, что правительство хочет «возбудить сколько можно более сношений и посредством деятельности и выгод торговли внушить сим народам ее пользу и приучать к употреблению наших продуктов и изделий». Естественно, что российская администрация позволяла торговать на этих дворах только с «мирными» адыгами и продавать им только разрешенные виды товаров. Если соль, недостаток в которой испытывали адыги, в эти товары, как правило, входила, то с железом было сложнее - признавая, что у черкесов существует крайняя нужда в железе и не желая привести к упадку у них сельского хозяйства по причине его отсутствия, российские власти тем не менее считали, что проданное адыгам железо может пойти на изготовление не только плугов и борон, но также и оружия и пыталось ограничивать его продажу. Для этих целей даже производились специальные подсчеты потребности в поставках железа для невоенных нужд.
С другой стороны, необходимо отметить, что русские войска и поселенцы, еще не прочно обосновавшиеся в регионе, не менее черкесов нуждались в продуктах сельскохозяйственного и ремесленного труда. Основными товарами, которые они приобретали у черкесов на меновых дворах были зерно, рогатый скот и прекрасные адыгские лошади, мед и воск, одежда, конская сбруя, дрова и т. д. О размерах этой торговли можно судить по следующим данным. На Редутском дворе только в апреле 1823 года адыги выменяли на соль 6888 пудов хлеба. В 1824г. по заданию Крымского губернатора русские предприниматели закупили у натухаевцев и шапсугов столько хлеба, сколько требовалось для прокормления голодающего населения Феодосийского уезда. В 1841 г. натухаевцы привезли в Анапу леса на 5138 арбах и купили 1500 пудов ( 24 тонны ) соли. Общий оборот меновых дворов в 1835 году составил более 193 800 рублей, в том числе 117 450 рублей горских товаров. В 1839 году только через Екатеринодарский карантин горцы ввезли в меновые дворы товаров на 175 тысяч рублей, а через них было пропущено русских товаров в пределы Закубанья почти на 101 тысячу рублей.
Проходила торговля и на сезонных ярмарках, которые периодически проводились в Екатеринодаре и других местах Закубанья. В 1837 году, например, на всех ярмарках Екатеринодара было продано товаров на 1 миллион 335 тысяч рублей, львиная часть которых приходилась на долю адыгов. Данный оборот в то время был присущ ярмаркам в средне-крупных российских городах, так, допустим, оборот не очень крупной, но тем не менее известной Гжатской ярмарки в 20е-30-е годы XIXв. доходил до 500 тысяч рублей.
Кроме торговли меновые дворы являлись центрами найма беднейших горцев на сезонные работы в русские и казачьи хозяйства. К сожалению, их количество в то время не учитывалось, но известно, например, что в середине XIX века в Кизляре с весны по осень проживали от 20 до 25 тысяч сезонных наемных работников - черкесов, ногайцев и др.; их было настолько много, что в 1842 г. было учреждено даже специальное ведомство для «попечительства над приходящими в город мирными горцами». В ярмарочные и базарные дни в крупных, по кавказским меркам, городах - Кизляре, Моздоке и Екатеринодаре наблюдались огромные скопления черкесов. Говоря о черкесах, виденных им в Екатеринодаре, который он посетил в 1847 г., немецкий путешественник Мориц Вагнер писал: «Странно видеть этих людей, которые несколькими днями ранее совершали набеги, возможно, грабили и убивали, ныне мирно бродящими среди групп казаков». [11]
Причем, такая ситуация наблюдалась не только в степных районах, где российские позиции были традиционно сильны, но и в некоторых черноморских фортах и крепостях, отрезанных от тогдашней «Большой земли». Так, офицеры, служившие в Навагинской крепости, располагавшейся на месте нынешнего Сочи, неоднократно писали об убыхах и джигетах, приходивших к крепости в поисках заработка, а в голодные годы просивших милостыню и предлагавших на продажу крепостных или даже своих детей.
Отношения между Россией и адыгами не ограничивались только торговлей. Не вмешиваясь во внутреннюю специфику, на «покоренных» землях российская администрация начинала прививать более прогрессивные методы хозяйствования. Это касалось внедрения нового сельскохозяйственного оборудования и новых видов растений, ранее у черкесов не встречавшихся, таких, как картофель, помидоры, кукуруза. Причем, зачастую власть сталкивается с нежеланием крестьян заниматься новыми культурами и тогда она раздавала посевные материалы, саженцы бесплатно - «объявить повсеместно, что князья, уздени... могут явиться для получения семян». Это страшный геноцид!
Представляете, как немцы в Белоруссии, зайдя в еврейское местечко, начинают «с нечеловеческой жестокостью» раздавать посевной материал! - «Объявить повсеместно, что все евреи и цыгане могут явиться для получения семян»!
Еще раз хочу коротко прерваться и обратить ваше внимание, что этот текст - не просто подбор слов - это факты, которые стоят за ситуацией, называемой «страшный геноцид, невиданный в истории», «полное уничтожение либо выселение коренного народа» и «нечеловеческая жестокость, проявленная российскими войсками на Северо-Западном Кавказе.» Читая этот текст, пожалуйста, сравнивайте его с этими словами, смотрите - совпадают ли?
Другим методом воздействия «геноцидоносной» русской администрации на адыгов было образование. Здесь следует отметить, что с образованием «до» и «после» Кавказской войны получается абсурдная ситуация. В адыгском обществе, бытовавшем «до» прихода России на Кавказ, грамотности, образования как таковых не было. Не существовало. Не было интеллигенции, просветителей, алфавита и т.д. В аулах, впрочем, можно было встретить несколько человек, умевших до какой-то степени читать и писать по-арабски. Как правило, это были муллы и - обратите внимание! - девушки на выданье - считалось хорошим тоном, если девушка из уважаемой семьи умеет читать. Князья и дворяне писать и читать не умели. Более того, по Хабзе, ограничивавшем сферу занятий дворянина только войной и набегами, подобное умение было презрительно и вызывало у других только насмешки. Из-за этого и еще по целому ряду причин, в адыгском обществе не существовал класс интеллигенции, что не позволило ему в критическое время коренной исторической ломки найти место адыгского народа в изменившихся условиях мира и во многом обусловило трагедию результатов войны.
