Гонка вооружений или мирное сосуществование?
Сегодня 8 мая 1970 года, завтра наша страна отмечает День Победы. Мы одержали победу с оружием в руках. Сегодня люди, с которыми я встречаюсь, частенько спрашивают меня о гонке вооружений, развернувшейся между соперничающими державами. Она поглощает огромные ресурсы. Если бы удалось прекратить гонку вооружений, мы сохранили бы массу средств, а их народ вынужден отдавать на вооружение. Это мечта политического руководства СССР. Казалось, теперь мы вышли на рубеж, когда можно остановиться и направить средства на удовлетворение потребностей людей. Но пока что это иллюзия, на практике получается совсем иное. Наука развивается, техника совершенствуется, появляются все новые и новые виды вооружения, которые превосходят вчерашние. Все страны в одинаковой степени пользуются такими «благами прогресса», этим бичом, подстегивающим конкурентов и разжигающим стремление к перевооружению. И опять выделяются на это большие средства.
В свое время моя встреча с президентом Эйзенхауэром, когда мы оба высказались за разоружение, окончилась тем не менее ничем. Она оказалась малопродуктивной именно потому, что мы не смогли договориться о прекращении гонки вооружений. Сегодня существует ли какой-то проблеск? Появилась ли возможность сдвинуть все страны в сторону понимания необходимости прекращения гонки вооружений? По-моему, есть такой свет в конце туннеля. Не проявляя трусости и не позволяя запугать себя, политическое руководство страны обязано иметь трезвый взгляд на соотношение сил в мире, чтобы, сделав прогноз на будущее, смелее идти по пути разоружения. Если правительство даст вовлечь себя в непрерывную гонку вооружений и не найдет в себе мужества сделать все, что в его силах, для прекращения этой гонки, то такая политика приведет к истощению ресурсов страны: она бесперспективна.
Что я понимаю под трезвым анализом обстановки? Как, идя на разоружение, сохранить СССР в состоянии готовности к отражению агрессии? Главное заключается в том, что сейчас великие державы имеют глобальное вооружение такой мощи и в таком количестве, что можно легко и быстро уничтожить весь мир. Если правильно оценить соотношение накопленного оружия, то появится возможность ограничить затраты на оборону. В свое время я говорил: «Даже при наличии договоренности о неприменении ракетно-ядерного оружия, если разразится война с использованием старых средств, а потом стрелка успеха начнет клониться в пользу одной стороны, то в последнюю минуту, когда иного выхода не останется, эта другая сторона, терпящая поражение, рискнет пойти на применение термоядерного оружия». Вот из чего следует исходить. Это, конечно, плохо, потому что опасность термоядерной войны продолжает висеть над человечеством. Но она же может сыграть положительную роль, когда здравое руководство разных держав не позволит втянуть себя в истребительную войну.
Кое-кто скажет, что эту теорию опровергает жизнь. Тянется война США во Вьетнаме. Эта война между Вьетнамом и Соединенными Штатами Америки, собственно говоря, карательная, жандармская военная экспедиция со стороны США против страны, которая не только не имеет ядерного и ракетного оружия, но не имеет, собственно, ни промышленности, ни экономического потенциала. Там ведется партизанская война, вот уже сколько лет. Война пока не только не принесла успеха Соединенным Штатам Америки, но теперь ясно для каждого, что американцы терпят поражение. Если хватит духа и настойчивости у вьетнамского народа, а этими качествами обладают руководители и народ Вьетнама, то агрессия США потерпит полное поражение.
Осуществляются агрессивные вылазки в разных зонах земного шара. Постоянно державы, от которых напрямую зависит сохранение мира, выходят на грань большой войны. Но если обе конфликтующие стороны избегнут ее перерастания в термоядерную катастрофу, то удастся предотвратить крах. Кубинский кризис явился как раз таким испытанием, а окончился разумной договоренностью.
Достигнуто равновесие основных сил, иначе говоря, равновесие страха, о котором прежде говорил Джон Фостер Даллес, балансировавший на грани войны, но он хорошо представлял себе эту грань, и в своей политике до самой своей смерти не переступал ее. Я тогда в шутку говорил, что мы еще не раз будем добрым словом вспоминать Даллеса, который был неглупым, точнее, умным человеком, конечно, с точки зрения своего класса. Он был «верным псом» капитализма и проводил политику в интересах Соединенных Штатов. Это был противник, с которым мы всегда считались, но противник, обладавший даром понимания необходимости со своей стороны считаться с нарастающими силами социалистического лагеря и в первую голову Советского Союза. Когда Даллес умер, Громыко не захотел ехать на его похороны. Мне пришлось ему доказывать, что он неправильно поступает. Тогда проходило совещание министров иностранных дел в Женеве. Все его участники уехали на похороны, и Громыко остался один. Мы ему порекомендовали тоже поехать. Даже приятно поприсутствовать на церемонии похорон своего противника, своего врага.
Как нам быть дальше? Сейчас в мире имеется примерно равное соотношение сил двух лагерей. Здесь вопрос не в арифметике. Вновь напомню слова президента Кеннеди: «Мы, Соединенные Штаты Америки, располагаем термоядерным оружием, которым можем дважды уничтожить Советский Союз. Но и Советский Союз располагает термоядерным оружием, которым он может уничтожить США». Это признание нашей силы.
Мы люди некровожадные, шутил я, нам достаточно один раз вас уничтожить, а второй раз уже не потребуется. Даже находясь на грани войны, следует получше определять эту грань, чтобы не переступить ее и не оказаться уничтоженным. Это признание позволяет Советскому Союзу проявлять не только трезвость, но и твердость в своей политике, направленной на ограничение войск и вооружений.
Неядерное оружие не будет решающим фактором для определения принципиальной политической линии, когда речь пойдет не о локальных конфликтах, а о мировом столкновении. Что значит сегодня превосходство, например, в пехоте? То есть, как выражаются военные, в пушечном мясе? Сейчас уже не то время, когда количество солдат или даже полководческое умение решает успех дела. Сегодня все зависит от умения управлять термоядерным оружием. А отсюда вытекает, что СССР, никому не диктуя своих условий, в состоянии навязывать политику разоружения.
Почему я так думаю? Вот мы к 1964 году сократили свои вооруженные силы почти вдвое по сравнению с 1953 годом. Ну и что? Стали слабее? У нас появилось больше страха перед войной? Ничего подобного. Значит, спокойно можно уменьшить количество старого, обычного оружия. Мы ликвидировали свою базу в Финляндии. Разве от этого наши позиции ослабли? Наоборот, и позиции не ослабли, и международный климат улучшился.
Я всегда был и остался сегодня сторонником сокращения вооруженных сил, вывода всех национальных войск с территорий других стран, ликвидации там своих баз. Это выгодно для всех! При существующих ныне международных условиях СССР располагает полной возможностью проводить независимую политику в вопросах вооружений и разоружения. Нам незачем идти на поводу у милитаристов, поддаваться на провокации. Капиталистические страны всегда будут подбрасывать нам идею соревнования в сфере вооружений, навязывать нам большой военный бюджет, чтобы таким способом истощать наши силы и не позволять народам социалистических стран использовать их средства на развитие экономического потенциала, удовлетворение растущих материальных и культурных потребностей людей. Они уже навязывают нам такое «соревнование».
