От Ялты до Мальты и обратно

На протяжении 45 лет мы жили в мире, сформированном в Ялте. Затем еще 25 лет – в мире, сформированном на Мальте. Второй период получил название «холодного мира», поскольку ни один из фундаментальных вопросов европейской безопасности так и не был решен. Для России Ялта – миф о застывшем величии. Запад мифологизировал Мальту, которая служит олицетворением триумфа атлантизма над горбачевскими идеями Общего европейского дома. Единственный путь вперед сейчас – это, как часто бывает, путь назад, к разновидности процесса создания «большой Европы».

Доклад на международной научной конференции «Ялта 1945: прошлое, настоящее, будущее», 3–4 февраля 2015 г., Ялта, Ливадийский дворец

Ялтинская конференция 4‒11 февраля 1945 г. сплошь мифологизирована. Однако, как это часто бывает, миф является вымыслом, который выдает нам факты. Факты в данном случае крайне противоречивы. Что уж говорить о мифах?

Значение Ялты

Для целого поколения жителей Восточной Европы Ялта стала символом того, как великие державы решили судьбу малых стран без их участия. В Ялте Черчилль, Рузвельт и Сталин определили границы, сферы влияния и общий вид послевоенной системы международных отношений, не советуясь с представителями стран, чья идентичность как раз определялась.

Наиболее красноречиво эту позицию представил Жак Рупник в своей книге «Другая Европа». Он объясняет, почему для народов «другой Европы» Ялта – нечто вроде «первородного греха», мифа о разделении Европы. Слово «Ялта» стало синонимом советизации и исчезновения самой идеи Центральной Европы. Оно стало символом «промежуточного», «пограничного» положения малых европейских стран, постоянно повторяющихся сценариев и утраты контроля над своей судьбой. Для таких стран, как Польша, Ялта стала отражением «реальной политики» в худшем ее значении, когда геополитика одерживает триумфальную победу над малыми странами с их собственным путем развития.

Разумеется, Ялтинская конференция состоялась не на пустом месте. Уже «соглашение о процентах», заключенное в октябре 1944 г., когда Черчилль летал в Москву и пытался что-то выторговать для западных держав, показало, что переговорная сила Советского Союза растет. Открытие второго фронта в Нормандии в июне 1944 г. означало, что у союзников нет возможности для стратегического вмешательства в Восточной Европе. Понимая это, Черчилль ранее рассматривал возможность открыть второй фронт на Балканах. Однако из-за очевидных трудностей с логистикой это могла бы быть лишь вспомогательная операция. Помимо этого, войска союзников увязли в Италии, когда Германия завладела инициативой на этом театре военных действий.

Признание того факта, что баланс сил в Европе меняется, привело к проведению Тегеранской конференции лидеров «Большой тройки» с 28 ноября по 1 декабря 1943 г. Пусть в Тегеране обсуждалось главным образом открытие второго фронта (Нормандская операция), а также региональные вопросы, такие как поддержка югославских партизан или война с Японией, ‒ шаблон, формат такого рода конференций был установлен.

Открытие союзниками второго фронта на Западе произошло в июне 1944 г. Таким образом, Восток был открыт для советских войск. 22 июня 1944 г. Красная армия начала операцию «Багратион». Белоруссия и Восточная Польша были освобождены от немцев. Формально операция завершилась 19 августа, когда советские войска развернулись на восточном берегу Вислы, в районе Варшавы. Немцы потерпели тяжелейший разгром за всю Вторую мировую войну. Благодаря использованию советскими войсками тактики глубокой операции и маскировки была уничтожена целая немецкая армейская группа.

В Восточной Европе Ялтинскую конференцию считают предательством, вторым Мюнхеном. Однако это упрощенное понимание процесса, для которого слово «Ялта» можно считать символичным. Точно так же лишь частью правды является распространенное восприятие Ялты как отчаянной попытки Запада выторговать что-то для себя в тот момент, когда стратегическое положение резко изменилось в пользу СССР. Подавляющее военное преимущество Советского Союза стало фактом, однако это открыло возможности для утверждения в Европе нового политического стиля.

Фундаментальное значение Ялты заключается в том, что конференция повлекла за собой признание геополитического плюрализма как на континенте, так и в международной политике в целом. Холодная война, в свою очередь, путем проб и ошибок (преимущественно ошибок) продемонстрировала, как можно научиться справляться с этим плюрализмом.