Все изменилось с приходом России. «Геноцидоносная» Россия, распространяющая «невероятную жестокость» и желающая расправиться с адыгами по национальному признаку, начинает учить адыгских детей и разрабатывать адыгскую письменность! На юге России учреждается ряд гимназий, таких как Ставропольская и Екатеринодарская, где открываются пансионы для детей горцев. В Ставропольской гимназии квота для адыгов составляет 65 человек, в Екатеринодарской - 25. По официальному распоряжению в школах крупных казачьих станиц, например, в Павловской и Уманской, для черкесских детей бронируются места
В 1859 году император Александр II, называемый нынешними адыгскими профессорами и историками не иначе как «палачом адыгского народа», утвердил специальный Устав Горских школ. Согласно этому Уставу, целью школ было «распространение гражданственности и образования между покорившимися мирными горцами и для доставления служащим на Кавказе семейным офицерам и чиновникам средств к воспитанию и обучению детей», а в циркуляре министерства образования от 1867 года говорилось, что «просвещать постепенно инородцев, сближать их с русским духом и с Россией - составляет задачу величайшей политической важности».
В основном, конечно, в школах учились дети дворян. После их окончания они имели право поступить в высшее военное училище, по окончании курса которого выпускались офицерами и шли служить в армию. Определенное количество адыгов поступает в лучшие гражданские ВУЗы страны. Так, адыг Шумаф Татлок в 1859 г. окончил Московский университет, стал кандидатом права и был оставлен на работе в Москве. Этот же университет заканчивает и известный общественный деятель Кабарды Л. М. Кодзоков, а другие адыгские просветители, такие как Кази Атажукин, Адиль-Гирей Кешев, Султан Крым-Гирей Инатов учатся в Петербургском университете.
Сразу несколько человек практически одновременно начинают составлять адыгский алфавит. У черкесов еще до конца Кавказской войны появляются свои писатели, врачи, учителя, историки, филологи, математики - они просвещают народ, дают ему собственную - адыгскую - грамоту, лечат его, пишут его историю, смягчают тот огромный социо-культурный удар, который обрушился на Черкесию. Но у всех у них есть одна огромная и неискупаемая вина - все они, так или иначе, выходят из лона русского образования и почти все из них служат в русской армии, что дает право современным адыгским патриотам назвать их предателями собственного народа.
Парадоксально, но именно то - изначальное - «безинтеллигентное» общество, сейчас боготворит современная записная этно-интеллигенция. Именно его она выставляет в качестве образца, к которому необходимо прийти, называя все произошедшее «после» прихода России на Кавказ - геноцидом, уничтожением народа по национальному признаку и «насильственной культурной ассимиляцией оставшегося коренного населения».
Давайте спросим себя - разработка грамоты черкесского языка - это ассимиляция? То есть, этнограф Леонтий Яковлевич Люлье, разработавший вышедший в 1846 году «Черкесский лексикон с краткою грамматикою», в котором он дал свой вариант адыгского алфавита... имел целью уничтожение адыгского языка и его ассимиляцию, а те князья и дворяне, кто презирал грамоту, никогда не задумывался о необходимости наличия у своего же народа письменности... способствовали его процветанию, развитию и распространению? Люлье - геноцидоносец и сторонник ассимиляции, а не знавший грамоты, напавший на ст. Романовскую князь Сокур Арсланбек Аджи - светоч просвещения и человек, много сделавший для развития и популяризации черкесского языка? Это так собираются преподнести в Европарламенте?
Для полноты чувств предлагаю взглянуть на пример насильственной ассимиляции и сравнить его с тем, что происходит в Кавказских республиках. Понимаю, что немцы и евреи вам уже несколько надоели и еще успеют надоесть, а посему...
Грузия! В Грузии уже с начала прошлого века принят курс на создание единой грузинской нации. В нее ни под каким соусом не попадают мингрелы. Если картвелы, так или иначе, являются выходцами из Иверского царства и говорят на языках картвельской языковой группы, то история мингрелов протекала в Колхидском царстве и говорят они на языке, являющемся частью чанской языковой группы, абсолютно отличной от картвельской. Между мингрельским и грузинским языками нет ничего общего, в то же время между самими мингрелами и грузинами есть огромная разница в культуре, менталитете, даже во внешних чертах!
Но это оказывается неважно. Мингрельский объявляют диалектом грузинского, а самих мегрелов - грузинами. Это примерно так, как если бы немецкий язык объявить диалектом русского, а самих немцев - русскими. В 16 лет в паспорте всем мегрелам автоматически ставили штамп «грузин». Была даже такая шутка - «мингрелы - это нация с самым коротким сроком жизни. В 16 лет они все становятся грузинами».
В 1920-х годах за попытку создания Мингрельской АССР в составе Грузии, грузины пересажали всех национальных лидеров и почти всю национальную интеллигенцию. С того времени и сейчас там нет национальных школ, театра, телевидения, радио, институтов, не идет изучение и преподавание мингрельского языка, на мингрельском не выходят газеты, книги и т.д. Этого языка нет. Как только кто-то что-нибудь заявляет о национальной идентичности мингрелов его тут же сажают, сначала преследуют, а потом, если не успокаивается - то сажают. Национальной интеллигенции не существует! Вот это ассимиляция. Можно привести и другие примеры. Допустим, Турцию. В соответствии с конституцией Турции, на государственном уровне разрешается использовать только один язык - турецкий. Это правило настолько строго, что, например, в марте этого года турецкое телевидение прекратило шедшую в прямом эфире трансляцию выступления лидера курдской Партии Общественной демократии Турции Ахмета Турка после того, как он заговорил на курдском языке. То есть, как только в эфире зазвучал нетурецкий язык редакторы включили заставку!
Как с этим обстоит дело в черкесских республиках? С 1920-х годов существуют горские автономии. На кабардинском и адыгейском диалектах языка выходили и выходят газеты, журналы, учебная, художественная и публицистическая литература. Ведется теле- и радиовещание, функционируют театры. Действует немало хореографических, певческих коллективов. Язык постоянно изучается в научных и преподается в учебных заведениях. Ограничений по использованию языка не устанавливается. И при всем при этом этнические лидеры адыгов просят Европарламент признать насильственную ассимиляцию? Интересно, какие аргументы они для этого приводят, особенно, видя разницу между происходящим, допустим, в Грузии и в той же Кабарде? А.... никаких! Просто предлагают признать и все! Как говорится - «Почему 10? - Потому, что 10 больше!»
Похожа ситуация в Грузии и в Турции на то, что происходит в адыгских республиках? Заставка на экране после произнесения нескольких фраз на курдском похожа на Адыгейское республиканское телевидение? Конечно же, нет. Вот поэтому геноцид армян в Турции признается, а геноцид адыгов - нет.
Но идем дальше!
АДЫГИ НА СТОРОНЕ РОССИИ
Еще одна причина, по которой большинство американцев отказываются признать геноцид индейцев, заключается в том, что далеко не все те миллионы индейцев были убиты в ходе освоения белыми североамериканского континента погибли от рук европейцев. Огромная часть индейцев, умерших насильственной смертью погибла от рук... самих индейцев!