Военные расходы – это бездна, в которой понапрасну пропадают ресурсы. Естественно, самое лучшее – договориться с капиталистическими странами о прекращении гонки вооружений и о разоружении. Но для этого требуется абсолютное доверие. Полагаю, что сейчас абсолютное доверие между антагонистическими системами невозможно. Но в силах обеих сторон договориться о конкретных мероприятиях. Сумели же мы в 1963 году достичь договоренности о прекращении испытаний ядерного оружия в трех средах – в воздухе, в космосе и под водой. Подземные испытания Соединенные Штаты Америки отказались включить в это соглашение. Оно не снижает военного потенциала сторон и не ограничивает возможности его наращивания. С другой стороны, соглашение не требует контроля на территории других стран. Сейчас имеются достаточно чувствительные автоматические средства, которые регистрируют взрывы в воздухе, под водой и даже под землей. Они пошли на это соглашение, ни в какой степени не ограничивая своих затрат на вооружение.
Договоренность о нераспространении ядерного оружия ядерными державами в другие страны тоже не ограничит расходы на вооружение[1005]. Этот договор направлен на сокращение числа стран, владеющих ядерным оружием. К сожалению, соглашение даже не гарантирует, что страны, пока не владеющие атомным оружием, не смогут его иметь. Нет. Любая независимая страна, проводящая собственную политику, при возникновении у нее желания, а такие намерения кое-где имеются, может создать собственные средства. Для этого сейчас имеются все данные: научные и технические. Нужны только средства и желание. Так что и это соглашение не является гарантией от возникновения термоядерной войны, но в какой-то степени сокращает вероятность ее развязывания.
Да, капиталистическим странам выгодна гонка вооружений. Мы же, принимая ее, как бы даем им какое-то оправдание проведения такой политики. Но могут сказать и наоборот, что прекращение нами гонки вооружений и производства средств ведения войны будет означать подчинение чужой политике. Ничего подобного! Термоядерные ракеты долговременного хранения удержат противника от нападения на нас. Проведение своей политической линии требует от руководства СССР стойкости и прозорливости, умения не дать вовлечь себя в соревнование по растранжириванию национального дохода на средства истребления и одновременно иметь все необходимое для защиты страны. Мы должны строить свой оборонный бюджет, не поддаваясь никакому влиянию милитаристских кругов извне и изнутри.
Я говорил о внутренних силах капиталистических стран, о милитаристских кругах, о фабрикантах средств истребления людей, работающих на войну. А в социалистических странах возможно ли зарождение подобных сил, толкающих правительство на увеличение расходов на вооружения? С точки зрения классового подхода, у нас таких классов нет! У нас нет собственников заводов, нет частной капиталистической собственности. Поэтому таких сил у нас не должно быть. Но существуют ли люди, которые заинтересованы или могут быть заинтересованы в подобной политике? Существуют. Они могут толкать правительство в неправильном направлении.
Это прежде всего – военные. Военные – они и есть военные. Военные в капиталистических странах и в социалистических странах, конечно, разные и сравнивать их нельзя, но в каких-то точках миропонимания они имеют сродство. И те, и другие хотят иметь больше вооружений, и те, и другие хотят командовать многочисленными армиями. Они вовсю доказывают правительству, что противная сторона обладает, дескать, таким оружием, которого нет у нас и которое нам жизненно необходимо. Не следует идеализировать военных, среди них есть люди, которые приобретают кастовое мышление. Оно присутствует и в вооруженных силах социалистических стран. Нельзя поддаваться их влиянию, правительство само должно определять военную политику.
Люди, заинтересованные в расширении армии и в увеличении производства вооружений, не могут политически разумно подходить к решению вопроса обороноспособности, не могут разумно ограничить расходование средств. Это те, кого называют военно-промышленным комплексом. Разумность должна заключаться не в соревновании в затратах на вооружение, на содержание армий. Достаточно иметь армии, способные дать отпор вероятному противнику.
Третья группа лиц такого рода – часть общества, которая поддается на демагогическую пропаганду и начинает давить на правительство в том же направлении. В подобных случаях ответственные руководители должны не бояться идти на конфликт, как не испугался я конфликта ни с адмиралом Кузнецовым, навязывавшим ненужную программу строительства огромного надводного флота. Нельзя идеализировать людей, считая, что если они коммунисты, то автоматически занимают правильную позицию. Ерунда! Сталин тоже был коммунистом, что не помешало ему стать извергом. И Мао был коммунистом, что не помешало ему напасть на братский Вьетнам.
Очень вредно и опасно для социалистической страны бесконтрольное увеличение влияния военных. Есть опасность, что военные могут навязать милитаризацию социалистической страны. Это тоже политика, но она приведет к истощению страны, к истощению народа, к снижению нашего потенциала. Чем больше вооруженных сил, чем больше вооружений, тем хуже будет жить народ. Обновление вооружений неизбежно, и его нужно проводить, но в меру, разумно. А разумность состоит в том, что, учитывая необходимость сохранения обороноспособности и неприступности нашей страны, а также экономические возможности, следует как можно меньше средств выделять на вооружение.
В дискуссии по этому вопросу можно впасть в крайности, довести дело до абсурда. Это очень деликатный вопрос. Я исхожу из разумной точки зрения, разумного подхода, правильного учета соотношения сил и конкретных условий, в которых мы живем. При современном соотношении сил капиталистические страны вряд ли решатся на вооруженное столкновение с СССР, хотя и будут проводить подрывную политику против нас. Но это я считаю нормальным, потому что такая политика вызывается классовым антагонизмом. Мы тоже не отказываемся от идеологического противостояния со всеми сопутствующими ему мероприятиями, однако за исключением ведущих к катастрофе.
Здесь необходимо правильное понимание: идеологического мира быть не может, и никакие договоры тут не помогут, но и думать о них нельзя. Что такое договор об идеологизированном мире? Это признание правильности существующей капиталистической идеологии, прекращение борьбы против капитализма. Это означает, что мы перестаем быть коммунистами, такого допускать нельзя. С другой стороны, капиталисты также не могут примириться с существованием нашей идеологии. Они будут вести борьбу, насколько у них хватит сил.
В идеологической борьбе, на мой взгляд, борьба должна закончиться победой коммунистического мировоззрения. Но подобное противостояние не противоречит полезным для всех контактам в сферах экономики, культуры и прочего.
Когда мы вели переговоры о возможности достижения соглашения о приостановке гонки вооружений, западная сторона во главу угла выдвигала контроль. Я считаю, что они напирали на контроль потому, что знали, что мы не согласимся. Как только мы попытались договориться о детализации условий контроля, Запад тут же терял энтузиазм. Мы тоже за контроль, но в чем же он должен выражаться?
В послевоенное время западные страны были экономически сильнее, чем мы. Сейчас исход войны решает экономика. У кого экономика сильнее, тот имеет возможность накопить больше средств вооружения. Если сложить материальные средства, которые вырабатываются сейчас странами НАТО и странами Варшавского Пакта, то мы отстаем, меньше производим. Но, несмотря на это, уровень, которого мы достигли, позволяет соревноваться в вопросах вооружения. Мы соревнуемся, не отстаем. Если бы сейчас я имел какое-то влияние на исход двусторонних или многосторонних переговоров, то решительно пошел бы на поиски соглашения об установлении контроля над вооружениями. Сегодня полный обоюдный контроль нам не страшен.
Еще в былые времена, когда я занимал соответствующее положение в государстве, мы разработали конкретные предложения, которые передали Западу. Мы и тогда допускали контроль, но в пограничных районах, мы допускали контроль наших Вооруженных Сил, расположенных в Германской Демократической Республике и считали возможным установление контроля в других странах Варшавского Договора.
Мы оговаривали, что инспекции могут углубляться в нашу территорию километров на 700 или около того.
Мы соглашались и на облет наших пограничных районов на довольно большую глубину, в том числе и на севере. Тогда американцев особенно беспокоила северная часть Советского Союза, оттуда мы можем наносить по Соединенным Штатам удары ракетами. Географическое положение и сейчас не изменилось, как и прежде существует то же желание обезопасить себя, установить контроль.
