Сословия: от социального конфликта к социальному сотрудничеству

В последнее время тема сословий часто поднимается в связи с разговорами о «новом дворянстве». Вся эта шумиха, периодически возникающая из-за не вполне, на наш взгляд, адекватных действий «потомков Романовых», имеет в своей основе вполне справедливые опасения основной части народа, что его снова обманут и наследственно закрепят привилегии нынешней элиты, полученные нечестным путём.

По большей части русский народ не завистлив. Мы легко переносим более высокий уровень благосостояния друзей и соседей, но с двумя уточнениями:

1.состояние должно быть заработано честно;

2.состояние не должно искажать общую картину мира его владельца, внося в неё гипертрофированную важность этого самого высокого благосостояния.

Причём, первое, в глазах русского народа, менее важно, чем второе. Потому что жизнь всё ещё (хотя уже существенно меньше) продолжает восприниматься народом как поле битвы между личностью и государством, то есть государство наделяется изначально враждебными народу чертами, выступает врагом личности. А на войне, как известно, все средства хороши, в том числе и обман противника. Украл у государства? Молодец!

А вот нарушение заповедей божьих, выражающееся в личном чванстве и высокомерии, недопустимо, как недопустимо и закрепление этого высокомерия в виде социальных границ неравенства.

Правда, следует отметить, что снисходительное отношение к формальной честности приобретённых капиталов всё-таки имеет границы. Так, богатство, приобретённое путём явно криминальным, основанном на обмане именно народа, вызывает неприятие, как и богатство, полученное путём присвоения государственной собственности во времена приватизации.

Особенностью момента является то, что тема сословий сейчас воспринимается в контексте закрепления неравенства, возникшего из-за появления капиталов, нажитых неправедным путём. Т.е., в этой теме сейчас сошлись все отрицательные, в глазах народа, признаки.

Но имеет ли сословная организация общества именно такое предназначение? Действительно ли она служит для закрепления неравенства или её суть, всё-таки, в другом?

1. Смысл понятия «сословие», причины разрушения сословной структуры

Для ответа на этот вопрос будем рассуждать формально-логически, нежели – в поисках доказательства – опираться на какие-либо письменные источники. Самые ранние из них, описывающие сословия на Руси, относятся к 10-11 вв. («Русская правда» Ярослава Мудрого), а рассуждения наши уходят глубже времён. Так как никаких письменных источников той поры, когда в обществе сила потеснила речение жрецов, нет, то и полагаться мы будем на глубину здравомыслия. Однако, на один источник мы всё же обопрёмся для иллюстрации, это книга, выпущенная в 2008 году и официального авторства не имеющая – «Голубиная книга. Славянская космогония». Мы не берём её в свидетельство, просто повествование её нам представляется разумным именно с нашей – формально-логической – точки зрения. С этих позиций мы и дальше будем приводить цитаты из этой книги. Итак.

«Общество древних индоевропейцев было не феодальным или рабовладельческим, а варварским. Каждый должен заниматься своим делом, права же на безделье и тунеядство не имеет никто — ни богатый, ни бедный. Такова была суть трехсословной системы. Выросла она из системы трех возрастных классов — юношей, зрелых мужей и старцев. Поначалу каждый человек в молодости был воином, в зрелые годы — производителем, а в старости — мудрецом. Позже общество стало достаточно богатым, чтобы содержать профессиональных мудрецов и воинов. Личное богатство или бедность при этом не имели значения. Считалось, что быть бедным воином или мудрецом почетнее, чем богатым общинником. И что стремиться к богатству пристало лишь общиннику, а мудрецу вообще лучше всего быть неимущим.»

Здесь говорится, что изначально сословная организация общества не была связана с материальным благосостоянием. Более того, по мере продвижения к мудрости, материальное благосостояние должно было уменьшаться, как вредное для достижения соответствующих сословию мудрецов качеств. Также важно, что границы сословий зависели от навыков, умений и личных качеств человека и были достижимы одной и той же личностью в течение жизни.

