В современной экономической науке господствует догматическое представление о неких вечных и универсальных «законах рынка», возведённых в ранг непререкаемой истины. Эти законы, ведущие свою родословную от классиков буржуазной политэкономии, преподносятся как естественная и единственно возможная основа хозяйственной жизни. Однако конкретный анализ конкретной исторической ситуации, требуемый диалектическим материализмом, с неумолимой строгостью доказывает, что эти «законы» являются не более чем теоретической абстракцией, исторически преходящей и внутренне противоречивой формой организации производства. Их кризис и систематическое несоответствие реальности есть прямое следствие фундаментальных антагонизмов капиталистического способа производства, достигшего стадии ультраимпериализма.
Краеугольным камнем всей конструкции служит миф о «невидимой руке рынка», впервые сформулированный Адамом Смитом. Согласно этой модели, стихийное взаимодействие частных интересов, движимых рациональной логикой максимизации выгоды, автоматически приводит экономическую систему к состоянию равновесия и всеобщего благоденствия. Эта идеалистическая конструкция исходит из метафизического представления о рынке как о некоей естественной, внеисторической среде, подобной природной стихии. Однако материалистический анализ опровергает этот тезис. Рынки не самозарождаются в «дикой природе» общественных отношений; они являются порождением вполне определённых, организованных общественных структур и требуют для своего существования такого института, как государство, которое обеспечивает правовые рамки, чеканит монету и защищает частную собственность . Таким образом, сама основа рыночной экономики оказывается не естественным законом, а рукотворным и привередливым социальным конструктом.
Исторический материализм позволяет вскрыть корни этого мифа. Идея «свободного рынка» родилась как идеологическое оружие восходящего класса буржуазии в её борьбе с феодальными ограничениями, церковными догмами и властью короны. Фритредерство было необходимым условием для того, чтобы молодой капитал мог пробить себе дорогу, расширить пространство для накопления и сбросить с себя оковы цеховой регламентации. Однако диалектика этого процесса такова, что, достигнув господства и превратив феодальные государства в буржуазные, капитал немедленно отказался от принципа невмешательства. Государственный аппарат, некогда бывший врагом, стал его верным союзником: защищал интересы на мировой арене, обеспечивал правовое поле внутри страны и подавлял классовые выступления пролетариата. Это классическое проявление закона единства и борьбы противоположностей, где государство и капитал, первоначально противостоявшие друг другу, вступили в симбиоз.
Высшим и закономерным продуктом этого симбиоза стала эпоха монополистического капитализма, а затем и ультраимпериализма. Противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения привело к невиданной централизации и концентрации капитала. На смену мифическому рынку совершенной конкуренции, где действуют множество независимых мелких производителей, пришла реальность господства гигантских транснациональных корпораций . Эти монополии, будь то национальные тресты с зарубежными активами или международные концерны, устанавливают тотальный контроль над ключевыми сферами мирового хозяйства с единственной целью — извлечения максимальной монопольной прибыли . Их экономическая мощь такова, что они сами диктуют цены, подавляют конкурентов и манипулируют потребительским спросом, сводя на нет основной «закон» рынка — закон свободной конкуренции.
Именно здесь проявляется главное внутреннее противоречие системы. Современный транснациональный капитал, являющийся порождением рынка, становится его могильщиком. Проповедуя неолиберальную риторику «свободной торговли» и «дерегулирования», эти монополии на деле стремятся к установлению самого грязного и подконтрольного им рынка, где их гигантские размеры и ресурсы априори исключают саму возможность честной конкуренции. Их призывы к отказу от государственного вмешательства являются тактическим ходом, направленным на ослабление национальных государств, которые, хоть и служат капиталу, но всё же вынуждены в определённой степени учитывать интересы общества. Цель ультраимпериализма — замена системы буржуазных национальных государств глобальной диктатурой ТНК, где не будет даже намёка на тот «чистый рынок», который они лицемерно пропагандируют.
Системные сбои, порождаемые этим противоречием, становятся хроническими. Теория утверждает, что рынок эффективно распределяет редкие ресурсы , но реальность демонстрирует обратное: монополизация ведёт к их узурпации, несовершенная конкуренция порождает завышенные цены и снижение качества товаров, а асимметрия информации делает потребителя беспомощным перед лицом корпораций. Финансиализация экономики окончательно отрывает фиктивный капитал от реального производства: растут курсы акций и капитализации, а материальное производство стагнирует, что приводит к парадоксальным ситуациям, когда даже гиганты вроде авиастроительных компаний сталкиваются с дефицитом базовых комплектующих. Рыночный механизм, призванный оптимизировать распределение, на деле порождает чудовищную растрату производительных сил и общественного труда.
С точки зрения диалектического материализма, эта ситуация есть наглядное подтверждение того, что производительные силы человечества переросли буржуазные производственные отношения. Рыночная форма организации, сыгравшая в прошлом прогрессивную роль, превратилась в тормоз для дальнейшего развития. Общество по самой своей природе тяготеет к централизации и планомерности, что доказывает вся история человеческих цивилизаций, от древних ирригационных систем до современных глобальных логистических цепочек. Стихийный, анархичный рынок, неспособный к сознательной постановке целей и подчинённый единственному идолу — монетарному обогащению, исчерпал свой исторический ресурс. Он не может решить глобальные проблемы, стоящие перед человечеством, будь то экологический кризис, технологический прорыв или обеспечение всеобщего благосостояния.
Следовательно, научный анализ приводит нас к неизбежному выводу: спасительной альтернативой не является ни возврат к утопии «чистого рынка», ни тем более консервация нынешнего монополистического порядка. Выход заключается в сознательном переходе к плановой экономике, основанной на общественной собственности на средства производства. Только такая система, где производство подчинено не погоне за прибылью, а удовлетворению реальных потребностей людей, способна преодолеть разрушительные противоречия капитализма. Опыт прошлого, при всех его издержках, и отдельные элементы регулирования в современных условиях доказывают, что когда государству требуется достичь конкретного масштабного результата — от победы в войне до освоения космоса, — оно закономерно прибегает к внерыночным, плановым методам. Это не случайность, а отражение объективной исторической тенденции к обобществлению производства. Задача прогрессивных сил — понять эту тенденцию, вооружиться научной теорией и бороться за преодоление отжившей свой век рыночной формации, открывая путь к подлинно рациональной и справедливой организации экономической жизни.
Оценили 2 человека
3 кармы