Американцы долгое время производили разведывательные полеты над нашей территорией в одностороннем порядке. Всем известна история самолета У-2, на котором летал Пауэрс. Самолет нами был сбит, а пилот захвачен в плен и осужден. Потом его передали в порядке обмена американским властям. После этого облеты нашей территории самолетами прекратились. Сейчас отпала необходимость в полетах самолетов. Теперь запускаются спутники-разведчики, которые фотографируют территории. Нашу со своих спутников фотографируют Соединенные Штаты Америки. И мы тоже имеем возможность сфотографировать любую точку на поверхности земного шара.
Я видели и наши снимки, и американские, которые попадали к нам в руки. Они снимали со спутника наши аэродромы. Можно было не только подсчитать количество, но и определить марки самолетов. Я опять повторяю, тогда мы не соглашались на детальный контроль и международную инспекцию, потому что были слабее в вооружении, чем американцы. Если бы контроль был установлен, мы бы тоже узнали больше об американских вооруженных силах, но это нам не принесло бы радости. Это знание еще больше подчеркивало бы слабость нашей страны и превосходство Соединенных Штатов Америки. Агрессивные силы получили бы большое искушение напасть на нас, пока Советский Союз слабее.
Сейчас эти рассуждения не могут быть приняты во внимание. Мы располагаем термоядерным оружием, ракетной техникой, достаточной, чтобы уничтожить Америку и других своих противников из состава агрессивного блока НАТО.
Я считал бы, что на взаимной основе можно пойти и на более широкую инспекцию. Надо иметь в виду, что мы боимся противника, но и противник нас тоже боится. Поэтому теперь контроль нужен всем. Тут можно было бы договориться. Я думаю, что противная сторона тоже хочет обезопасить себя. И она пойдет на разумное соглашение, во всяком случае, такие силы существовали в Соединенных Штатах Америки. Я к таким силам относил президента Эйзенхауэра. Думаю, что к ним относился президент Кеннеди. Я не могу судить о других президентах. Особенно сомневаюсь в Никсоне, потому что это человек, с моей точки зрения, очень неуравновешенный. Я не знаю, имеет ли он какую-то иную точку зрения, кроме идеологической ненависти к коммунизму и ко всему прогрессивному.
Запад настаивает на наземном контроле. Я считаю, нам тоже было бы выгодно иметь инспекторов в американских воинских частях и на аэродромах без права знакомства с военной техникой, самолетами. Цель контроля – исключить тайное сосредоточение войск для первого удара. Скажут: «Шпионить будут!» Будут. И наши представители в странах НАТО займутся тем же. Мы предоставляем равные возможности своим вероятным противникам, если, конечно, хотим договориться. Мы пока не достигли взаимного понимания необходимости полного разоружения. Остается проводить инспекции, исключающие возможность тайной подготовки к нанесению удара. Это имело бы большое значение: обезопасило бы наши страны, предотвратило бы военные столкновения. Могло бы предотвратить. Инспекция не исключает военного столкновения, но служит очень ненадежной, но все-таки гарантией.
Можно ко взаимной выгоде установить контроль и на всей территории противостоящих стран. Если ограничить глубину контроля, то при современной технике на границе можно иметь небольшие силы, а основные войска сосредоточить внутри страны. Однако, имея хорошо развитую транспортную авиацию, можно быстро перебросить целые соединения к границе и таким образом добиться внезапности нападения. Правда, это не так легко, даже при современных технических средствах, но все-таки такую возможность исключить нельзя.
С тем, чтобы завоевать большее доверие у партнера, можно было бы пойти на контроль всей территории. Снова возникнет вопрос шпионажа. Да! Соглашаюсь – шпионаж. Но мы все получим возможность заниматься шпионажем. Шпионажем занимались и в древние времена. Видимо, пока существуют в мире разные государственные системы, эти «профессионалы» не останутся без работы. Тем более инспекция взаимна.
Так что принять условия контроля можно. Еще лучше разработать их в деталях и внести свои предложения. Пусть противная сторона отводит их или оттягивает решение. Мы могли бы опубликовать свои предложения и выглядели бы довольно привлекательно для интеллигенции не только на Западе, но и во всем мире.
Сейчас, я считаю, возможна инспекция даже на военных заводах. Тогда возникает вопрос: что же, конструкции нового вооружения станут известны противной стороне? Но мы будем знать о противной стороне то же, что они узнают о нас. Кроме того, на первых порах можно договориться, чтобы инспекторы наблюдали за продукцией, которая выходит за ворота, но без ее «анатомического» анализа. А количество – пожалуйста. Место нахождения – пожалуйста. А как быть с установлением контроля над ракетами и термоядерным оружием? Я и сейчас колеблюсь. Мне кажется, если бы я решал, то в современных условиях пока не пошел бы на установление взаимного контроля над местами расположения ракетной техники и на контроль над боеголовками. Почему? Какие это средства ведения войны? Наступательные или оборонительные? Они – уничтожающие средства! На первых порах, пока нет должного доверия, их трудно поставить под взаимный контроль. Я не знаю, возможно ли такое доверие при существующем положении, в обстановке существования военных блоков. Главное в войне – оккупация территории. Для этого нужна армия, нужна пехота, как ее называют сейчас, бронепехота, танки и артиллерия. Здесь контроль необходим. Термоядерное оружие стоит на стационаре и всегда готово к бою. Сейчас техника позволяет осуществить моментальный запуск. Ракеты как бы часовой, стоящий на своем посту.
На первых порах доверие, возможно, не самое главное. Главное, чтобы агрессор не был способен уничтожить то или другое государство. Уничтожение целого государства в современных условиях – мечта, которая может появиться у какого-нибудь сумасброда. Но вряд ли человек, обладающий хоть каплей здравого смысла, решится на это. Другая сторона имеет такое же оружие и может нанести такой же сокрушительный удар. Поэтому ракетное вооружение и термоядерные головки могут пока существовать бесконтрольно, служить регулятором взаимного страха и устанавливать равновесие. Мне кажется, не с них следует начинать. Их можно оставить, как говорится, на закуску, на то время, когда народы войдут во вкус разоружения, появится хоть какое-то доверие и понимание необходимости мирного сосуществования. Когда встанет вопрос о полном разоружении, тогда бы я занялся ракетно-ядерным оружием.
Но прежде всего надо не позволить запугать себя. Кто может быть заинтересован в запугивании руководства нашей страны? Военные. Я уже говорил об их роли и еще повторю: я их не осуждаю. Они, собственно, и поставлены для этого. Они – люди, которые первыми ввязываются в бой, готовятся свою жизнь пожертвовать во имя Родины. Но если смотреть на мир глазами военных людей, то картина окажется довольно мрачной, тогда все средства надо отдать на вооружение, а самим остаться без штанов. Это неразумно. Политики, экономисты, общественность должны правильно понимать эти вопросы и искать решение. Необходимо обезопасить свою страну и дать гарантии для другой стороны. Те же гарантии, ту же уверенность, которые мы хотим получить для себя. Необходима взаимность. Только взаимность позволит воспользоваться благами Договора о ненападении, об инспекции, о предотвращении внезапного нападения.
В свое время я обсуждал эти проблемы с маршалом Жуковым, когда он был министром обороны. У меня с ним были в ту пору наилучшие отношения вплоть до времени, когда своими неразумными действиями он толкнул нас на снятие его с поста министра. Мне в нем нравилось, что, когда мы обсуждали возможность достижения с США какой-то конкретной договоренности насчет разоружения, в том числе допущения инспекции на нашей территории, он, в отличие от многих военных, не проявлял ведомственного твердолобия, которое иной раз отмечается у людей, носящих мундир. Человеком, умевшим рассуждать и глубоко проникать в вопросы, был и маршал Соколовский. Когда я имел дело с ним как с начальником Генерального штаба, то после обмена мнениями мы тоже всегда находили общий язык.