Дело в том, что коренные жители Америки совсем не выглядели единой, дружной и сплоченной массой, которая вся стала противостоять агрессорам или просто безысходно, обреченно, но сходно и единообразно гибнуть под их саблями, как это представляет теория геноцида. Нет! Индейцы были страшно воинственны, страшно расколоты и страшно воевали друг против друга. Так было и в до-Колумбову эпоху, а с приходом белых эта борьба только обострилась. Немало племен почувствовали, что в регионе появилась новая сила, при помощи которой они могут решить свои вопросы. Многие и многие индейцы сами, по своей инициативе предлагают белым «любовь и дружбу», становятся их союзниками, помогают им, воюют вместе с ними и за них и в ответ, конечно же, получают деньги, припасы, передовое вооружение и расправляются с конкурентами, с давними врагами, которые не смогли вовремя сориентироваться и теперь в новых условиях превратились в более слабых в военном и экономическом отношении противников
Многие из нас представляют то время по книгам Фенимора Купера «Следопыт», «Последний из могикан», «Зверобой», «Пионеры», «Прерия». В детстве мальчишки многих нескольких зачитывались этими романами - ведь это было так интересно и захватывающе - там добрые английские колонисты вместе со своими союзниками - «хорошими» индейцами-делаварами и могиканами противостоят недобрым французским войскам и их союзникам - «плохим» индейцам-гуронам и ирокезам. В действительности же все было далеко не так романтично. В реальной жизни индейцы сражались не столько вместе и за французов и англичан, сколько воевали друг против друга и в этой борьбе не руководствовались позициями морали сегодняшнего дня и не терзали себя вопросами гуманитарного характера - просто уничтожили конкурентов и все.
Так, в какой-то момент, когда ирокезы оказались сильнее остальных племен, они тут же убили значительную часть могикан, а оставшихся вытеснили в малопригодные для проживания места и практически уничтожили гуронов - их попросту безжалостно вырезали, из 20 тыс. человек оставив в живых не больше 150. В другом, уже приводимом мной в статье примере, который выставляют как доказательство жестокости белых и геноцида индейцев - разгрому племени пеквот, когда были заживо сожжены 600-700 индейцев, белые вообще выступали совместно с двумя индейскими племенами - могиканами и наррангасеттами и, как утверждают некоторые историки, даже пытались удержать «добрых» индейцев от массовых убийств. А один из самых знаменитых индейских вождей, возглавивший большое восстание коренных жителей континента против англичан, человек, имя которого нам хорошо известно по марке автомашины, названной в его честь - Понтиак - был убит своим же соплеменником без какого-либо вмешательства белых.
Все это дает серьезное моральное право противникам теории геноцида спросить - если одни индейцы убивают других, то как в этом можно обвинить белых? Если одно племя идет служить белым исключительно для того, чтобы расправиться и уничтожить другое, что подпадает под определение геноцида, то как этот геноцид можно записать на счет белых? Как можно разделить каких аборигенов убили европейские колонисты, а каких свои же родственники-одноплеменники? И если обвинять в геноциде переселенцев, то не справедливо ли будет применить то же принцип в отношении самих индейцев?
Как же с этим обстояло дело на Северном Кавказе? Справедливо ли уравнивать в этом вопросе американскую и черкесскую ситуации? Здесь следует сказать, что тема раскола адыгского общества, тема участия черкесов в войне по разные стороны баррикад, тема противостояния разных частей одного народа является одним из самых острых и самых малоизученных вопросов. Попытки поднять его или хотя бы даже просто сформулировать каким-то иным, не «политически правильным» образом традиционно вызывают острую реакцию представителей черкесской интеллигенции, обвинения в адыгофобии и в оскорблении национальных чувств целого народа. В течении многих лет черкесскому обществу навязывают «правильную» картинку войны, в которой адыгский народ един в неприятии российских захватчиков, где он десятилетиями изо всех сил борется против них, по причине подавляющего численного превосходства захватчиков терпит ужасающую катастрофу и теперь должен выступать в роли народа, подвергшегося геноциду со стороны русских. При этом сам термин «Кавказская война» ставится ими под сомнение. «О какой Кавказской войне мы говорим?» - спрашивают они. «Разве это кавказцы воевали с кавказцами? Нет. Это русские воевали с кавказцами и поэтому саму войну следует называть Русско-Кавказской». Кстати, памятник именно с такой формулировкой - «Жертвам Русско-Кавказской войны» - был в 2004 году установлен в Нальчике - из лежащего колеса арбы прорастает и неумолимо тянется ввысь новое дерево...
Не так давно в Майкопском музее открыли экспозицию, посвященную Кавказской войне. Я не мог не зайти. В течении нескольких минут молодая и увлеченная девушка-экскурсовод водила нас от стенда к стенду, показывая фотографии царских генералов, говоривших об необходимости уничтожения и высылки адыгов, называла аулы, уничтоженные царскими войсками, говорила о российских экспедициях в Черкесию, рассказывала о страданиях депортируемых адыгов на морском берегу и т.д.
В конце рассказа я задал ей вопрос, который она явно не ожидала услышать: - А почему здесь рассказывается о страданиях только адыгов? - спросил я - Не было бы справедливее и правдивее рассказать не только о русских экспедициях, но и о черкесских набегах на соседние земли, о многих тысячах рабов, ежегодно продаваемых в Турцию черкесами, поставить на полки фотографии не только генералов - русских по национальности, но и генералов и полковников-черкесов, которые служили в русской армии на Кавказе и принимали в Кавказской войне самое активное участие, а, говоря о депортации адыгов, сказать, что у них всё-таки был выбор и что причиной депортации явилась не только российская агрессия, но и политика Турции, и агитация черкесской знати? Не было бы это по-человечески честнее, а с исторической точки зрения объективнее?
Реакция девушки была моментальной. Она вспыхнула, смутилась, зачем-то наклонила голову и, избегая меня взглядом, тихо сказала: - Ну... вы же понимаете... мы ведь не сами экспозицию составляем... и у меня есть утвержденный план экскурсии...
Тот факт, что в действительности, черкесы находились по разные стороны баррикад и что не только русские солдаты убивали адыгов не афишируется, но и не отвергается, признается, что «кое-кто» был на стороне русских, но их были единицы. В Книге «Земля Адыгов» даются даже фамилии этих «кое-кого», как их называют - предателей, которые «предавали и продавали свой народ».
Было ли так? Было ли их 71 человек? И были ли они предателями?
Основная причина отказа сторонников теории геноцида рассматривать вопрос в таком ключе, как мне думается, лежит в том, что реальная картина реального адыгского общества той поры ужасно, безнадежно и просто вселенски далека от лубочного и тщательно отретушированного образа единого народа, сражающегося против горячо им ненавидимых оккупантов «за твою и мою свободу» и подвергаемого страшному геноциду, не имеющему аналогов в истории.