«Древнеиндоевропейские мудрецы — это шаманы и старейшины-жрецы. Воины — военные вожди и дружинники. Производители — остальные общинники. Были тогда, вероятно, и рабы, но они стояли вне трех сословий. Относились к рабам патриархально — как к детям, неполноправным членам семьи (у славян «отроками» называли и детей, и рабов). Так смотрели на них, в частности, гомеровские греки и ранние римляне. Это потом классическая античность «открыла», что рабы — не люди, а говорящие орудия. И только нищие мудрецы-киники смели утверждать обратное. Арийцы, покорив Индию, зачислили все коренное население в шудры и тщетно пытались воспрепятствовать смешению их с тремя высшими кастами и этих каст между собой.»

Здесь мы уже видим искажение начальных принципов, возникающее из-за закрепощения межсословных границ, высшим проявлением которых характеризуются касты.

Надо отметить, что жёсткие границы между сословиями характерны для социальных сообществ, действующих во враждебном окружении, и часто играют защитную роль от проникновения в общество враждебного влияния. То же касается и ужесточения отношения к рабам. Когда рабами (работниками) были соплеменники, отрабатывавшие тот или иной долг, отношение было мягким, когда же появились рабы, захваченные из вражеских племён, для недопущения врагов в тело социума, межсословные границы укрепились. Ещё обратим внимание на то, что сословие воинов на этом этапе становится вторым по значимости в социуме, оттесняя ремесленников (мастеров) от вершины иерархической пирамиды.

Следующий интересный момент — отношение сословий к власти. Кто управляет обществом?

«Цари изначально принадлежали к первому сословию. Образец такого царя-жреца, законодателя, мудреца и шамана, общающегося с нимфой (чем не Садко?) — римский Нума Помпилий. Но дальнейшая история уже разделившихся индоевропейцев была наполнена борьбой жрецов и воинов за царскую власть. Эта борьба воспета в сказаниях о Геракле и Еврисфее, Рустаме и Кей-Каусе, Илье Муромце и Владимире. Кто был прав: расчетливый, но трусливый и неблагодарный царь-старейшина или храбрый, но буйный и непослушный воитель? Победа осталась за воинами. В частности, скифский Колаксай и славянский Зоревик — воины. Античная демократия превратила жрецов и даже самого царя (басилевса, рекса) в выборных чиновников. У германцев жреческое сословие вообще исчезло.»

В определённый момент истории мы видим, что власть в социуме практически повсеместно перешла от первого сословия (мудрецы) ко второму (воины). Понятно, что такое глобальное изменение не могло не отразиться на путях развития человеческой цивилизации. Для Руси же указанный переход был окончательно закреплён Петром I, показавшим иерархам кортик со словами: «Вот вам булатный патриарх!».

Надо отметить, что в текущее время практически завершён следующий переход власти — от сословия воинов к сословию купцов.

Таким образом, мы видим последовательную примитивизацию управления социумом, которая выражается в переходе управления всё к более «незрелым» сословиям, если брать за аналогию начальное отражение в сословиях человеческих возрастов.

2. Значение социальных структур, в том числе сословной

Поговорим сейчас о самой системе выделения социальных групп через сословную принадлежность. Любая социальная система, развиваясь (или деградируя), вводит новые типы социальной стратификации и выводит из обращения старые. При этом, новые типы (группы) часто враждебны по отношению к старым. Как современный пример замещения, реализующийся именно сейчас, посмотрите на недавно появившийся новый тип по принципу «гендерной принадлежности». Обратите внимание, насколько глубоко враждебна она традиционной половой дифференциации и насколько склонна её вытеснять. Вот прямо сейчас в телепередачах, журнальных статьях, постах в социальных сетях всё больше и больше «вопросы отношения полов» замещаются «гендерными вопросами», а само слово «пол» замещается «гендером». Между тем, «гендерная принадлежность» изначально не предполагает естественной дуальности человека, маскируя наличие двух полов, которые представляют биологическую норму, тремя десятками болезненных состояний. Вроде как – всё норма. А следом за искажённой типизацией последует уже непоправимое искажение социума. Социальная болезнь захватит новые рубежи.