Понятно, что для этого требовались соответствующий уровень мышления, способность отойти от узковедомственной позиции, наличие широкого кругозора. Мало кричать «Мы всех разобьем!». Нужно конкретно представлять себе, что означает «разобьем», как этого достичь, какие окажутся последствия для того, кто «разобьет», поскольку в термоядерной войне не будет, в конечном счете, ни побежденных, ни победителей. Она станет войной всеобщего поражения. В истории таких войн пока не было. И никакая счетная машина нам не поможет подсчитать неисчислимые и убийственные для всех потери человечества в результате нее. Я не паникую. Мне 76 лет. Я не на ярмарку еду, а давно уже с ярмарки и не знаю, сколько еще судьба отведет мне лет. Поэтому говорю о будущем, о своем народе, о потомках. Лучше не допустить войну, чем прилагать усилия в достижении победы, а как будет протекать война, не трудно предвидеть.
Сколько нужно атомных бомб, чтобы разрушить наши промышленные, административные и политические центры? Есть ли такое количество у противников? Безусловно, есть. Даже с лихвой. И у нас достаточно подобных средств.
Средства защиты, которые создаются на случай термоядерного побоища: глубокие убежища, командные пункты и прочее превратятся в склепы с заживо погребенными. Будут уничтожены и те, кто создавал эти средства уничтожения. Единственный путь к спасению человечества – добиться соглашения на основе взаимного доверия. Тут нечего пытаться перехитрить, как-то обставить противную сторону. Партнер, с которым пойдут на переговоры, так же умен, как и ты. Тем более не удастся обмануть общественность. Поэтому надо идти на переговоры по-честному, чтобы в итоге обе стороны обрели равные возможности по всем линиям и, следовательно, уверенность в своей безопасности. Я сейчас не остановился бы ни перед чем, чтобы достичь соглашения! «Ни перед чем» означает не капитуляцию, а взаимную договоренность. То, что я предоставлю противной стороне, она пусть предоставит и мне. Если каждая из сторон поведет себя честно, то сложится большее доверие и можно будет договориться о разоружении. Во всяком случае, о сокращении вооружений.
А как быть тогда с мечтой о коммунизме на земном шаре? Мы, коммунисты, верим в свои идеи, в прогресс, в неумолимое развитие общества на пути к справедливой общественно-экономической формации. И мы уверены, что со временем изменятся условия в капиталистических странах, народы которых (пока что не знаю, когда) рано или поздно отыщут способ установить тот строй, который их устраивает и при котором не останется эксплуатируемых и эксплуататоров. А сегодня надо сохранить мирное сосуществование, провозгласив его главной целью человечества, ограничить растраты человеческой энергии, идущей на создание средств уничтожения, и направить средства на производство средств потребления и производства. Конечно, я не претендую на истинность своих мыслей. Много лет прошло, а я совершенно отрезан от мира сего, живу старыми понятиями и на старых понятиях основываюсь, раздумывая о мирном сосуществовании, разоружении и прочих мерах, могущих предотвратить войну.
Может быть, сейчас техника настолько шагнула вперед и создала новые, мне неизвестные условия, может быть, имеется какое-то другое решение. Но вряд ли. Мои рассуждения не свидетельствуют о преуменьшении наших возможностей – это реальные последствия разрушений, которые принесет будущая война, если она разразится. Как для нас, так и для противной стороны. Поэтому надо бы все сделать, чтобы не развязать войну. Мне кажется, что мои рассуждения имеют под собой глубокое основание и они правильны. Такова моя точка зрения. На истину в последней инстанции я не претендую.
Государственные расходы
Сегодня 25 июня 1971 года. Прошло 30 лет с начала Великой Отечественной войны. Наблюдая со стороны за тем, как развертываются события в СССР и во всем мире, я задумываюсь и над тем, куда уходят средства, создаваемые трудом нашего народа. Бережное к ним отношение обеспечит правильное распределение накопленного богатства между разными отраслями экономики и культуры, справедливую оплату участникам трудового процесса. К сожалению, здесь много несправедливостей. Существуют большие разрывы между окладами работников различных категорий. К тому же происходит разбазаривание средств в результате ненужного строительства, создания новых ведомств и учреждений. Открываются каналы, по которым растекается народное добро. Тем самым уменьшаются возможности повышения оплаты труда тем людям, которые непосредственно создают материальные и духовные ценности, особенно низкооплачиваемым. Глупо считать, что создателями ценностей являются только рабочие, непосредственно строящие и создающие какие-то виды машин или же продуктов. При современной науке и технике лица, которые, как раньше говорили, просиживают штаны в кабинетах и лабораториях, значат очень много. Без них развивать любое производство невозможно. Мы живем в век кибернетики и автоматики. Прогресс ныне определяется не только у станка или верстака, а и за письменным столом и возле лабораторного стенда. На первое место выходят научно-исследовательские институты. Без поднятия квалификации их работников и обеспечения их необходимыми ресурсами двигать дальше прогресс и улучшать жизнь общества невозможно.
Разумная экономия и разумное расходование накопленных средств был важнейшим вопросом вчера, это важнейший вопрос и сегодня, он останется таким же важным и завтра.
Самыми непроизводительными затратами остаются расходы на вооруженные силы. Исключить их пока нельзя, но разумно ограничить можно. Вот первейшая заповедь для государственных деятелей. К сожалению, во всех армиях мира, включая советскую, налицо сплошное рвачество. У этих рвачей как бы благородное прикрытие: они кричат, что пожалеешь средства на них сегодня, заплатишь завтра за псевдоэкономию большой кровью. Это правильно, но этих людей государство должно твердо контролировать.
Правительство должно определять необходимый уровень вооруженных сил, не расходовать лишнего, но и не подвергать страну опасности. Это очень ответственный момент. Я понимаю, мы живем в особое время. Раньше вопрос решался просто: сколько и почем. Сколько штыков? Сколько винтовок? Сейчас время совсем другое, количество штыков не является решающим, а все определят мощь, качество ракетно-ядерного огня, которым располагает та или другая страна.
Знакомясь с моими записями, некоторые могут неправильно истолковать мое стремление к сокращению Вооруженных сил Советского Союза. Могут сказать: империалистический лагерь мечтает об уничтожении социалистических стран, а Советский Союз – ведущая сила, сдерживающая агрессоров. Правильно ли в таких условиях сокращать Вооруженные Силы? Я считаю, что такие люди могут найтись в первую очередь среди военных. К сокращению Вооруженных Сил мы подошли, когда министром обороны еще был Жуков, но главным образом это происходило при Малиновском. Я должен отдать должное, Жуков с очень большим пониманием относился к необходимости сокращения расходов, денежных и материальных средств, на вооружения. Он даже проявил инициативу в сокращении штатов среди командного состава. Он же предложил сократить оплату некоторым категориям военнослужащих.
Потом, после моего ухода с постов, которые я занимал, я слышал отголоски недовольства этим решением. Я не отрицаю того, что это происходило при мне, но по предложению маршала Жукова. Я его, безусловно, поддерживал. Много излишеств было, много рвачества. Рвачество и сейчас существует в не меньшей, а, наверное, в большей степени. К сожалению, это поощряется нашей социалистической системой. Очень часто руководители тех или иных ведомств, министерств как раз и являются главными инициаторами: каждый стремится для своего ведомства урвать побольше.