Дело в том, что во второй половине 18-го века на Северном Кавказе шли сложные геополитические и социальные процессы - коренным образом изменялась политическая обстановка, мир, в котором адыги прожили несколько веков уходил, социальные устои, сформированные под него, не могли соответствовать новым условиям, а сами условия достаточно быстро менялись - слабел негласный протектор - Турция, ближайший конкурент Черкесии - Крымское ханство - поглощается Россией, формируются новые сферы влияния супердержав того времени, куда неминуемо попадают адыги, усиливаются связи адыгов с внешним миром, часть Черкесии - Кабарда - стоит на более высокой ступени развития и практически вплотную подходит к созданию полноценного государства. На это накладываются процессы идущие внутри самого адыгского общества - меняются феодальные отношения, протекают сложные межплеменные процессы, связанные в том числе с усилением одних и ослаблением других наций, включая ассимиляцию небольших народностей и т.д. Это было сложное время, когда адыги пытались приспособиться к новым внешним и внутренним вызовам, но так и не нашли единого ответа и не избрали единый курс дальнейшего развития. Само черкесское общество той эпохи было крайне расколото. В принципе, и до прихода русских на Кавказ оно никогда не было единым, о чем упоминают практически все ученые и путешественники того времени, оставившие нам записки о Черкесии - «черкесские беи и племена находятся в постоянной вражде между собою» [12]
Но появление на Кавказе русских ознаменовало коренное изменение баланса сил и интересов в регионе и в том числе (может быть, даже в первую очередь!) среди самих адыгов. Практически сразу с началом строительства Моздока, а в действительности задолго до этого, в регионе наметились определенные социальные, классовые и национальные группы, которые в силу каких-то причин перешли на русскую сторону. В частности, само строительство Моздокской крепости в 1763-1764 гг, из-за которого, по мнению многих ученых, и началась Кавказская война было произведено под удобным предлогом помощи кабардинцу - князю Кургоко Канчокину и его людям, которые, спасаясь от преследования других князей, угрожавших им смертью, перешли в российское подданство, крестились, а князь Кургоко попросил Екатерину построить на его землях русскую крепость для своей защиты, где он и жил после завершения строительства.
Пример князя Канчокина, а после крещения - Андрея Иванова - крайне показателен. Он демонстрирует, что к российской власти обращаются в первую очередь и в первое время люди, которые в условиях кризиса традиционного черкесского общества, в условиях пограничного состояния между старым и новым миром чувствуют себя в этом обществе неуверенно, находятся в опасности, или просто угнетены. Несмотря на красивую картинку народного единства, надо понимать, что в реалиях того времени таких людей и таких социальных групп было предостаточно. Изначально - это были те люди, которых традиционное адыгское общество, со сложившимися ценностями и со сформировавшейся картинкой мира либо отвергало, либо не давало возможности для наиболее полной самореализации. В определенной степени, это были изгои, униженные и отвергнутые.
Новая реальность - приход в регион нового игрока - России, сразу же заявившей о своих претензиях на лидерство, в том числе и на свое превосходство над Турцией, страной, которая в течении нескольких веков однозначно доминировала в регионе и с учетом интересов которой в нем строились многие хитросплетения общественных, экономических и военных и иных отношений - начинает диктовать новые условия и предоставляет новые, огромные возможности тем, кто в силу каких-либо причин не имел их в традиционном адыгском обществе.
И вот здесь начинается водораздел. Новый, российский мир рисуется как диаметральная противоположность миру старому - турецко-крымско-черкесскому. И с самого начала он позиционируется именно так - если Россия пытается войти в Кабарду мирно, то по отношению к Бахчисараю и Стамбулу Санкт-Петербург выступает однозначным врагом. В подобных условиях, все эти «униженные и отвергнутые» начинают пытаться решить свои, жизненно важные для них вопросы в рамках нового мира и под протекцией новой доминирующей силы. Столкнувшись с новой действительностью, адыгское общество, как и индейцы Северной Америки, еще больше раскалывается, причем, раскол в нем проходит не по одной фактурной линии, а сразу по нескольким. Можно говорить о расколе по линии дворянство - простой народ, рабовладельцы - рабы, по линии между разными адыгскими народностями... да и по многим другим менее явно выраженным линиям.
На первой линии «политически неправильных» ныне отношений с Россией стоит адыгская знать. Князья. Здесь следует сказать, что к моменту прихода России на Кавказ социальная структура адыгского общества переживала глубокие изменения. Многие черкесские народности пытались ограничить власть и влияние дворян, а в некоторых, особо острых случаях, случаях просто изгнать их или избавиться от них каким-либо другим способом. Продолжалось противостояние внутри самого дворянства, когда над слабейшими аристократами нависала угроза потери собственности, земель, влияния, да в конце концов и самой жизни. Естественно, в таких условиях, при появлении в регионе новой силы многие дворяне стали пытаться укрепить свои позиции, используя Россию в роли своего союзника и защитника. Какими ресурсами тогда обладали черкесские дворяне по отношению к России? Чем они могли заинтересовать её? Их ресурсами были лояльность, воинское умение и еще остававшееся влияние на свой народ. Именно этими активами они начинают торговать.
В то время, как одна часть адыгского дворянства не приемлет усиления России и отказывается признать строительства крепости Моздок на кабардинской земле, другая воспринимает этот факт однозначно положительно, по своей инициативе входит в контакт с российской властью, просит принять её на службу и т. д. При этом, если для дворян невысокого ранга было достаточно просто выйти к казачьему разъезду и заявить о своем желании перейти в российское подданство, то высшая адыгская знать, лидеры и предводители дворянства черкесских народов общаются непосредственно с Екатериной II. Так, в 1795 году Екатерина лично приглашает в Санкт-Петербург лидеров дворянско-княжеской коалиции бжедугов и шапсугов Баты Гирея и Али Шеретлукова, где они просят у нее помощи и получают её.
Россия сразу же, безвариантно и безоглядно начинает поддерживать адыгскую знать, присягнувшую ей. Это происходит повсеместно, бесповоротно и полностью согласуется с концепцией аристократического общества, бытовавшей в то время в России. Картина перемен, происходящих в черкесском обществе, когда восставшая чернь, изгоняла свою знать, как это было в случае ряда адыгских народностей, не прельщала Санкт-петербургских правителей. По той же причине Императорская Россия отказывается поддерживать якобинскую Францию, свергнувшую Людовика XVI.
