Эту новость прокомментировали уже десятки российских блогеров, однако, никто из них не понял, какой смысл этот 45-летний еврей-пародист вложил в слова: «Там любят повторять, что своих не бросают».
После ответных ракетных ударов Ирана по Израилю (Израиль совершил акт агрессии в отношении Ирана 13 июня сего года) Семён Слепаков вынужден был целые сутки просидеть в убежище, и после этого начал публично просить россиян о помощи. В личном блоге Семён Слепаков оставил следующее сообщение:
«Это ад! У нас постоянно шумно! Обращаюсь к россиянам: ЗАБЕРИТЕ НАС ОТСЮДА! Я уже сутки сижу в убежище. Это ужасно! Питаюсь одним сухпайком. От консервов и сухарей уже плохо стало. Скоро забуду вкус ресторанной пищи. Мои силы на исходе. Пропадаю ни за грош!»
Потом он добавил: «Это показательно, что за нами не летят. Там любят повторять, что своих не бросают, а на деле мы видим, что происходит. У меня, у многих моих друзей и коллег остался российский паспорт. Или из-за политических взглядов мы теперь граждане второго сорта? Нас спасать не надо, так?».
Наши блогеры, конечно, понаписали по этому поводу массу злой сатиры, но, главного они не поняли, потому как не в теме...
«Мы своих не бросаем!» — чисто еврейский слоган, ставший мемом, и адресован сей укор Семёна Слепакова был к тем евреям, которые находятся у руля России.
— Про то и фраза: «Слепаков обвинил Россию в равнодушии...»
Итак, повторюсь, фраза «мы своих не бросаем», которую часто повторяют российские СМИ, она из еврейского обихода.
Впервые её услышал от евреев советский писатель Борис Васильев, и популяризовал в своём романе «И был вечер, и было утро»: «Мы своих не бросаем в беде, и тебе это следует запомнить» (Октябрь. 1987. № 3. С. 33). Роман Васильева посвящен событиям 1905 года, но контекст, в котором фраза появляется, далёк от героизма. Произносит эту фразу сапожник Юзеф Замора, который требует от Розы Треф (она же Песя), чтобы та вызволила из борделя мадам Переглядовой «польскую девчонку» — еврейку. Источник.
Здесь, мне кажется, будет очень уместно в укор нашим доморощенным блогерам, которые в случае со Слепаковым не выдали на гора ничего кроме совершенно пустой сатиры, напомнить им а также всем читателям завет французского писателя Э.Дрюмона, автора книги «Еврейская Франция» («La France Juive»), 1886 года издания: «Любой современный политик, публицист, журналист, пожелавший описать какое-либо политическое событие, но не учитывающий влияния на это событие мирового еврейства, кроме кошачьей похлёбки ничего не сварит».
Вот уж точно сказано, и на века!
Так что же стоит за словами Семёна Слепакова, в чём смысл его укора российской власти?
Живя в СССР особой жизнью, евреи привыкли делить многонациональное советское общество на «своих» и «чужих». Свои — это все, в ком есть хоть капля еврейской крови. Чужие — все остальные. Причём, если в СССР было более 100 национальностей, то не было ни одной из них, где бы не было евреев. Поэтому евреи бывают армянские, азербайджанские, чеченские, украинские... и так далее. Есть даже евреи-саамы. Сам видел. И все эти разноплеменные евреи считали друг друга «своими», и принято было у них тащить друг друга по жизни и подтягивать их на всевозможные должности, чтобы именно они были в руководстве страны, а гои (неевреи) им прислуживали. Отсюда и эта фраза в еврейском обиходе: «Мы своих не бросаем в беде...»
Аккурат в тему вспомнился эсэсэровский анекдот про советскую Академию наук: «На пленуме ЦК кто-поднял тему: в Академии Наук СССР одни евреи! Гинзбург, Капица, Михельсон и прочие кабринские. — Но, у нас же есть Иванов! — поступило опровержение. Правильно, Лев Моисеевич? Иванов согласно кивнул головой...»
А вот уже сама правда жизни:
«Русские в академии наук только уборщицы и лаборантки»: Донецкий историк рассказала, кому доставались лучшие места
В обществе существует стойкое восприятие, что Украинская ССР, как и другие республики Союза, была территорией для всех, где строились справедливые отношения. Собеседница историк Светлана Вольнова уверяет, что всё было далеко не так.
Без связей на истфак не поступить
– Что там про миф о лимитах на должности?
– Я буду говорить, опираясь исключительно на факты своей биографии и моего ближнего круга. Потому что их я знаю в деталях, могу отвечать за каждое слово. Замечу, что в то время, когда я родилась, в 60-е годы, все формы ущемления прав русских носили уже мягкий, неявный характер.
– Например?
– Русским почти невозможно было поступить в ВУЗы на специальности гуманитарного профиля, включая медицину. Я мечтала обучаться на историческом факультете, но уже тогда по Донецку ходили слухи, что русским туда путь заказан без взяток и связей. Именно с истфаков набирались кадры, которые занимались партийной, государственной и профсоюзной работой.
Мои знакомые выезжали за пределы республики и поступали в других городах, в том же Новосибирске. Некоторые, как я, отваживались сдавать экзамены в Москве, и, даже когда не хватало полбалла (у меня было две четверки, две пятерки), по законам СССР эти отметки годились для того, чтобы быть зачисленным в Донецке.
– Нам могут сказать, что тех выпускников школ, которые своим трудом заработали хороший аттестат, и так бы зачислили.