Это означает, что при составлении бюджета следует выбирать главное направление затрат. В мое время мы экономили буквально на всем. Например, придерживали строительство метрополитена в Киеве и Баку, чтобы направить сэкономленные средства на оружие защиты, на ракетно-ядерное вооружение. Тогда это было правильно, иначе мы не смогли бы выжить. К счастью, Запад упустил время удара по СССР, имея еще свой военный перевес, а когда мы получили ракеты, стали их запускать в космос и взорвали мощные ядерные заряды, это подействовало отрезвляюще на агрессоров. Но сегодня расклад расходов должен быть иным. Прежде всего нужно безотлагательно сократить армию, средства обычного вооружения, сохранив мощное ракетно-ядерное оружие. Еще в мое время, когда я утверждал планы, были заложены условия, с избытком удовлетворявшие потребности обеспечения безопасности стран социалистического лагеря. Уже тогда, по расчетам военных теоретиков, мы могли ударами нашего ракетно-ядерного оружия «смешать всех наших противников с грязью».
С тех пор прошло уже шесть лет, а ядерный потенциал, видимо, наращивается еще в большей степени. Надеюсь, в будущем сократятся расходы, сократятся вооруженные силы, больше людей вернется на производство, станут производить средства потребления, а не проедать их. Чем многочисленнее вооруженные силы, тем требуется больше вооружений, тем больше они потребляют всех видов материальных средств.
Сокращение наших вооруженных сил послужило бы хорошим исходным пунктом в борьбе всех прогрессивных сил за мирное сосуществование: если одна сторона увеличивает свои вооруженные силы, и особенно живую силу, то это подстегивает и другую, дает возможность профашистским и фашистским силам указывать, мол, смотрите, наш потенциальный противник имеет такое-то количество вооруженных сил, поэтому нам нужно больше. То же самое и у нас. Люди, неспособные к глубокому анализу, опираются на подобные аргументы: империалистические страны накапливают такие-то средства, такое-то количество людей у них сейчас под ружьем, поэтому нам надо держать не меньше. Спрашивается: где же конец? А конец – в столкновении этих, до предела раздутых в количестве и в качестве вооруженных сил.
Когда я работал, то считал, что теперь вопрос не в увеличении ракетно-ядерных средств, а в их обновлении, в разумном обновлении. Но можно и на обновлении обессилить экономику и держать впроголодь свой народ. Устаревшая ракета еще способна сработать, когда будет необходимость, а новая, более совершенная, может немножко обождать. Новое оружие не дешевле старого, на него нужно затрачивать новые деньги.
Особенно я был сторонником сокращения, и сейчас не отказываюсь от своей точки зрения, морского вооружения. Анализируя пройденный путь, считаю, что это была абсолютно правильная позиция. Мы тогда сделали ставку на строительство подводного флота с атомными двигателями. Подводные лодки теперь не ограничены в радиусе и во времени действия. Они могут курсировать везде и всюду, неся на себе оружие против надводного флота противника, и вооружение, которое бьет по «площадям» и морским укреплениям.
Надводный флот тоже нужен, но в разумном количестве. Особенно он нужен в прибрежной зоне, чтобы отгонять чужие подводные лодки. Правда, теперь это уже малорезультативная тактика, постольку велик радиус действия ракет и подводному флоту не требуется подходить к берегу, как в былые времена. Сейчас огонь с подводных лодок можно вести на сотни, тысячи километров. Поэтому здесь должна быть проявлена особая разумность, чтобы не подвергать страну расточительству и иметь достаточно вооружения для сдерживания противника.
Можно себе представить, что будет, если мы поддадимся провокационному натиску со стороны империалистов. Не воюя с нами, они хотят навязать нам соревнование в накапливании средств борьбы, которое бы истощало социалистические страны. А такое возможно, если руководство не проявит трезвость ума и не ограничит себя задачей иметь минимум, необходимый в случае нападения противника для его уничтожения.
Не нужно позволять себя провоцировать, не нужно бояться, если даже у противника будет несколько больше живой силы. Но ни в коем случае нельзя допустить, чтобы наши ракетно-ядерные силы не были бы на должной высоте. Говоря «на должной высоте», я не имею в виду количество и даже качество, я говорю о разумной достаточности. Надо знать характер империалистических государств, их социально-политическое устройство, господство частной собственности капиталистов, монополистов и милитаристов, которые заинтересованы в нагнетании вражды и страха в отношениях между государствами, чтобы на этом обогащаться.
Если мы начнем соревноваться, а нет предела такому соревнованию, то, конечно, истощим себя и без войны, не сможем повышать жизненный уровень людей, хотя это необходимо, и мы имеем к тому возможности.
Не нужно ставить задачу обязательно перещеголять США. Америка богата, и Америка имеет большие, чем мы, возможности. Если мы ввяжемся в такое соревнование, то создадим благоприятные условия для людей агрессивного толка в Соединенных Штатах, которые, опираясь на свою мощь, постараются перегрузить наш бюджет. Наращивание наших вооружений одновременно послужит питательной средой для агрессивных сил в их борьбе против стран социализма. Не надо бояться, если у нас меньше каких-то средств. Надо, чтобы их было достаточно для уничтожения противника в случае, если будет развязана война.
Я считаю, что еще в мою бытность в руководстве мы уже обладали количеством ядерных средств, которых вполне достаточно для разрушения главных городов Соединенных Штатов, я уже не говорю о наших европейских потенциальных противниках.
Нужна разумность, и еще раз разумность, твердость в проявлении разумности, с тем чтобы не позволить противнику без войны выматывать из страны народные средства. Мы должны использовать их на благо народа. Нельзя все время держать страны в страхе и истощать их расходами на вооружения, на средства, которые не являются средствами потребления. Народ живет и трудится для того, чтобы жить и жить лучше. Всегда так было.
Сейчас мы еще имеем две системы: социалистическую и капиталистическую, имеем непримиримые антагонистические силы. Они не примирятся, пока не победит во всем мире единая социалистическая система. В исторических условиях, в которых мы живем, нужно проявить разум в экономии и расходовании средств, выделять их главным образом на производство средств потребления всех видов. Я не беру только штаны, картошку и колбасу. Средства потребления и непосредственно поддерживают организм человека, и удовлетворяют его духовные потребности. Это школы, научно-исследовательские учреждения, театры – все, что необходимо для духовного обслуживания населения. Я думаю, что сейчас у нас есть такие возможности.
Сокращение армий обернется выгодой для социалистических стран, их народов и прежде всего для Советского Союза. Мы несем главное бремя на наших плечах, поэтому, как ни странно, самый богатый среди социалистических стран Советский Союз потребляет меньше многих стран социалистического лагеря, которым он оказывает помощь. Я имею в виду и потребление жиров, и потребление мяса, и потребление других продуктов, не говоря уже об одежде.
Когда происходит распределение средств среди видов Вооруженных Сил, то каждый командующий находит достаточно, казалось бы, разумных аргументов для того, чтобы обосновать свои запросы. К сожалению, очень часто они исходят не из возможностей страны и обеспечении жизненного уровня народа, а просто стремятся получить как можно больше. Чем больше средств, чем больше у него в подчинении вооруженных сил, тем он чувствует себя лучше, а страна от чрезмерной перегрузки бюджета непроизводственными расходами живет беднее. Нужно признать, что люди, которые занимают видное положение в армии, живут, конечно, лучше не только «среднего» человека в Советском Союзе, но лучше многих. Это тоже надо иметь в виду. Им не хватает разумности, умения анализировать, прикинуть, как он живет и как живут другие.
Став пенсионером, я больше общаюсь с простыми людьми. Как-то ко мне подошли отдыхающие из близлежащего дома отдыха. Мы разговорились. «Сколько Вы заплатили за путевку?» – спросил я одну из женщин. «Шесть рублей». – «Так мало?». – «Остальное доплатил профсоюз». – «А сколько Вы зарабатываете?». – «60 рублей в месяц». Ну и ну, всего 60 при наших-то условиях и ценах! Просто гроши! К чему приводить здесь публикуемый нашей статистикой так называемый средний заработок трудящегося? Арифметическая манипуляция ловко затушевывает подлинную картину. Масса людей живет ниже среднего уровня, нуждается и бедствует. И это тогда, когда уже прошли 50 с лишним лет после Октябрьской революции.