Многие черкесские князья и дворяне присягают на верность России, переходят под её протекторат или уходят на «русскую сторону» со своими семьями, дворовыми людьми и имуществом или без оного, поступают на военную службу и воюют как на Кавказе, так и вне его, посылают детей учиться в Петербург и т.д. Россия оказывает им всяческую помощь. Начиная от финансовой и заканчивая военной. Известны многочисленные свидетельства вооруженной поддержки русскими войсками адыгских князей во внутричеркесских конфликтах. Так, в 1796 году во время одного из самых больших известных нам внутрическесских сражений, которое произошло между бжедугами и шапсугами, по личной просьбе известного бжедугского князя Баты Гирея, поданной им Екатерине II, на стороне бжедугов в битве участвует русская артиллерия и сопровождающий её казачий отряд, которые, кстати, и решают исход битвы - крестьянская конница, обратившая в бегство дворян и уже предвкушавшая победу, попадает под убийственный шрапнельный огонь русской артиллерии, находящейся в засаде; в 1807 году российские власти выделяют князьям Бейзруку и Ахматуку отряд подполковника Еремеева для оказания им помощи против восставших абадзехов; в 1830-м году русские войска помогают бжедугскому князю Алкасу, землю которого начинают запахивать абадзехи, разбивают и прогоняют их; такая же помощь оказывается другим черкесским князьям - часто русские войска переправляются на левый берег Кубани, разбивают противников лояльных им князей, восстанавливают их влияние и уходят обратно с тем, чтобы при очередной просьбе опять оказать им поддержку. В определенное время, при обострении борьбы простого народа со знатью, просьб дворян о помощи становится так много, что для удобства её оказания в 1832 году российская администрация даже устраивает неподалеку от Екатеринодара паром через реку Кубань.
Причем, если до 1830-х, до 1840-х годов можно говорить, о том, что лояльных России черкесских князей больше или меньше, что значительная часть дворянства противостоит России и воюет против неё, то все 1840-е года проходят под знаком стремления практически всего шапсугского, натухайского и бжедугского дворянства перейти на российскую сторону в полном составе. В полном составе. К этому времени, свободные общинники практически полностью лишили военно-феодальную аристократию её традиционных прав, сформировавшихся в условиях закрытого адыгского общества, ориентировавшегося на Турцию, а в ряде случаев и просто изгнали их или физически уничтожили.
Дворяне решают либо переселиться на границу русских владений, чтобы российские солдаты и казаки могли их защитить от своего же народа, либо перейти на территорию, напрямую контролируемую русской администрацией. Но полного перехода тогда не происходит по причине отказа России подтвердить черкесским аристократам право на владение их крепостными людьми, на чем в течении нескольких лет настаивают представители адыгской знати. Причем, как мы знаем, в то время Россия сама была еще крепостным государством, но идея отмены крепостничества уже витала в воздухе и российские правители посчитали себя не вправе давать долговременные обязательства, касающиеся этого вопроса, своим союзникам. Тем более, что именно этот вопрос был для адыгских дворян основным при принятии решения для полного перехода на русскую сторону.
Не получив положительного ответа, часть дворян трех адыгских народностей, возвращается, но часть из-за опасений за свою жизнь, все равно уходит к русским. Кубанские атаманы пытаются примирить враждующие знать и народ, созывают общие встречи, устраивают суды, рассылают письма, но примирения не происходит и случаи перехода продолжаются. Их количество сильно увеличивается после 1856 года, когда наступает очередное обострение отношений между свободными крестьянами и знатью и происходит еще одно крупное внутриадыгское сражение - так называемое «Пши-орк зао» («княжеско-дворянская война» - адыг.), в ходе которого бжедуги полностью изгоняют оставшихся дворян со своей территории. Принесших присягу князей и дворян селят в специальных черкесских поселках под Новороссийском, Анапой и в ряде прикубанских аулов, находящихся в непосредственной близости от российских военных укреплений.
Давайте на минуту прервемся и опять подумаем о чем мы только что говорили. Возможно, вы не заметили, но мы только что говорили о геноциде. О кровавом геноциде, не имеющем аналогов в истории. Именно так называют его нынешние адыгские лидеры.
Как можно назвать все это геноцидом? Кого и где геноцидили русские войска в случае с черкесскими дворянами? К чему мы отнесем жертвы, понесенные адыгами в многолетнем внутричеркесском противостоянии между крестьянами и знатью? Исходя из теории о геноциде, нужно признать, что их убили русские, стремясь уничтожить весь адыгский народ.
То есть, применяя все это к современному положению дел - если натухаевский уздень Аслан Хацац убил свободного крестьянина Магомеда Уджуху, потом, для сохранения своей жизни сам переселился под защиту русских войск на российскую территорию, получил там подъемные и забыл про какую-либо войну, можно ли теперь судить Россию за страшное, поражающее воображение, убийство как одного, так и второго?
Не ломайте себе голову. Ответы на эти вопросы уже даны. «Можно!» - говорит нам современная, национально правильная адыгская историография - «Судить за убийство обоих можно и нужно! Но князья - предатели». Так может, в этом-то и есть разгадка? Князья, значит, предатели, а вот весь народ.... А весь народ...
А весь народ?
«Числом до 10 000 называемые Токашевы, ис коих старшие, а именно Калабек Кепов, Муса Пшигатыжев и Мерем Бичеев с протчими, переправясь на итздешнюю сторону, объявили и единственно, что они креститца, также в Моздок и Кизляр переходить не хотят». [13]
Понять сразу эту фразу трудно - изменились нормы языка, да и человек, написавший её в своем рапорте - майор Петр Татаров, по некоторым свидетельствам, сам был кабардинцем и, видимо, еще не совсем владел литературным русским языком. Дело же обстояло в следующем: в 1767 г., через 4 года после строительства крепости Моздок, неожиданно для русских властей, на российскую сторону перешла большая группа кабардинцев, взбунтовавшихся против своих князей - 10 тысяч чагар. Чагарами в Дагестане и в Кабарде тогда называли рабов, посаженных своим господином на землю и обязанных исполнять феодальные повинности.
Российские власти послали к ним майора Петра Татарова узнать, что вообще происходит и предложить им, если захотят, поселиться в Моздоке и Кизляре, на что чагары ответили майору, что они хотят креститься в православие, но в Моздок и Кизляр жить «переходить не хотят». Не имея возможности решить вопрос военным путем (беглецы ведь были на русской стороне!) через некоторое время князья вступили с ними в переговоры, что-то пообещали и большая часть кабардинцев вернулась. Но ведь другая большая осталась! Конечно, несмотря на то, что цифра 10 тысяч кабардинцев, перешедших на русскую сторону, впечатляет, стоит признать, что такое количество переходящих, особенно в начале, было нехарактерно. Но сам факт перехода - характерен был!
