Почему я не пойду на этот плебисцит

Никакой интриги в предстоящем «обнулении» не осталось. Даже явка уже не важна.

Мое решение не участвовать в мероприятии, первоначально намеченном на 1 июля, а потом растянутом на целую неделю, — скорее эмоциональное, чем рассудительное. Просто смертельно надоело. Какой смысл играть в шахматы с тем, кто, начиная проигрывать, бьет тебя доской по голове? Причем с каждым разом все сильнее.

Знаю массу достойных людей, которые, почесывая многочисленные шрамы от игры в демократию, все равно побредут на участки или зарегистрируются для голосования онлайн, чтобы сказать поправкам в Конституцию свое твердое «нет» (или «да» — парочка поддерживающих «обнуление» тоже нашлась). И главный аргумент слышала не раз. Мол, чтобы потом, когда внуки спросят, как же вы, предки, дошли до жизни такой, можно было ответить: «Я сделал, что мог. Не сидел на диване, не отдал свой голос без борьбы, а бюллетень — на поругание».

Уважаю такую позицию, сама была в рядах этих принципиальных граждан долгие годы. Я ходила не голосовать за Путина и за Медведева. Живя в Петербурге, шла на выборы, чтобы не голосовать за Яковлева, Матвиенко и Полтавченко. Переехав в Москву, не голосовала за Собянина. Я не отдала свой голос и свой бюллетень ни одному из тех, кто сегодня сидит в Госдуме. Если мои внуки спросят: «Тебе что, больше делать было нечего все эти четверть века? Почему ты сразу не поняла, что глупо играть с шулерами?» — я, конечно, найду, что им ответить. 

Например, что 25 лет назад, когда Яковлев в Петербурге обошел Собчака во втором туре всего на 1,73% голосов, это было похоже на выборы. Мне даже кажется, что именно тогда Путин, как глава предвыборного штаба Собчака, был сильно травмирован произошедшим и дал себе слово больше никогда не пускать электоральную ситуацию на самотек. 146 чуровских процентов, «болотные дела», уголовные и административные аресты неугодных кандидатов — это все последствия той страшной психотравмы… 

А уж обустройство плебисцита по Конституции без видеокамер, независимых наблюдателей, журналистов и даже, кажется, без паспортов, но с разрешением голосовать в том самом месте, где настигнет тебя избирательная урна — дома, во дворе, в интернете, в «скорой» по пути в коронавирусную больничку — вообще свело к нулю любую попытку хоть как-то повлиять на ситуацию. Так чего зря энергию растрачивать?

Плюс к тому я ни капли не верю, что россияне перестали заражаться коронавирусом, лишь бы не пропустить опрос по поправкам в Конституцию. Даже осторожные функционеры ВОЗ удивляются, насколько нестандартно развивается пандемия в России: не успели на плато взобраться, как стремительно с него скатились сразу после назначения даты голосования. Идти на избирательные участки, дабы написать в бюллетене «нет», заведомо зная, что это ни на что не повлияет, и при этом еще подвергаться опасности заразиться — совсем уж мазохизм.

Брошюрки с новым Основным законом давно продаются в книжных магазинах. Сам гарант заявил, что поправки в Конституцию поддерживает «абсолютное большинство россиян». Хотя откуда он знает — мы же еще не проголосовали? Но мне риторические вопросы на эту тему задавать тоже надоело. Получил Путин это знание свыше, или снизу доложили — разницы нет.

Относительная неясность пока сохраняется только в вопросе явки. Аналитики спорят, какая Кремлю выгоднее: маленькая или большая? Но введение электронного голосования обнулило и эту интригу. Придет на участки мало народу — узнаем, что абсолютное большинство проголосовало онлайн, и правильно: это мудрая гражданская позиция в эпоху еще не побежденного коронавируса. Придет много — тоже хорошо, будет на телеэкранах красивая картинка всенародного одобрения обнуления. 

Зачем тогда, спрашивается, ажиотажная агитация (которую официально называют «информированием») из каждого утюга? Зачем скидочные сертификаты избирателям, больше похожие на подкуп? Все просто: нужно осваивать средства — в том числе и выделенные на «судьбоносный» плебисцит.

Хотя выловленный в Сети анекдот про ворону и лисицу, на мой вкус, предельно доходчиво поясняет диапазон предстоящего голосования. Лисица спрашивает: «Ворона, ты за поправки к Конституции?» Ворона: «Да!» Сыр выпал. Ворона думает: «Вот я дура! Надо было сказать — нет!»

В такой патовой ситуации мой выбор — никак не участвовать в процессе обнуления страны. Пусть себе власть проводит голосовалку, результатам которой, подозреваю, не поверят ни в России, ни в мире, ни в Кремле, ни в ЦИКе. Легитимности режиму это не прибавит. А вот обозленных бюджетников, которых сегодня, судя по многочисленным постам в соцсетях, гонят на голосование правдами и неправдами, прибавится точно. Рано или поздно эти перенесенные унижения взыграют. И тогда шахматная доска станет дубиной в руках других игроков.

Виктория Волошина