Вообще, любая система типизации — это, по сути, раздача имён. Вот не попал ты в неё, не дали тебе имя, значит и нет тебя как бы, для тебя не пишутся законы и твои интересы не находят отражения в государственной деятельности. Именно поэтому атака на социум очень часто начинается атакой на имена. Если говорить о сословиях, то они, как система типизации, были атакованы «социальными классами», которые делили общество совсем по другим критериям, но, тем не менее, агрессивно вытеснили сословную систему типизации.

Однако, была ли эта замена более точной и верной? На наш взгляд, нет. Сословная типизация — одна из наиболее естественных для общества, и потому точно отражает склонности, предпочтения и устремления социальных групп. Косвенным подтверждением этого является факт того, что скрыто сословная система существует и сейчас, когда формально она не проявлена...

Конечно, сословная типизация имела внутренние пороки, которые и привели к её разрушению. Один из пороков уже был обозначен – это отношение сословий к власти. Вначале власть была у жрецов, затем власть перешла к воинам. Теперь власть у торговцев. Ассоциация власти с тем или иным сословием порождает вопросы, касающиеся обоснованности нахождения власти в руках именно этой сословной группы и побуждает другие сословия искать пути «восстановления справедливости». Таким образом, захват власти тем или иным сословием ведёт к перманентной скрытой социальной борьбе за «место у руля». С другой стороны, находящееся у власти сословие прикладывает усилия для ослабления «конкурентов», тем самым нанося обществу в целом существенный вред.

Вторая проблема сословной организации – отсутствие в системе типизации понятия «революционная социальная группа», отсутствие оформленного понимания – хотя может быть это именно современный феномен индустриально-информационного общества, дающего возможность формирования групп с произвольной идентичностью – понимания, что протестные, анти-социальные группы являются постоянным феноменом. Это именно то, что было использовано для уничтожения сословного общества. И об этом далее в п.6. Здесь только сделаем ремарку. Она заключается в том, что мы называем эту революционную группу «группой отрицания». Это понятие несколько шире, чем понимание «малого народа» Кошена и Шафаревича и «антисистемы» Гумилёва. Так, глубинная суть «малого народа», как объясняет её сам Шафаревич, состоит в следующем: «Фундаментальное свойство Малого народа которое иногда пропагандируется, чтобы привлечь сторонников, а иногда скрывается и яростно отрицается, как страшная тайна всей концепции, заключается в том, что единственной движущей силой любого Малого народа является стремление к уничтожению и ненависть к существующей жизни. В этом его сила, и в этом же его слабость.» Нам видится, что в этом определении ключевого свойства «малого народа» правильнее было бы – по всему смысловому контексту – сказать не «к существующей жизни», а просто «к жизни». И тогда всё в послании и определении И.Шафаревича становится точно взаимосвязанным. «Малый народ», в определении Шафаревича – это «антижизнь».

Если Создатель – это Жизнь, то Антижизнь – это Сатана, Противостоящий. Примерно такое же понимание «антисистемы» вводит и Гумилёв. Так вот, «группа отрицания», которую мы рассматриваем в этой статье – это более широкое понятие. Этап отрицания, как необходимый элемент развития, присутствует в любом развивающемся процессе, и является, таким образом, частью этого процесса, его важной составляющей, необходимой для верности осуществляемых действий. Группа отрицания, в этом контексте, является частью Жизни, а не противостоит ей, хотя формальные признаки «борьбы с системой» в моменте могут совпадать для «группы отрицания» и «антисистемной группы».