Прежде, чем Вы продолжите читать дальше, я опять хочу попросить Вас не забывать о главном - о том, что мы сейчас говорим о геноциде - о страшном геноциде всего адыгского народа и, читая эти строки, постоянно держать в голове слова «геноцид» и «предатели».
С самых первых дней присутствия России на Северном Кавказе черкесы начинают массово переходить на сторону русских. Именно на это в первую очередь жалуются кабардинские князья, когда требуют у Екатерины срыть Моздок. Народ бежит к русским, переходит на их сторону, дает присягу на верность российской короне и делает это поодиночке, семьями, группами, а позже - целыми аулами и народностями. Мотивы перехода на русскую сторону самые разные - идут те, кого притесняют аристократы, те, кто находится в конфликте с более сильной стороной и опасается за свою жизнь, бегут бедняки, страдающие от малоземелья и надеющиеся получить на русской стороне бОльшие наделы, идут те, кто хочет заняться торговлей и считает, что с русскими торговать выгоднее, чем с турками, идут люди, желающие дать своим детям образование, чтобы они потом смогли стать офицерами в русской армии и таким образом выбиться в люди, переходят те, кто устал воевать или жить под угрозой войны, идут те, кто воевал с русскими, кто не воевал с русскими и т.д., и т.д., и т.д.
Но все же самой основной причиной перехода черкесов на русскую сторону, особенно в первые несколько десятилетий войны на Кавказе, является все, что так или иначе связано с рабовладением.
Вообще, стоит признать, что одной из основных причин страшной катастрофы, постигшей адыгов в результате Кавказской войны, было именно рабовладение и «пленопродаство». Причем, не сам факт его наличия в черкесском обществе - в этом, как раз, не было ничего странного и предосудительного - большинство стран в то время имели рабов, (только у «нашего всего» - Пушкина - в одно время их было столько, сколько могло набраться далеко не в каждом черкесском ауле - целых 200 человек!), проблема заключается в том, что в основе без исключения каждого ключевого решения, принятого адыгами и в результате приведшего их к катастрофе, лежали не интересы народа в их чистом виде, а интересы рабовладельцев и их стремление получить или сохранить рабов.
Но оставим эти мысли для отдельного исследования и вернемся к «предателям».
На российскую сторону бегут рабы, уставшие от притеснений хозяев, бегут те, кто боится наказания, которому хозяин обещал их подвергнуть, бегут те, кого хозяин хочет продать в Турцию, бегут дети, оставшиеся сиротами и боящиеся, что дворяне обратят их в рабов, бегут просто люди, желающие стать свободными! С учетом того, что количество рабов достигало в Черкесии (по разным оценкам) ЧЕТВЕРТИ всего населения, вы понимаете, что там было кому бежать! В ведомостях о прибытии таких людей на русскую сторону даже существовала особая надпись: «Оные черкесы, как объявляют, укрываясь от притеснений и рабства владельцев их, просят о принятии в подданство российскому престолу».
Вот лишь некоторые, типичные истории «индивидуальных» побегов:
Четырнадцатилетний абадзех Мусса рассказывал в Управлении Черноморской кордонной линии: «Семейство, в котором я получил существование и воспитание, пользовалось сперва правами свободы, потом было разграблено, порабощено и распродано в разные руки. Я был куплен турком, жительствующим на реке Шебш. Я жил у него в участи раба около года. Наконец бесчеловечное обращение его со мной вынудило меня бежать к русским и искать их покровительства».
В 1842 г. пятеро рабов богатого шапсугского тфокотля Циока - Гакар, Алебий, Гасан, Веситль и Укуль, перебежали на русскую сторону и заявили, что их владелец делал им «жестокие тиранства и притеснения», потом начал ходить к их женам и «намеревался сделать с ними прелюбодеяние». Они сначала просили его «сего избегнуть» и «пристойно напоминали закон религии, но Циок не оставлял сего и еще более начал усиливаться». В конце концов произошла ссора во время которой крепостные «пришедши в азартность, повалили его на землю и закололи кинжалами», после чего убежали на российскую территорию.
Нередки были и свидетельства подобного рода: «Владелец мой хотел жену и детей моих продать как невольников к туркам, и я, дабы не разлучаться с семейством, решился навсегда предаться под покровительство русских». [14]
При этом, далеко не всегда бегут люди бедные и далеко не всегда рабы. На русскую сторону выходят люди любого сословия, которые по каким-то причинам не могли дальше жить в черкесской местности, либо считали, что среди русских их условия будут лучше. Расслоение среди тех, кто выходил было очень велико, так, бежавшие в мае 1834 г. из-за Кубани и поселенные в ауле Ады двадцать семейств адыгских крепостных, согласно официальному отчету, вообще «не имели никаких собственных пожитков и были наги», а убежавший в апреле 1841 г. натухайский пшитль (крепостной) Хузен захватил с собой весь свой собственный скот в количестве 20 коров, 31 овцы и 3 лошадей.
Тфокотль (свободный крестьянин) Сельмен Бжассо, спасаясь от опасности разграбления, сумел увести с собой не только свою семью, но и семью своего крепостного в количестве четырех человек, а также 6 штук рогатого скота и 22 овцы.
Во мне словно что-то сломалось;
На судьбу я совсем не ропщу,
Принимаю за должное - малость
И лишь изредка песни пишу.
Безразлично мне, что меж нами
Километры дождя. За глаза
Я дружу со своими врагами,
Я прислушиваюсь к голосам.
И лишь только успею очнуться
Я от жизни и протрезветь,
Напускная, фальшивая мудрость
«...А была ли?...» - мне будет петь.
Затеряется так мое имя
В отголосках дурной молвы;
В суете неразборчивых линий
Не отыщешь иной судьбы.
Это тоже Бжассо. Милена Бжассо - молодая поэтесса, наша современница. Потомок ли она того Сельмена Бжассо? Я не знаю, думаю, что в любом случае она ему приходится родственницей в какой-либо степени. Интересно, винит ли она Россию за страшный геноцид в отношении своего предка?