В то же время Ялта означала признание идеологического плюрализма. Страны с различными социально-политическими системами и формами идейной репрезентации своей социальной и политической жизни были принуждены к сосуществованию. Появление ядерного оружия как фактора во взаимоотношениях между сверхдержавами, о чем с апломбом объявил Гарри Трумэн на Потсдамской конференции в июле 1945 г., конечно, внесло новое измерение в политические расчеты крупных государств. Однако ключевое значение имело то обстоятельство, что Ялта открыла эпоху геополитического и идеологического плюрализма.

Ход дискуссий в Ялте был подчинен этому обстоятельству. И договоренности, которых удалось достичь, куда более сложны и «демократичны», чем они представлены в повествовании о «предательстве», даже если оставить в стороне трения между Черчиллем и Рузвельтом относительно судьбы Британской империи. Не будем сейчас вдаваться в детали, но соглашения касались и формата Объединенных наций, и планов проведения демократических выборов в Польше и других странах. Польша превратилась в страну на колесах, ее границы переместились на запад. Впервые эти границы были компактными, что позволяло Польше развиваться в качестве целостных и гармоничных нации и государства. Другими словами, у Ялты немало «детей», многие из которых живут и процветают по сей день, хотя некоторые и стали жертвами политики времен холодной войны (в частности, свободные выборы в Польше).

Хельсинки: подтверждение и преодоление Ялты

Для союзников краеугольным камнем послевоенного мироустройства стали атлантизм и его идеология. Для СССР основой его политики до самого конца оставалась специфическая смесь великодержавности и идеологического радикализма.

2015 г. – не только год семидесятилетия Ялты. 40 лет назад состоялась Хельсинкская конференция. Она проходила в июле-августе 1975 г. Представители 35 стран (33 европейских, а также США и Канады) съехались как равные, основной акцент был сделан на укреплении взаимного доверия и соблюдении прав. СССР и его коммунистические союзники добились формальной ратификации своих послевоенных границ. Два первых раздела Хельсинкского заключительного акта, подписанного 1 августа 1975 г., давали этим странам определенные преимущества в сферах безопасности и экономики. В то же время страны коммунистического лагеря подписались и под третьим разделом, содержащим целый пакет вопросов, связанных с правами человека. Это стало одним из важнейших катализаторов распада коммунистической системы. Граждане этих стран получили правовой документ, на который они могли ссылаться, подписанный всеми коммунистическими государствами и гарантировавший защиту свободы слова, передвижения и многого другого.

На фоне экономического упадка и озабоченности правами человека к 1989 г. народная поддержка коммунистических режимов в Восточной Европе по большей части испарилась. Даже большая часть бюрократии коммунистических стран осознала, что старые режимы исчерпали себя, и подготовилась к переходу к чему-то иному.

Состоящая из 56 стран-членов Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) – в числе основополагающих панъевропейских блоков. По сей день ОБСЕ – одна из крупнейших региональных организаций, занимающихся вопросами безопасности. Созданная в целях претворения в жизнь положений Хельсинского заключительного акта, Конференция по безопасности и сотрудничеству в Европе (так организация называлась до декабря 1994 г.) была форумом для обсуждения и принятия политических решений по вопросам раннего обнаружения, предотвращения конфликтов, кризисного управления и послеконфликтного восстановления. ОБСЕ сыграла важнейшую роль в падении коммунизма, особенно это касается встречи в Вене в ноябре 1986 г. К 1989 г. Михаил Горбачев согласился со всеми положениями, касающимися прав человека и гражданского общества и содержавшимися в итоговом документе Венской конференции. Он допустил прививку этического индивидуализма коммунистической системе с тем, чтобы создать более гуманную форму социализма.

Возможно, в других условиях это могло бы осуществиться. Однако к концу 80-х коммунистическое наследие, систематическая дискредитация властями коммунистических стран представительной демократии и независимой общественной активности привели к тому, что у нового эксперимента не нашлось множества сторонников. В начале 90-х ОБСЕ выработала четкую институциональную идентичность, но война на Балканах выявила ее неадекватность даже в новом виде. Прежде всего, по сей день не преодолено противоречие между базовым для ОБСЕ принципом самоопределения наций и принципом нерушимости государственных границ. Россия добивалась превращения ОБСЕ в главную европейскую организацию безопасности – вместо НАТО. Но российским надеждам не суждено было сбыться. Напротив, доминирующей организацией безопасности стала НАТО, а Европейский союз начал длительный процесс расширения.