Продолжим. Итак, в обществе всегда присутствует некий потенциал разрушения. Наличие этого потенциала очень точно подметили политэкономы, построив на этом факте классовую систему деления общества на непримиримые (воюющие) социальные группы. Следствием подобной системы типизации является вся нынешняя политическая система, воспроизводящая разрушающие мини-революции в каждом новом круге выборов и, таким образом, пытающаяся удержать этот потенциал разрушения в приемлемых, управляемых рамках.

Принципиальное различие в том, что сословная организация общества - взаимодополняющая, тогда как классовая - взаимоконфликтующая. Они таковы в закладываемых этими типизациями именах – в своей изначальной, естественной, неискажённой сути.

Таким образом, можно сделать следующий вывод: в 19 веке сословная организация общества была вытеснена классовой системой. Потенциально дружественная и дополняющая структурная основа социума была заменена на изначально-антагонистичную систему отношений, несущую потенциал разрушения в самой своей основе. Подобная замена стала возможной из-за проблем, которые несла в себе сословная организация и которые позволили чуждой системе имён разрушить потенциально гармоничный, естественный тип структуры общества.

Многие нынешние исследования структуры общества (например, М.Хазин в книге «Лестница в небо») исследуют именно вот эту искажённую, раздираемую внутренним конфликтом, больную социальную структуру. Причём исследуют не с точки зрения лечения болезни, а с точки зрения вписывания в болезнь и более или менее комфортного её протекания (а возможно и с пользой или удовольствием); ну там, политические антидепрессанты, обезболивающие, иммуномодуляторы, вплоть до наркотиков в приложении к политике. Выглядит это, по крайней мере, странно, если не сказать более. Неужели не видят? Или не хотят? Ведь речь у Хазина идёт именно о том, как нам жить с социальной болезнью, причём по правилам, которые болезнь нам навязывает. Зачем нам это надо? ([2])

Вернёмся, однако, «к нашим баранам» и поговорим о проблемах сословной организации общества. Итак, власть.

Что является источником власти? Что вообще такое «власть», в чём её суть и почему для одних она является сильнейшим магнитом, а другие шарахаются от неё как чёрт от ладана? Почему М.Хазин, написав обширное исследование принципов власти земной, так и не обозначил её источник? Может ли общество существовать без власти?

Сейчас мы попробуем кратко обосновать тезис о том, что Власть – это не горстка прохвостов, стремящихся к личной выгоде и, ради этого, угнетающей остальное общество. Также, Власть – это не бесконечное ожидание "посланника Бога". Власть – это базовое свойство Мироздания, его неотторжимая часть.

3. Власть и воля

Представляется, что Живое Мироздание имеет своим основополагающим и неотъемлемым качеством наличие «воли». Давайте задумаемся что отличает живую материю от неживой? Камень лежит. – Он живой? Нет? А почему? Вот буддисты говорят, что вибрация Всевышнего присутствует в любом объекте Мироздания. Всё есть волна, только разной частоты, формы и интенсивности. Однако, если это так, то и камень живой? В нашем разумении, жизнь – это интегральное понятие. Жизни может быть «больше» или «меньше». При определённом, пороговом, снижении «показателей жизни», объект мироздания становится неживым. Не говоря сейчас о других показателях жизни, отметим, что воля среди них – важнейшая составляющая. Ограничение воли уменьшает интегральный показатель жизни. Именно поэтому ограничение воли используется в социуме как наказание. И у животных «содержание в неволе» есть ограничение качества жизни, которое уменьшает саму жизнь. Ограничиваешь волю, а меньше становится жизни. Любое живое существо стремится сохранить волю и часто предпочитает волю даже пище.