Сколько ушло в Россию таких Алебиев, Хузенов и Сельменов подсчитать невозможно и думаю, что такой задачи никто никогда и не ставил. Кого-то из них регистрируют, кого-то нет, кого-то сразу, кого-то потом, данные об одних дошли до наших дней, а о других нет. Есть лишь некоторые оценочные цифры, которые, тем не менее, могут дать картинку о масштабе черкесского «предательства». Так, только «в 1789 г., в Моздок переселился 381 человек, а за Кавказскую линию в 1790 г. перебралось до 1000 семейств», в «Списке, составленном из выбежавших добровольно кабардинцев» от 8 мая 1822 года - десятки фамилий стр. 43. А ведь это 1 день, 1 список и только 1 адыгская народность, причем, даже не самая многочисленная! [13] Точно такие же процессы идут по всей линии соприкосновения русских и горцев. Так, в «степной» зоне в 1829 году дворянин Беберда принимает подданство России и переселяется на правобережную Кубань с подвластными ему людьми - до 120 дворов. В том же году 596 семейств (1724 человек) адыгов принимают присягу на подданство России. [15]
Перешедших на её сторону адыгов Россия пытается селить компактно - либо на левой стороне Кубани, непосредственно напротив русских оборонительных сооружений и постов, образуя из них «мирные» аулы (таким был, например, аул Джасус, располагавшийся неподалеку от Армавира, «джасус» - аул перебежчиков (адыг.), либо компактно в глубине казачьей территории, где появляются несколько адыгских селений, немало из которых существуют и по сей день, либо предоставляя им право выбирать самим и во многих кубанских станицах, хуторах и деревнях появляются черкесы. «Проблемных» переселенцев - выдачи которых слишком настойчиво добиваются князья, которых могут выкрасть, либо из-за которых может разгореться дипломатический спор русские власти высылают на Дон для зачисления в казачье сословие Войска Донского с выплатой подъемных и «заимообразных беспроцентных ссуд... на покупку волов и других хозяйственных принадлежностей», туда же в приказном порядке направляют адыгских сирот для «раздачи» в бездетные казачьи семьи с выплатой ежегодного содержания до совершеннолетия. Но уже к 1850-м годам «добровольно выбежавших» «предателей» становится столько, что российские власти отказываются от контроля за расселением и выдают беглым крепостным бумаги с указанием, что её владелец «с разрешения начальства может проживать во всех частях империи, где пожелает»...
Правда о распаде СССР/ Горбачёв и его заговор //
...Еще раз, простите за напоминание, Вы не забываете, что мы говорим о геноциде?...
Сначала Россия не ожидала ТАКОГО наплыва черкесов. Это видно из того, как часто на начальной стадии конфликта меняется подход Петербурга к «добровольно выбежавшим» - их то принимают, то не принимают и отсылают назад, то дают князьям за них компенсацию, то не дают и т.д. Причем, все осложняется тем, что до 1829г., до заключения Андрианопольского мира, Россия официально не вправе принимать и укрывать черкесских рабов, т.к. Кубань и черкесское побережье Черного моря считались все еще турецкими. Князья и дворяне жалуются на Россию туркам, те пишут царю грозные письма, Россия что-то отвечает и если ситуация начинает обостряться, то либо выдает бежавших рабов из-за которых разгорелся острый спор, либо потихоньку высылает их на Дон и в другие внутренние районы, отвечая туркам, прямо как нынешние участковые милиционеры, мол, «действительно, был такой-то человечек, но затерялся».
После 1829 года русское командование принимает порядок обращения с беглецами, который сохранился уже до последних дней Кавказской войны. Оно начинает безусловно принимать бежавших рабов враждебно настроенных к России владельцев и возвращать тех рабов, чьи хозяева принесли России присягу на верность. При этом, если раб бежал до того, как его хозяин принес присягу, то его не возвращали, даже если потом его владелец и стал лоялен русским. С целью подорвать экономическую базу «немирных» горцев и основываясь на этом принципе, российское командование устраивает специальные военные экспедиции в аулы, принадлежащие враждебно настроенным к нему дворянам - захватывает аулы и устраивает там страшный, невиданный в истории геноцид - т.е., как пишется в обращении «с нечеловеческой жестокостью» дает всем рабам непокорных князей свободу!
Начиная с 1820-х гг. индивидуальные побеги продолжаются, но раскол начинает проявляться в еще большей степени. Теперь адыги начинают переходить на русскую сторону целыми аулами. Так, нам в точности известны обстоятельства штурма царскими войсками бжедугского аула Энем, находящегося неподалеку от нынешнего Краснодара. Мы знаем, сколько в нем участвовало солдат, сколько казаков, сколько орудий, ракетных установок; мы знаем, как героически вели себя его защитники и что с ними стало: «остававшиеся в ауле жители, исключительно мужчины заперлись в саклях и защищались там до тех пор, пока не погибли в пламени подожженного аула.» [16] И в то же время мы знаем, что жители двух соседних аулов - малый Энем и Бжегокай в полном составе ушли к русским на правую сторону Кубани. Им выделили место для поселения, сельскохозяйственные орудия, разрешили запашку земли.
К концу 1820-х гг. раскалывается кабардинский народ, вернее то, что от него осталось в Кабарде после военных действий, чумы и массовой миграции кабардинцев в другие кавказские земли - одна его половина уходит из Кабарды в еще незанятые российской армией районы с тем, чтобы продолжать борьбу против русских, а другая остается в родных местах и прекращает сопротивление. Через несколько лет их примеру следуют бесленеевцы - в1844 году во главе с князем Кургоковым уходит на русскую территорию и оседают там, основанные ими аулы - Кургоковский и Кунчоковский существуют до сих пор. В 1851 году делают свой выбор хатукаевцы - небольшая адыгская народность, 15 тысяч хатукаевцев (почти все) снимаются со своей исторической территории в районе нынешнего г. Хадыженска, подходят к российской границе, идущей по Кубани и основывают там новый аул - Хатукай, стоящий и поныне. В 1856 году бжедуги изгоняют своих князей, как нам говорят - предателей, а всего через 2 года - в 1858 году сами начинают переговоры по переходу всего народа на сторону России...
Как можно назвать этих людей предателями? Кого предали рабы, бежавшие от хозяев? Спасение рабов, бегущих от господ можно назвать геноцидом? Защиту униженных и угнетенных? Спартак является геноцидоносцем? Кого предали сразу все бжедуги? Или почти все хатукаевцы? Кого предали половина кабардинцев? Есть ли разница между предательством единиц и историческим выбором народа? Когда задаешь такие вопросы сторонникам теории геноцида, то зачастую получаешь ответ, что, мол, мы не этих людей называем предателями - это адыги, которых тяжелая судьба заставила, просто вынудила уйти к русским, вот, если бы они ВОЕВАЛИ против своего же народа, тогда - да - предатели, а так - нет....
Устали? Давайте здесь немного прервемся. Отдохнем. Обратимся к прекрасному - к классической литературе. Иной раз просто поразительно как точно и правильно легкое чтиво может отражать серьезные и сложные исторические факты. Так Шлиман по «Илиаде» Гомера нашел свою Трою, а споры об исторической достоверности Библии идут и по сей день. Своя Троя есть и у сторонников геноцида на Кавказе. Это поэма «Измаил-бей» Михаила Лермонтова. Прекрасное произведение! Правда, национальные общественные деятели, как правило, цитируют из него только несколько строк:
«Горят аулы, нет у них защиты,
Врагом сыны отечества разбиты...