Вкратце, Хельсинкская конференция подтвердила границы и прочие соглашения Ялты, однако затем запустила программу преодоления этих договоренностей. Именно противоречия Хельсинки, равно как и противоречия Ялты, объясняют провал планов создания инклюзивной и справедливой системы европейской безопасности после холодной войны. ОБСЕ, дитя Хельсинки, не смогла стать подлинной панъевропейской организацией безопасности. Корни этой неудачи следует искать на Мальте.

Мальта: преодоление Ялты

Мальтийская встреча 2‒3 декабря 1989 г. на двух носимых штормом лайнерах между президентом Джорджем Бушем-старшим и Михаилом Горбачевым также в значительной степени мифологизирована. Она прошла спустя несколько недель после падения Берлинской стены, случившегося 9 ноября. На Мальтийском саммите была определена основная модель политики в мире после холодной войны. Эту встречу считают моментом отречения от Ялты. Однако это лишь отчасти отражает ее суть.

На Мальте, как и в Ялте, сверхдержавы решали судьбу Европы. Важное отличие заключалось в том, что дипломатический и стратегический баланс сил изменился.

Смысл Ялты состоял в осознании и принятии того факта, что СССР является сверхдержавой и его интересы впредь должны приниматься во внимание. Именно поэтому Ялтинскую конференцию так высоко ценили в Советском Союзе, а сейчас в России. Особенно ценится то, что в Ялте западные государства признали «державность» России. Это случается не так часто.

Еще одной особенностью мифа является замораживание времени. В этом смысле российский миф о Ялте – способ заморозить великодержавный статус России на все времена.

Напротив, Мальта – это тот момент, когда американский президент увидел, что мощь СССР истощается. Горбачев дал понять, что Советский Союз не намерен вмешиваться в ход различных революций, происходивших тогда в Восточной Европе, страны которой одна за другой избавлялись от советского влияния и демонтировали коммунистические системы.

Именно поэтому Буш мог согласиться с планом объединения Германии из 10 пунктов, с которым незадолго до встречи на Мальте выступил канцлер ФРГ Гельмут Коль. Центральным пунктом плана стало положение о том, что объединение пройдет в рамках Североатлантического альянса, а единая Германия будет членом НАТО. Впоследствии, в феврале 1990 г., шли бесконечные дискуссии о том, как это реализовать на практике. 9 декабря 1990 г. на встрече в Москве госсекретарь США Джеймс Бейкер пообещал Горбачеву, что если Германия присоединится к НАТО, а Россия выведет свои 24 дивизии с немецкой территории, то «НАТО ни на дюйм не расширит свою юрисдикцию на восточном направлении». Однако это относилось исключительно к территории бывшей ГДР. Вопросом о расширении НАТО за счет других стран советского блока попросту никто не задавался, его не обсуждали. Так или иначе, Альянс брал на себя моральное обязательство не заполнять «вакуум», возникший в результате вывода советских войск и распада Организации Варшавского договора.

Другими словами, Мальта обозначила переход власти. Инициатива перешла к западным союзникам. Это был очевидный триумф атлантических сил, а для России начался длительный период потери статуса, который начал восстанавливаться лишь в нулевые. Не менее серьезно и то, что Мальтийская встреча оказалась моментом системного перехода. Место системного и геополитического плюрализма, символом которого являлась Ялта, занял однополярный режим безопасности в Европе, сопровождаемый делегитимизацией системных альтернатив.

Мальта: утраченная возможность

Здесь следует поговорить еще об одном мифе – о некомпетентности, если не предательстве советских и российских интересов, в которых винят Горбачева. Выдвигать такие обвинения ‒ значит не понимать динамику процесса, определявшую действия Горбачева, а также недооценивать оригинальность и радикализм его идей.

Если бы Запад оказался действительно готов принять горбачевское видение европейской трансформации, нынешнего катастрофического распада системы безопасности на континенте можно было бы избежать. В сердце нашего континента вновь разгорается огонь войны. Мы бы не столкнулись с этим, если бы следовали альтернативной модели развития, преодолевающей и Ялту, и Мальту.

6 июля 1989 г. Горбачев в Страсбурге обратился к Совету Европы. Он очертил свою идею создания Общего европейского дома. Он считал, что панъевропейский процесс «является реальностью и продолжает развиваться». Вопреки преобладающей ныне концепции «расширения Европы» через экспансию атлантической системы и ЕС, Горбачев предложил альтернативное видение Европы после холодной войны. Сейчас эту концепцию чаще всего называют идеей «большой Европы».