Необходимо отметить, что воля имеет три составляющие: воля как свобода, воля как проявление силы и воля как организующая часть развития, задающая развитию границу «посяганий» и взаимодействия, задающая пространство конкретного проявления развития. Вообще, русское слово «воля» наиболее полно во всех своих смыслах и оттенках отражает реальное наполнение того понятия «воля», которое включено в смысл понятия Жизнь[3]. Вот в английском языке, например, слово «will» не несёт в себе смысла «свобода», а слово «freedom» не связано с принуждением, мы уж не говорим о пространстве развития, которое также заключён в русском слове «воля». Вместе с тем, основополагающий смысл понятия «воля» состоит именно в его триединстве — выбросишь один из смыслов, и конструкция Мироздания рассыпается. В русском языке есть устойчивые словосочетания, отражающие различные ипостаси «воли». Мы можем сказать: свобода воли, сила воли или пространство воли. Важно, что триединство воли относится субъектом по отношению к самому себе. Это, соответственно, свобода поступка для себя, ограничение себя и пространство развития себя. Если выдернуть из воли ограничение и пространство развития, то свобода поступка для себя в пределе обернётся либо жесточайшим диктатом для других, либо уничтожением себя.

Именно поэтому, свободе должна быть положена мера. Наше предположение состоит в том, что «власть» на уровне социума и есть та функциональная структура, которая усмиряет «свободу», полагая ей «меру». Содержание власти должно быть таково, чтобы – ради жизни – давать меру в тройственности: «силы принуждения» - «свободы» - «саморазвития».

Власть – это принуждающая и ограничивающая часть Воли.

Абсолютная Воля, а, значит, и абсолютная Власть в Мироздании принадлежит его Создателю. Посредством этой власти, Создатель ставит независимые воли каждой живой части мира в условия, в которых каждая воля вынуждена постигать общий Замысел, соблюдая некие общие правила Созидания. При этом каждая маленькая воля остаётся совершенно свободной в личном выборе, сохраняя преемственность и свежесть Жизни. Мы как дети, которые могут понять основополагающие принципы существования и воплощать собственные планы, руководствуясь ими, а могут отвергнуть их и разрушить, в итоге, себя и окружающих.

Власть — проявление многосторонности воли. Власть — настолько же неотъемлемая часть Мироздания, насколько и Воля. Поэтому все теории анархизма нежизнеспособны. Именно потому, что Воля — триедина и Власть находится в ней. И, как только мы говорим о "свободе воли", мы, этим же самым утверждением, декларируем усмирение свободы воли властью воли. Это утверждение становится понятным, если применить его к себе - мы обретаем "власть над собой" только тогда, когда развиваем в себе принуждающую (себя) и ограничивающую (себя) волю. Реальная свобода не существует без усмирения. Власть позволяет обществу жить и развиваться в окружающем мире, полном других "воль" и буквально растворённом в самой главной воле - Воле Создателя.

Да, «принуждение» является срединным качеством воли. Но исходной базой – то есть источником, основой, кодом – является свобода. Свобода – задаёт возможность выбор, Сила – принуждает к Развитию. Свобода смиряется, Сила направляет, Развитие осуществляется. То есть все части взаимодействуют, свобода содержит в себе и силу, и развитие; а самоограничение является частью свободы.

И это единственный вариант легитимного ограничения свободы воли — когда это ограничение является частью самой этой свободы. Такое ограничение благотворно и способствует развитию субъекта. Если же воля ограничивается снаружи, без согласия самого носителя, то такое ограничение деструктивно для носителя воли

Субъект воли должен сам вырастить внутри себя смиряющую часть воли, согласовав свою свободу со свободами окружающих его других субъектов и Замыслом Бога. Сам. Иначе он разрушится — самостоятельно или извне.

В контексте самоограничения можно упомянуть «объективацию» функции власти. Как только мы начинаем говорить об «объекте управления», мы сразу же, тем самым, говорим об отчуждении функции власти от субъекта жизни, в отношении которого она осуществляется. В здоровой структуре власти субъект управляет собой же – субъектом. Таким образом, объективация управления косвенно говорит о чужеродности функционала власти для управляемого субъекта, которого стремятся превратить в пассивный объект.