Мне скажут: «Да ведь так и при тебе было». Да и при мне. Но при Ленине-то было еще хуже. Однако сколько можно ждать? При Ленине имелись одни возможности, в середине XX столетия – другие, сейчас – третьи. С каждым годом потенциал нашей экономики увеличивается. Появились условия, позволяющие семимильными шагами улучшать жизненный уровень народа. А что он видит? Вот эта женщина получает 60 рублей. Она еще молодая и могла бы иметь семью. И представьте, если у нее трое или четверо детишек. Какие тяжелые условия жизни у таких людей! У нас есть возможности улучшить жизнь людей. На XXII съезде я высказал свое понимание, считал, что надо взять на плечи государства содержание молодого поколения, детишек: бесплатные завтраки, обеды, одежда и обувь. Это было бы очень большим подспорьем, выравняло бы материальное положение людей и создало бы более демократические условия нашей жизни. Если в школе дети покупают себе бутерброд, и один берет черный хлеб, другой – белый, а третий – с икрой или с маслом, то о каком социализме и коммунизме мы можем говорить. Если бы они получили хороший, разумно обоснованный, питательный завтрак, без роскоши, но и без нищенства, то это соответствовало бы социалистическому характеру нашего общества. Сейчас ребенок питается и одевается исходя из того, сколько папа зарабатывает, сколько мама зарабатывает. Вот это вопрос вопросов, из-за которого рабочий класс, крестьянство, трудовая интеллигенция пошли за Лениным, совершили революцию. Некоторые скажут, я мыслю слишком упрощенно. Да, именно за кусок хлеба боролись революционные слои рабочего класса России, наиболее малообеспеченные в царское время.
После смерти Сталина я придерживался взгляда, что надо несколько придержать верхние пики и подтянуть нижние категории по заработной плате. Сейчас имеется куда больше возможностей, чем в те времена, когда мы остались в руководстве без Сталина. Мы кое-что сделали. Мало сделали, но и возможностей было мало. Слишком напряженными были отношения между нами и капиталистическими странами. Не исключалось, что империалисты могут напасть на нас, следовало срочно изыскивать средства для повышения боеспособности нашей армии. Сейчас совершенно другое положение. Имеется возможность в конце концов поднять низкие категории до уровня, когда они будут обеспечены так, как следует.
А вот другая пара из того же дома отдыха: муж и жена – молодые люди, но имеют двоих детей. Одному, как сказали, 13 лет, другому – 11 лет.
– Сколько вы получаете, и что вы делаете? – спросил я.
Женщина говорит:
– Я фельдшер, получаю 70 рублей и 10 еще за какие-то работы, всего 80 рублей. Мало.
– А вы, – говорю, – сколько получаете?
Муж представился кандидатом наук.
– Я, – говорит, – получаю 130 рублей.
Ну, конечно, 130 рублей для инженера, кандидата технических наук – не густо, тем более сейчас, когда многие категории рабочих получают или столько же, или даже больше.
Вообще у нас с заработной платой вопрос запутан. И сейчас тоже. А это вопрос вопросов. Чтобы добиться монолитности нашего общества и укреплять эту монолитность, проблема дележки благ, создаваемых обществом, решающая. Я всегда был против уравниловки, но должно быть разумное распределение благ с тем, чтобы не допускать уравниловки, но и не подвергать дискриминации некоторые категории работающих в нашем советском государстве.
Сейчас прошло более 50 лет, и еще ни одна развитая промышленная капиталистическая держава не пришла к победе социализма. Следовательно, капитализм откупается от революционного натиска, ослабляет его. Это факт, исторический факт. Другое дело, насколько долго им еще удастся откупаться. Чем быстрее мы будем наращивать потенциал материальных средств, направляемых на удовлетворение непосредственных нужд живущего и работающего, чем больше и лучше он будет обеспечиваться питанием и другими средствами потребления, тем привлекательнее станет страна социализма.
Когда я был в Югославии, беседовал с товарищем Тито:
– От вас многие едут на заработки в Западную Германию? – спросил я.
– Да, едут. Говорят: я – за социализм, но поеду в ФРГ, год там поработаю и куплю машину, а здесь это невозможно, – ответил он.
Да, действительно оттуда приезжают на машинах. К сожалению, мы себе этого еще позволить не можем. Надо иметь в виду, что с каждым годом наши объяснения будут все менее обоснованными и все меньшее количество ушей будет прислушиваться к этим объяснениям. Больше будут нас ругать. Поэтому сейчас надо искать способы более разумного расходования средств. Высвободившиеся от сокращения военных расходов ресурсы можно было бы повернуть на удовлетворение непосредственных потребностей широких слоев народа, прежде всего низкооплачиваемых людей, потому что тем, у кого высокая зарплата, как говорится, дай Бог им здоровья, им и так хорошо.
В условиях существования двух систем очень многое зависит от разумного ведения хозяйства. При разумной военной политике мы можем в одностороннем порядке добиться преимущества. Как? Если, имея достаточное количество средств истребления для сдерживания своих противников, мы резко сократим военные расходы, а противник не откликнется. Он будет по-прежнему раздувать свой военный бюджет, неразумно расходовать средства, чем снизит свой потенциал, снизит жизненный уровень своего народа. Тем самым он даст возможность коммунистическим и иным прогрессивным силам более решительно выступать против реакционных сил монополистического капитала.
Вот, собственно, какова моя точка зрения в этом вопросе. Я думаю, она разумная. Правда, я не могу повлиять на происходящие в стране события. Я уже свое прожил, и мне теперь только остается делиться своим опытом, если найдутся уши, которые захотят слушать мои соображения. Рассчитывать на какие-то активные действия, конечно, поздно, мое время прошло. На этом я кончаю[1006].
22 декабря 1959 г. был созван пленум ЦК, посвященный развитию сельского хозяйства, в последний день, 26 декабря, рассмотрели ряд дополнительных вопросов, в том числе и записку Н.С. Хрущева. Первый секретарь выступил с сообщением, на основании которого была принята резолюция, частично одобряющая инициативу первого секретаря.
15 января 1960 г. на заседании сессии Верховного Совета СССР был принят закон «О новом значительном сокращении Вооруженных Сил СССР», на основании которого предполагалось произвести сокращение на 1,2 млн человек (в результате чего численность Вооруженных Сил должна была составить 2 млн 423 тыс. человек) и, соответственно, уменьшить расходы на военные нужды.
В целом начинаниям главы партии не удалось полностью претвориться в жизнь: главная идея Н.С. Хрущева о территориальной армии поддержки у профессиональных военных, естественно, не получила, а сокращение Вооруженных Сил вызвало еще большее недовольство военных. В результате в 1960 г. отправили в отставку начальника Генерального штаба В.Д. Соколовского и Главнокомандующего Объединенными Вооруженными Силами стран Варшавского договора И.С. Конева, а концепцию милиционного построения Вооруженных Сил решили проработать дополнительно. Кроме того, в 1961 г. из-за сложной международной обстановки вокруг Берлина и Кубы временно сокращение армии приостановили. После отставки Н.С. Хрущева события повернулись вспять, вместо сокращения началось быстрое и бездумное наращивание Вооруженных Сил и военных расходов. Все закончилось крахом, как Н.С. Хрущев и предупреждал, но от этого не легче.
Документ находится среди материалов декабрьского (1959 г.) Пленума ЦК КПСС, находящихся в фондах Центра хранения современной документации (ЦХСД). С января 1999 г. ЦХСД (Центр хранения современной документации) переименован в Российский архив новейшей истории (РАНИ).
Ниже приведен текст записки.