Таким образом, на Мальту Горбачев прибыл с двумя большими идеями. Первая заключалась в «реформировании коммунизма», попытке вернуться к истокам русской революции и радикально обновить социализм. Горбачев выступал за эволюцию советского коммунизма в сторону «гуманного, демократического социализма». Подавление «Пражской весны» в августе 1968 г., сторонники которой как раз выступали за новый тип социалистической демократии, а также долгие годы советской стагнации размыли социальный базис, необходимый для реализации такой программы в СССР. Однако нас интересует то обстоятельство, что Горбачев продвигал программу идеологического и системного плюрализма в Европе. Он энергично и красноречиво отстаивал точку зрения, согласно которой различные системы могут здесь мирно сосуществовать.

Вторая идея Горбачева относилась к концепции «большой Европы». Предполагалось преодоление как Ялты, так и Мальты (то есть той логики, олицетворением которой Мальта в итоге стала. – Прим. ред.), придание международным отношениям в Европе новой динамики, которая отвечала бы интересам как малых стран, так и крупных держав. Это была бы многополярная Европа, в которой нашлось бы пространство для экспериментов и разнообразия.

Трагедия заключалась в том, что своими идеями Горбачев делился не с европейскими лидерами, а с президентом США! В отличие от Ялты, на Мальте у российского лидера не оказалось европейского собеседника. Неудивительно, что американского лидера обсуждение идеи «большой Европы» привлекало в последнюю очередь. Реализация этого замысла означала бы раскол между двумя «крыльями» Североатлантического альянса – европейским и американским, чего США давно опасались.

Последствия

Таким образом, Мальта привела к политическому бедствию, от которого мы до сих пор страдаем. Горбачев выдвинул радикальные идеи преодоления логики идеологического конфликта времен холодной войны и разделения Европы. В реальности все произошло с точностью до наоборот. Эта логика была сохранена и укреплена, поменялись лишь полюса. Североатлантический альянс утвердился в качестве главенствующей силы на континенте, а идеи геополитического и системного плюрализма были отвергнуты. Озабоченность и интересы СССР, а затем и его правопреемницы России последовательно маргинализировались. Бывшие коммунистические страны присоединились к НАТО по приглашению, которого они с большим энтузиазмом добивались, и сделано это было для того, чтобы сохранить логику конфронтации и разделения.

Горбачев понял, к чему все это ведет. Со времени своей вынужденной отставки в декабре 1991 г. он постоянно сожалел о том, что случилось. Именно поэтому он поддержал политику президента Путина в 2014 г. Как выясняется сейчас, Хельсинкская конференция была всего лишь этапом на пути к размыванию идейного плюрализма, хотя она и подтвердила ялтинские границы и договоренности.

Углубившись в проблему, можно увидеть, что новая Европа не смогла избежать логики Ялты, включая все ее болезненные последствия, которые мы видим сегодня. Малым странам Восточной Европы предоставили право голоса. Но используют его они в основном для того, чтобы посчитаться с мифологическими представлениями о Ялте, а не для того, чтобы преодолеть неравенство в нынешней системе власти на континенте и поддержать настоящий процесс панъевропейской интеграции, сердцевиной которого оказалась бы Россия.

На протяжении 45 лет мы жили в мире, сформированном в Ялте. Затем еще 25 лет – в мире, сформированном на Мальте. Второй период получил название «холодного мира», поскольку ни один из фундаментальных вопросов европейской безопасности так и не был решен. Для России Ялта – это миф о застывшем величии. Запад же мифологизировал Мальту, заморозив момент перехода власти. В глазах Запада Мальта служит олицетворением триумфа атлантизма над горбачевским видением европейского континентализма.

Единственный путь вперед сейчас – это, как часто бывает, путь назад, к горбачевским идеям Общего европейского дома, разновидности процесса создания «большой Европы». России нужно преодолеть Ялту, равно как и Западу нужно преодолеть Мальту, чтобы создать новый тип европейскости.

Мальта обозначила сохранение логики геополитического противоборства в Европе. Однако в этом противоборстве уже не было того баланса, как в мире, созданном в Ялте, когда сапог был не только на ноге Североатлантического альянса. Напротив, сам принцип геополитического плюрализма и равенства крупных держав был оклеветан и низвергнут. Это означало, что Альянс неизбежно начнет давить на Россию, несмотря на изначальные попытки справиться с новой реальностью в распределении сил, смягчить ее.

Когда Россия оказалась готова дать ответ, мы получили обновленную версию холодной войны, которая в действительности, переходя от Ялты к Мальте и обратно, никогда не заканчивалась

Источник: http://www.perspektivy.info/oy...