– Допустим, но при распределении русские студенты, даже претендующие на красный диплом, как правило, определялись в дальние населённые пункты Союза учителями истории. Меня направили в школу города Байрам-Али Туркменской ССР. У меня жили родственники в Ашхабаде, и я понимала, что такое туркменская глубинка. После значительных усилий мне дали другое распределение, я некоторое время проработала в обществе «Знание», потом перевелась в академию наук Туркменской ССР. Это редкий случай, но у меня к тому времени были опубликованы научные работы, что сыграло определенную роль.
«Сначала напиши диссертацию им»
– В академии мне прямым текстом предложили «помочь» в написании кандидатских другим. Это значило, что одному или двум туркменам я должна была написать кандидатские, после этого мне дозволят написать собственную диссертацию и, может быть, защититься в Ашхабаде.
Я понимала, что это путь не для меня. Я пошла к вице-президенту академии и пояснила, что буду жаловаться в Москву, если мне будет отказано в аспирантуре, потому что считаю это национальной дискриминацией.
– И каков был результат?
– Они не захотели скандала, поэтому сказали, чтобы я написала заявление в аспирантуру в Москву в институт истории Академии наук СССР. Когда я пришла в отдел истории досоветского периода, который, к слову, возглавлял армянин, лаборантки, находившиеся в кабинете, спросили, кто я по национальности. Я ответила «русская», и это сразу вызвало смех.
Когда я поинтересовалась, что их так рассмешило, мне пояснили, что русские в академии никогда не работали, кроме как уборщицами, лаборантками и завхозами. Конкретно в этом отделе русских не было.
В итоге после года стажировки мне сказали, что у меня нет данных к науке и мне лучше пойти в школу. Я нашла других руководителей в отделе Ближнего и Среднего Востока. Его возглавлял русский, Алексей Цуканов, ещё из нескольких десятков кандидатов и докторов исторических наук из русских было только две женщины, имевших массу монографий, но защитивших диссертации только к пятидесяти годам.
Понимая, что времени у меня мало, я за год написала диссертацию, работая в библиотеках и архивах по 10 часов. Когда пошла на защиту, мне посоветовали ознакомиться с составом педсовета по моей специальности. В списке было двое армян, двое русских и 14 человек еврейской национальности.
– Но ты же защитилась?
– Мой руководитель пояснила, что в этих научных кругах была маленькая «русская партия», которая мне помогла. Остаться работать в институте не было никакой возможности. Когда я прямо спросила своего руководителя, не связано ли это с моей национальностью, мне только молча кивнули, и я все поняла.
– Но, может, так было только у тебя?
– Увы. Это не частные впечатления. Моя знакомая, талантливый фитотерапевт из Донецка, проработавшая со старейшими фитотерапевтами, докторами Лавреновым и Соломченко, вспоминала, как им не давали работать из-за того, что они русские.
Донецкий мединститут тогда славился своей нерусскостью. По воспоминаниям Лавренова, если и появлялся в медицине какой-то талантливый русский, его старались выжить любыми путями. Соломченко «преследовал» профессор Кац, запрещая тому заниматься исследованиями по фитотерапии. Мои знакомые русские, чтобы поступить в донецкий мединститут, выезжали кто в Новосибирск, кто в Саранск. Гуманитарные профессии вообще были почти недоступны для русских в то время.
– То есть русские могли только работать на заводе, служить в армии, быть инженерами?
– Именно так. Была создана система, которая изначально русских отсеивала от науки и управления.
– Но сейчас ситуация изменилась? Много управленцев в России именно русские.
– Ты знаешь, судя по завозу мигрантов со среднеазиатских республик, часть из которых потом просачиваются в полицию, судебные органы, на руководящие посты, сейчас тоже не очень хорошо в этом вопросе. Это происходит из-за того, что Россия унаследовала советский «морок» засилья чужеземцами.
– Какой же мы делаем вывод?
– А вывод такой: мы, русские, никого не угнетаем и не способны к этому, но мы не должны позволять себя угнетать. Это главное.
Автор: Наталья Залевская
Источник: https://dailsmi.ru/7078-rysski...
Вернёмся теперь к нашему еврею Семёну Слепакову, который с началом СВО сбежал из России в Израиль. На мой взгляд, он прекрасно знал, что эта еврейская система прекрасно работает и в современной России тоже, и я думаю, она то и вывела его в известные артисты-юмористы... И он действительно искренне надеялся, что наши евреи «своих не бросают...» Но вот что-то пошло у них не так... Опять им Путин помешал, наверное?!
Из последних новостей: вместо самолётов для спасения из Израиля «наших» евреев-релокантов, Путин передал в помощь Ирану ракетный комплекс «С-500». Уж не знаю, правда это или нет, но такая инфа уже разлетелась по Интернету.
И последнее. Некоторые тут вот засуетились по поводу ужесточения «282»-й статьи УК РФ, сразу вспомнили, что она — «русская». Действительно депутат ГД РФ Борис Исаакович Шпигель, впоследствии осуждённый за мошенничество, лоббировал эту 282 ст. УК РФ именно как средство подавления русского большинства. И сидели по ней в основном — русские. Но палка, она ведь о двух концах, Времена изменились и «второй конец палки» теперь будет … всё верно – супротив русофобов-экстремистов. А их в стране сейчас куда как более, нежели за рубежом. К этому событию и закон «О русском языке» ускоренно приняли.
21 июня 2025 г. Мурманск. Антон Благин
Оценили 19 человек
27 кармы