Записка Н.С. Хрущева о военной реформе
ЧЛЕНАМ ПРЕЗИДИУМА ЦК КПСС И КАНДИДАТАМ В ЧЛЕНЫ ЦК КПСС
8 декабря 1959 г.
Хотел бы высказать некоторые соображения о дальнейших наших шагах по борьбе за ослабление международной напряженности и решении вопроса о сокращении вооружения и о разоружении.
Советский Союз сейчас на международной арене завоевал хорошие позиции. Поездка в Соединенные Штаты Америки[1007], наше предложение в Организации Объединенных Наций по всеобщему разоружению[1008] встречены во всем мире хорошо и даже реакционными кругами различных стран не может быть просто отвергнуто и оставлено без внимания. Даже те, которые не хотят пойти на смягчение напряженности и тем более на разоружение, но и они в силу такого настроения широких кругов населения и желания разрядки и сокращения вооружений не выступают открыто, видимо, будут под видом затяжки во времени искать аргументы с тем, чтобы отказаться от этого с тем, чтобы или затянуть, или сорвать решение по нашим предложениям.
Я думаю, что нам следовало бы сейчас использовать эту конъюнктуру, которую мы создали в нашу пользу, с тем, чтобы самим не довольствоваться завоеванием, которого мы достигли, хорошего признания и крепкого международного положения, и нашей ведущей роли, инициативы, которые мы уже неизменно сохраняем за собой несколько лет.
Мне думается, что следовало бы сейчас пойти на дальнейшее сокращение вооружений в нашей стране, даже без условий о взаимности со стороны других государств, и на значительное сокращение личного состава вооруженных сил. Я считаю, что можно было бы сократить, может быть, на миллион, на полтора миллиона человек, – но это надо еще посоветоваться, изучить с Министерством обороны. Думаю, что такое значительное сокращение не подорвало бы нашей обороноспособности. Но выйти с таким решением и проведением его – это имело бы очень большое положительное влияние на международную обстановку, и наш престиж невероятно вырос бы в глазах всех народов. Это было бы неотразимым ударом по врагам мира и по поджигателям и сторонникам «холодной войны».
Почему я считаю сейчас это возможным и неопасным? Мое такое мнение основывается на том, что, во-первых, мы сейчас достигли хорошего положения в развитии экономики Советского Союза; во-вторых, мы имеем прекрасное положение с ракетостроением; мы, собственно говоря, сейчас имеем ассортимент ракет для решения любой военной проблемы как дальнего, так и ближнего боя, как «земля – земля», «воздух – земля», «воздух – воздух», атомные подводные лодки и прочее, и по мощности взрыва также мы имеем хороший ассортимент. Кроме того, мы наладили хорошее серийное производство этих ракет. Не буду в записке перечислять всех этих ракет – те, к кому это относится, знают, а когда будем обсуждать, повторим, поэтому я в записке не перечисляю, я могу изложить более конкретно, когда будем обсуждать[1009].
Мы сейчас имеем широкий ассортимент и в таком количестве, которое может буквально потрясти весь мир. Спрашивается, что же мы будем иметь такое страшное вооружение – атомное, ракетное оружие и будем иметь такую большую армию, которую мы имеем? Это неразумно. Мы же исходим из того, что не хотим войны и сами не готовимся к нападению, а мы готовимся к обороне. Если исходить из этого, а мы исходим из этого, чтобы наша армия могла защитить страну, отразить врагов, которые попытаются напасть на нашу родину или на наших союзников, когда мы имеем такое сильное оружие, как ракеты. Ведь они собственно и служат этой цели. Как же может какая-нибудь страна или группа стран в Европе напасть на нас, если эти страны мы можем буквально стереть с лица земли нашим атомным и водородным оружием благодаря доставке наших ракет в любую точку земного шара?
Следовательно, если нам сейчас не предпринять шагов в направлении сокращения вооруженных сил, а перенести все это, как это уже сделано, на решение Комитета десяти[1010], имея хорошие и активные позиции с нашей стороны, это значило бы свести их, наши возможности, к понижению. Ведь сейчас наши предложения передадут в лабиринты комиссии, будет много разговоров, речей и словословий, будет упражнение в словословии и тем самым будет как-то понижаться наша инициатива в этом вопросе.
Если мы сейчас примем, например, решение о сокращении наших вооруженных сил на миллион или на полтора миллиона человек и выставим соответствующие аргументы, то это будет значительным шагом вперед. Я считаю, что вполне назрели условия, чтобы сказать нам об этом. Да мы об этом уже говорили: и в моем докладе, который был сделан[1011], и в других наших заявлениях[1012]. Мы уже не раз говорили, что наши идеологические споры с капиталистическим миром будут решаться не путем войны, а путем экономического соревнования. Следовательно, своими предложениями и мероприятиями по дальнейшему сокращению наших вооруженных сил мы еще больше прижали бы своих противников – империалистические страны. Некоторые товарищи могут возразить, что мы, мол, сократим вооружение, а противник не сократит. Но это еще вопрос – разумно ли он это сделает? Если мы сократим и скажем, почему мы сокращаем (потому, что наше водородное и ракетное оружие обеспечивает нам держать боеспособность на должном уровне, потому что мы не хотим войны, поэтому мы армию хотим сократить, потому что наступать мы не собираемся, завоевывать, Советский Союз никогда не имел такой цели, не имели и социалистические страны) – зачем нам тогда держать такую огромную армию? Держать такую большую армию значит понижать наш экономический потенциал. Мы имеем возможность сократить ее. И если наши противники не последуют нашему примеру, это не рассматривать как то, что нам будет нанесен ущерб. Наоборот, страны, которые теперь будут содержать большие армии, при том положении, которое сейчас создалось в социалистических странах (их экономический потенциал и главное – наличие у нас мощного термоядерного и ракетного оружия), эти армии будут как бы сосать бюджеты, истощать экономику стран, будут в какой-то степени, если рассматривать в свете борьбы коммунизма с капитализмом, нашим «союзником», потому что они будут пожирать бюджет, понижать экономическое развитие этих стран, будут содействовать росту преимуществ нашей системы.
Я много думал по этому вопросу и решился до приезда в Москву[1013] послать такую записку, чтобы члены Президиума ЦК и кандидаты в члены Президиума ознакомились с ней, а потом, когда я приеду, обсудить ее. И если товарищи со мной согласны, тогда можно было бы принять и необходимые предложения. Считаю, можно сделать так: созвать сессию Верховного Совета. К примеру, сессию можно было бы созвать или в конце января или феврале месяцах (выбрать время, но не затягивать), до начала работы Комиссии десяти, которая будет созвана в феврале для рассмотрения наших предложений. Так до начала работы этой комиссии и созвать сессию Верховного Совета, утвердить докладчика, доложить Верховному Совету, аргументировать это и принять решение, принять обращение, в котором сказать, что независимо от того, как будут реагировать другие страны на наше обращение и на наше решение, последуют ли они нашему примеру или не последуют, независимо от этого мы будем руководствоваться решением Верховного Совета.
Я уверен, что это было бы очень сильным, потрясающим шагом. И кроме того, этот шаг ни в коей степени не наносит ущерба нашей обороне, но дает нам большие политические, моральные и экономические выгоды. Поэтому, если сейчас не использовать этого, то, говоря языком экономиста, это означало бы не использовать в полную мощь накопленные капиталы нашей социалистической политикой и нашей социалистической экономикой. Потому что наша экономика процветает, развивается. Наука наша настолько прогрессирует, что она обеспечила преимущества по созданию средств обороны для нашей страны. И это не только как открытия науки, но мы умело использовали научные открытия в практических целях.
Думаю, что сейчас было бы неразумным иметь атомные и водородные бомбы, ракеты и в то же время держать большую армию.