Как хищный зверь, в смиренную обитель
Врывается штыками победитель:
Он убивает старцев и детей,
Невинных дев и матерей
Ласкает он кровавою рукою...»
Вот видите - говорят они - как гениальный поэт, свидетель эпохи, описывал войну на Кавказе. Это ли не доказательство уничтожения мирных граждан и геноцида целого народа? «Нет у аулов защиты!», «Врывается штыками победитель». «Он убивает старцев и детей!». Ведь сразу понятно кто, против кого и какими методами воюет. Да только на основании одного этого можно признать геноцид!
Действительно! Сильные строки. Но в том-то и заключается иезуитско-подленькая сущность подгонки чего-либо под «правильный» ответ, что, как и в случае с цитированием Р.А. Фадеева или Ад. Берже, выпячивая одни факты, сторонники этого самого ответа полностью, начисто прячут факты другие и требуют от людей принять решение, основываясь на выгодной им неполной, а значит неверной информации!
Уж если читать Лермонтова, то давайте читать его до конца. Героями поэмы «Измаил бей» являются два брата - Измаил-бей и Росламбек. Именно между ними разворачиваются все перипетии поэмы. Почему-то (впрочем, понятно почему!) люди, приводящие её в качестве примера невероятного геноцида, устроенного российской армией адыгам, не говорят, что у этих персонажей были абсолютно реальные исторические прототипы - два адыгских князя - двоюродные братья Измаил-бей Атажукин и Росламбек Мисостов - представители знатнейших и высших кабардинских родов, предки которых неоднократно бывали князьями-валиями Кабарды, оба рода - иналиды, аналог рюриковичей в России... Два блестящих русских полковника, служивших и воевавших, в том числе, и на Кавказе!
Блистательные царские полковники!.... Здесь мы подходит к теме, которая является явным, однозначным табу для сторонников теории геноцида - участие адыгов в войне против адыгов. Причем, сторонники теории геноцида признают этот факт, но говорят, что число черкесов, сражающихся на стороне русских было ничтожно мало. В книге «Земля адыгов», например, приводятся имена 71 «предателя адыгского народа» - людей, сражавшихся против своих соплеменников. 71 человек - это много или мало? Если исходить из того, что во второй половине 18 века черкесов насчитывалось около 1 млн. 200 тыс. человек и они могли выставить армию в 200 тыс. человек, то, конечно, это ничто. Действительно полное единение народа в борьбе против российских агрессоров и оккупантов! Но так ли это было? Давайте разбираться.
Трудно сказать что было бы и смогла бы Россия завоевать Кавказ, если бы кавказцы не служили и не воевали в российской армии. Как и в случае с черкесами, бежавшими на российскую сторону, количество горцев, служивших в русской армии, точно неизвестно, но понимание о нем можно получить из имеющихся отдельных цифр.
С самого начала, с самого первого дня военных действий на русской стороне сражалось немало адыгов. Так, при основании Моздока в крепости служили одновременно и русские, и горцы. «Учреждена военная команда набираемая из горцов принявших христианство, с определением ей жалованья, и штат 1770 г. сделан на 214 человек.» [17] Еще раз... давайте вдумаемся в это. Столетняя война начинается со строительства крепости Моздок. Формально, её вообще строят по просьбе кабардинского князя, но, как говорят адыгские историки, сами кабардинцы протестуют, отправляют делегацию в Санкт-Петербург, требуют эту крепость срыть и начинают считать это объявление войны.... Правильно говорят! Все так и было. Но они не говорят второй части «загадки», что Моздок - этот оплот российского империализма на Кавказе и место, откуда есть пошло «кровавое истребление черкесского народа» представителями российской империи - защищали не только русские, но и сами кабардинцы и что их количество было не намного меньше количества русских солдат! Вот такая это война - где русские «ставят целью уничтожить всех адыгов».
Причем, такая ситуация наблюдалась повсеместно. Так, С.Н. Бейтуганов, в своей книге «История кабардинских фамилий» пишет: «Н.А. Добролюбов анализируя этнический состав Кубанского казачества в конце XVIII века, указывал, что оно частично состояло из «1000 душ мужского пола, добровольно вышедших из-за Кубани черкес и татар» и «500 запорожцев, вернувшихся от турецкого султана». [13]
Очень и очень многие из адыгов, перешедших на русскую сторону, начинают не заниматься сельским хозяйством, а добровольно и инициативно идут служить в русскую армию. Причин этого было множество - глубокие военные традиции адыгского народа; особая, более, наверное, нигде не встречающаяся структура адыгского общества, в соответствии с которой уделом дворянства была война, а сами дворяне ничего больше делать не умели и применения себе в других сферах не мыслили; традиционное отсутствие моральных и социальных барьеров, запрещавших адыгам поднимать оружие против адыгов, т. к. традиционно черкесы были разобщены и веками противостояли друг другу; стремление получить земельный надел и подъемные деньги, дававшиеся, в частности, казакам; желание выбиться в офицеры, стать обладателем социального статуса и неплохого жалования; в конце концов, очень много было тех, кто в своем вступлении в российскую армию видел гарантию того, что его не выдадут бывшим хозяевам, от которых он бежал и т. д.
Кстати, чуть ранее мы говорили о том, что Россия выдавала бежавших рабов тем хозяевам, кто принял присягу и стал, как тогда говорили, «мирным черкесом», либо просто перешел на российскую службу. В этом правиле были исключения. Так, в 1846 г. уже принесшие присягу России черченеевские и хамышевские князья и дворяне подали российским властям просьбу о возвращении им 125 беглых крестьян. При проведении расследования оказалось, что к тому времени почти все эти крестьяне служили на русской военной службе в казачьих полках, а четверо из них за боевые заслуги на Кавказе даже были произведены в урядники (аналог совр. звания сержант) или награждены георгиевскими крестами. Естественно, просьба князей не была удовлетворена.
Как правило, адыги служат и воюют в двух родах войск - в артиллерии и в кавалерии всех видов. Так, генерал Могукоров - человек, орудия которого решили исход Калаусского боя, в котором погибли около 2500 адыгов, был артиллеристом; во время Крымской войны, разведку одного из лучших генералов той поры - Бакланова - составляют кабардинцы, еще один герой Крымской войны - Беслан Абуков, геройски сражавшийся под Балаклавой, тяжело раненый, пролежавший трое суток в беспамятстве вперемешку с убитыми на поле сражения, подобранный англичанами, привезенный в Лондон и затем вернувшийся в Россию - был майором Киевского гусарского полка. Но все же не эти рода войск были основным местом службы черкесов...
Оценили 0 человек
0 кармы