ВЕЛИКИЙ И МОГУЧИЙ РУССКИЙ МАТ (+18)

(Внимание: статья содержит ненормативную лексику!)

часть 4

Часть 1 https://cont.ws/@antippisaka/1561229
Часть 2 https://cont.ws/@antippisaka/1562222
Часть 3 https://cont.ws/@antippisaka/1564365

МАТ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Королем эротического жанра в русской литературе был и остается поэт Иван Семенович Барков (1732–1768), младший друг и помощник М.В. Ломоносова.

Его произведения не были напечатаны при жизни и ходили только в списках. Однако, это не помешало ему стать известным и занять почетное место среди российских поэтов. Н.М. Карамзин включил Баркова с его срамной лирой в свой «Пантеон российских авторов», а К.Н. Батюшков в «священный Элизий» российских поэтов. Баркова очень ценил А.С. Пушкин. Он посвятил ему балладу «Тень Баркова» и говорил, что «Барков будет первым автором, которого опубликуют, когда в России не будет цензуры». Жизнь и даже смерть Баркова покрыты мифами. Его фамилия стала именем нарицательным (чего удостаиваются очень немногие) – «барковщина» - целый пласт литературы. Его подражателям и последователям несть числа. Под его именем написано множество литературных опусов. Некий ученый К.Ф. Тарановский и различные завистники и злопыхатели пытаются оспорить его авторство, что не имеет смысла, так как все мало-мальски известные произведения этого жанра ассоциируются прежде всего с Барковым и издаются под его именем. И, вероятно, истина, в данном случае уже не имеет значения. В истории они останутся с экслибрисом И.С. Баркова. Он стал брендом, и теперь вопрос следует ставить иначе: достойно ли данное литературное произведение носить его имя?

Излюбленным литературным приемом И.С. Баркова было пародирование высоких од М.В Ломоносова и А.П. Сумарокова. Он указывал на значимость мата в разговорной речи и отстаивал право на использование его в литературе.

Ебена мать, – кричат, когда штурмуют,
Ебена мать, – кричит, тот кого бьют,
Ебена мать, – кричат, когда рожают,
Ебена мать, – кричат, когда ебут…

И, конечно, Барков в совершенстве владел данной лексикой. Нельзя не процитировать строки из его знаменитой поэмы «Лука Мудищев».

Мелки в наш век пошли людишки –
Хуев уж нет – одни хуишки.
…
Род Мудищевых был древний,
И предки бедного Луки
Имели вотчины, деревни
И пребольшие елдаки.
Мудищев с именем Порфирий,
При Иоанне службу нес,
И поднимая хуем гири,
Порой смешил царя до слез.
Царю же неугодных слуг
Он убивал елдой как мух.
Второй Мудищев звался Саввой
Он при Петре известен стал
За то, что в битве под Полтавой
Елдою пушки прочищал!
При матушке Екатерине
Благодаря своей хуине
Отличен был Мудищев Лев
Как граф и генерал-аншеф.
Свои именья, капиталы
Спустил уже Лукашкин дед.
И наш Лукашка, бедный малый,
Остался нищим с малых лет.
Судьбою не был он балуем,
И про него сказал бы я –
Судьба его снабдила хуем,
Не дав в придачу нихуя!

Да, в этих четверостишиях использованы запрещенные в приличном обществе слова, с юмором изображены былинные герои эротики. (Как позже написал другой поэт: «Богатыри, не мы!») Есть гипербола, гротеск, но в них нет пошлости, вульгарности, цинизма и скабрёзности. В начале XIX века в жанре Баркова отметились такие поэты, как А.С. Пушкин, Н.М. Языков, П.А. Вяземский, А.И. Полежаев. Эти произведения также, как и Баркова, ходили только в списках, но тем не менее они не противопоставлялись литературе, были её частью.

А.С. Пушкин – «наше всё» – русским матом владел, как и всеми средствами русского языка. И даже французским матом! Он умело и со вкусом использовал мат в разговорной речи и личных записях. Например, все помнят его гениальное стихотворение, посвященное Анне Керн, «Я помню чудное мгновенье…». Однако, в письме своему приятелю Сергею Соболевскому он напишет об этом событии иначе: «m-m Керн я с божьей помощью на днях выеб!". Очень сожалел Александр Сергеевич по поводу цензорских купюр в «Борисе Годунове»: «Все это прекрасно; одного жаль - в «Борисе» моем выпущены народные сцены, да матерщина французская и отечественная». (Из письма П.А. Вяземскому 2 января 1831 г.)

Забавна его перекличка Пушкина с Барковым.

Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел.

Пушкин А.С.

Более чем за полвека до него Барков написал:

Блажен, кто смолоду ебет,
А в старости спокойно серет,
Кто регулярно водку пьет
И никому в кредит не верит.

Пушкин не мог не знать этих строк.

После А.С. Пушкина, начиная с юнкерских поэм М.Ю. Лермонтова, мат всё больше отходит от литературы. Художественные задачи заменяет сквернословие ради сквернословия, стишки становятся похабными. В «Петергофском празднике» и «Уланше» казарменный мат Лермонтова настолько грязен, что цитировать его я не стану. Хотя, нужно воздать должное классику, всё описано весьма точно. Многое в жизни меняется, но не всё! Нынешние курсанты военных училищ попадают в аналогичные ситуации, также костерят начальство и службу, мечтают о том же, и выражаются похоже, хотя, конечно, до классика им далеко.

Дале ситуация только ухудшалась. С. Есенин и В. Маяковский писали такое, что процитировать невозможно. Их мат был настоящим сквернословием в его «чистом» виде. Иные возможности мата, такие, как озорство, выражение положительных эмоций и прочие использовались крайне редко. Можно вспомнить только известную фразу Сергея Есенина, описывающую тонкие, едва уловимые, подсознательные ощущения неправильности происходящего:

«И вроде всё достаточно пиздато,
Но все равно – какая-то хуйня".

В современной литературе мат, в основном, используется, как средство для описания переживаний героев романа. Эдуард Лимонов, писатель и политик, отвечая на вопрос журналиста, ответил: «Героями моих первых книг были люди в стесненных обстоятельствах, они находились на дне жизни. И поэтому изъяснялись не языком профессоров, а так, как весь народ». Без мата не обходятся герои романов В.Г. Сорокина, В.О. Пелевина и других писателей – наших современников. Пожалуй, единственным современным поэтом, в стихах которого мат вызывает улыбку, является Игорь Губерман.

Моей бы ангельской державушке –
Два чистых ангельских крыла;
Но если был бы хуй у бабушки,
Она бы дедушкой была.

Леонид Филатов в своих произведениях в употреблении мата замечен не был, однако, его колоритная сказка «Про Федота стрельца» спровоцировала множество матерных переложений.