Кроме того, надо иметь в виду, что когда мы имеем такое сильнейшее современное оружие, которое пока неотразимо, и держим самую большую в мире армию, то это действительно пугает наших противников и даже честных людей из них, которые, может быть, хотели бы пойти на честное разоружение, но боятся, что, возможно, это у нас тактический ход. Они рассуждают так: Советский Союз вносит предложения о новом сокращении вооруженных сил, но сам не идет на это сокращение внутри своей страны. Это может пугать некоторых честных из них, которые хотят разоружения, а реакционные силы, которые не хотят ослабления международной напряженности, агрессивные, милитаристические силы, те, конечно, используют это в своих целях.
Если же мы осуществим дальнейшее сокращение наших вооруженных сил, то этот наш шаг укрепил бы те силы в буржуазных странах, те либеральные буржуазные, капиталистические круги, которые хотят улучшить международное положение, существовать на принципах мирного существования: это укрепило бы и ослабляло бы аргументы агрессивных, милитаристических кругов, которые используют нашу мощь и запугивают другие страны.
Как это сделать и детали – это уже нужно обменяться мнениями, дадим указания министру обороны, Генштабу с тем, чтобы они конкретно подготовили.
Такое разоружение, такое сокращение (значительное) надо было бы растянуть на год – полтора – два. Таким образом за это время мы приняли бы решение, начали бы постепенно сокращать армию, потому что, сократив такое количество людей из армии, их надо устроить, офицеров, военных чиновников (солдат легко устроить) с тем, чтобы они были соответственно обеспечены и устроены. А потом мы видели бы, куда будет идти стрелка, потому что не сразу мы сокращаем: это был бы год – полтора – два (но не больше двух лет). Это было бы логично. Если мы на сессии Генеральной Ассамблеи внесли предложение о всеобщем и полном разоружении за четыре года, то частичное сокращение мы в одностороннем порядке проводим за срок в два года или менее. Это тоже было бы логично и убедительно. И потом не опасно.
Внося на рассмотрение Президиума эти свои предложения, которые я тщательно обдумывал, думаю, что мы их хорошенько обсудим на Президиуме, взвесив все доводы «за» и «против». Может быть, я не все предвижу. Но мне кажется, что эти мои предложения, если мы их осуществим, не только не нанесут ущерба нашей стране и не подвергнут опасности ее обороноспособность перед враждебными силами, но будут содействовать еще большему укреплению нашего международного положения и усилению нашей страны.
У меня есть некоторые детали в этих предложениях, я их не излагаю в записке. Когда будем обсуждать, то я более подробно выскажу свои соображения, чем в этой записке. Например, сокращая вооруженные силы в какое-то время, в какой-то степени, может быть, следует перейти на территориальную систему (милицейские силы). То есть будут созданы полки и дивизии по территориальному принципу (с привлечением граждан служить в них без отрыва от производства). Конечно, для таких полков, соединений надо иметь соответствующие кадровые офицерские силы, оружие где-то на складах иметь. Нам надо иметь транспортную авиацию, потому что в случае возникновения необходимости надо быстро перебросить части из одного места в другое. К примеру, если надо направить, перебросить несколько дивизий в Германию, то это мы должны сделать буквально за несколько дней. Оружие для таких территориальных подразделений должно находиться в соответствующем разумном ассортименте поблизости тех мест, где будут находиться эти сформированные подразделения. И дивизии сразу, к примеру, московская, ленинградская, киевская, харьковская, сразу по сигналу собираются на сборный пункт, садятся в самолеты и отправляются.
И другие соображения, которые надо учесть с тем, чтобы безопасность нашей страны не только не снизилась, а наращивалась, бремя содержания армии уменьшилось бы, а политическое положение как внутри страны, так и вне крепло, потому что мы высвободили бы средства, которые поглощают содержание огромной армии и вооружение. И мы бы еще больше завоевали хорошее положение на международной арене в борьбе за мир, еще больше вырос бы престиж нашей страны. И все это в сумме содействовало бы нашим марксистско-ленинским идеям, нашему учению, нашей борьбе за мир, потому что не только рабочие, но и крестьяне, мелкобуржуазные элементы с каждым годом все больше симпатизировали бы нам, их симпатии усиливались бы. Они бы перешли сначала от страха на нейтральные позиции, а потом перешли бы к симпатиям к нашей стране. Это, я считаю, вполне законно, и этого мы должны добиться.
Когда я говорю, что, может быть, следует иметь не только кадровую армию, но и частично территориальную, милицейские силы, этим, собственно, мы в какой-то степени повторяем то, что Ленин сделал после Октябрьской революции[1014], но в других условиях и несколько в другом плане, потому что тогда у нас не было выхода, у нас не было армии, а теперь мы имеем и материальные средства, и вооружение, имеем армию. И мы без армии сейчас остаться не можем и не хотим. Но эту армию надо сделать такой, чтобы она была разумной, чтобы она была без излишеств, была бы боеспособна и отвечала требованиям обеспечения безопасности страны.
Необходимо, конечно, будет пересмотреть и систему высших учебных заведений: их профиль, количество. Может быть, если мы перейдем на новую систему, следует организовать и такие военные учебные заведения, в которых вести подготовку офицерских кадров без отрыва от производства. Это тоже имеет большое значение.
Все эти мероприятия, безусловно, облегчат бюджет страны. У нас есть большие возможности для осуществления высказанных мною предложений об одностороннем сокращении наших вооруженных сил.
Еще два слова о военных учебных заведениях. Когда мы создавали наши многочисленные военные учебные заведения, у нас в стране не было достаточного количества подготовленных людей. Теперь у нас получает образование вся молодежь, поэтому в военные учебные заведения, которые будут вести работу, подготовку кадров без отрыва от производства, мы можем набрать нужное количество людей и из них готовить офицерские кадры для всех родов войск. Это будут такие командиры, которые будут еще теснее связаны с народом, избавлены от так называемой кастовости, которая рождается в результате лучшего материального обеспечения учащихся военных учебных заведений. С другой стороны, это было бы разумно, и дешевле стоило бы содержание.
Вот какие вопросы считал бы необходимым вынести на рассмотрение Президиума ЦК.
ЦХСД – РАНИ (ф. 2, оп. 1, д. 416, лл. 3-11. Машинописная)
Постановление Президиума ЦК КПСС "О дальнейших шагах по борьбе за ослаблении международной напряжённости"
14 декабря 1954 г.
№ П 253/П Строго секретно
1. Одобрить изложенные в записке т. Хрущева Н.С. в Президиум ЦК предложения о проведении Советским Союзом в одностороннем порядке мероприятий, направленных на ослабление международной напряженности.
Вопрос о проведении в одностороннем порядке мероприятий, направленных на ослабление международной напряженности, внести на рассмотрение сессии Верховного Совета СССР.
2. Поручить Министерству обороны (т. Малиновскому) с учетом состоявшегося обмена мнениями на заседании Президиума ЦК внести конкретные предложения по данному вопросу на рассмотрение ЦК КПСС.
3. Созвать 18 декабря с.г. в ЦК КПСС совещание командующих, начальников штабов и членов военных советов военных округов для обсуждения практических мер по армии, связанных с предложениями, изложенными т. Хрущевым Н.С. в записке в Президиум ЦК.
Секретарь ЦК
РАНИ, ф. 2, оп. 1, д. 416, л. 1. Выписка из протокола № 253 заседания Президиума ЦК КПСС. Экземпляр Н.С. Хрущева.
В левом нижнем углу напечатано: «4-ак». Вверху листа сделана надпись карандашом: «34, 46, 7»; далее на обороте внизу страницы: «Основное см. дело: гр. 34 «О сокращении армии и флота».
Продолжение следует.
Предыдущая глава 39 здесь
Оценил 1 человек
3 кармы