И ещё один момент – буквально фразой – аспект развития, который также отражён в понятии «воля», обязательно должен иметь критерии оценки, замыкающиеся на предельные истины, такие как: Красота, Правда, Добро, а эти предельные истины, так же, как и воля, должны найти отражение в функционале социальных процессов.

4. Власть и народ

Вот и обратимся теперь к социальным процессам и определим аналогии высших смыслов для понятия «воля» на социальном уровне.

Если мы говорим о контексте истории человечества, то историческими игроками на этом поле являются народы.

Народ - есть живой социальный субъект, который, как любое живое существо, обладает всеми атрибутами жизни. Его жизненный потенциал, также, как и на высших уровнях абстракции, зависит от интегральной составляющей показателей жизни. А, значит, и от воли.

Социальный организм «народ» имеет волю так же, как имеет волю «человек». Таким образом, народ обладает изначально всеми тремя составляющими воли: свободой, силой и пространством.

Все эти три составляющие являются частями одного социального субъекта: народа. В этой триаде воли народа власть – это вторая, принуждающая и ограничивающая, усмиряющая, часть воли.

Мы, таким образом, говорим о том, что власть, являясь усмиряющей частью воли народа, должна быть выращена народом же, впитав его дух и нравственные принципы, и смыслом своего существования должна видеть согласование воли народа с волей Бога и волями других народов.

Исходя из этой логики становится понятным, что тезис «власть от Бога» является литературщиной, характеризующей может быть качество некой власти, но ложной, если указывает на источник. Власть должна знать волю Бога, но является она частью народа, исходит из него, а, отрываясь, приводит к гибели и себя, и народ. Таким же лукавым является лозунг "Власть - народу", потому как, по сути, игнорирует трёхипостасность воли, предлагая ограничиться лишь «свободой». Более верный лозунг звучал бы так: «Власть – власти народа», - как бы это ни звучало тавтологично. (Но потому и тавтологично – что пытаемся определить, сначала разорвав неразрывное.) Власть, в таком контексте, не имеет собственной субъектности, она обретает субъектность, выражая на исторической сцене волю народа-носителя. При этом, народ – носитель власти – может навязывать свою власть другим народам, ограничивая, таким образом, их субъектность, не давая им возможности сформировать собственную власть.

Так как власть должна быть взрощена народом, то является, в лучшем случае, бесполезным любое "прогрессорство через власть", а в худшем случае, оно ведёт к гибели субъекта, над которым ставится прогрессорский эксперимент.

Так как власть выращивается всем народом, то узурпация её одним (любым) сословием противоречит самому смыслу власти. Власть находится вне каждого из сословий. Ни одно сословие не вправе присваивать себе право исключительного представительства во власти. Термин «правящее сословие», таким образом, должен исчезнуть из обращения. Для устранения перекосов в этом плане, должен быть разработан механизм отбора достойных из всех сословий и выработаны принципы их воспитания и взросления для исполнения в дальнейшем властных функций в социуме.

К власти обычно стремятся личности, которым близка, по складу характера, её ограничивающая функция. При этом, они склонны начисто забывать (а то и просто не видеть) о единстве власти и народа, а также согласующей функции власти. И именно таких людей к власти допускать категорически нельзя. Это вообще бракующий признак: хочешь во власть? - негоден.

Власть должна передаваться людям, которые всем своим нутром чувствуют свободу воли народа и именно поэтому способны согласовать её с волей Бога. Ирония здесь в том, что такие персонажи совершенно во власть не стремятся — слишком свободолюбивы. И здесь необходимо понимание, что власть — это долг. Долг службы своему народу.

Только при таком понимании власти, мы сможем вырастить в социуме достойную Волю - зрелую и созидающую.

Здесь необходима ремарка. Дело обстоит так, что разговоры о том, что власть в обществе должна принадлежать «самым достойным» достаточно широко велись среди российских обществоведов 90-х. Тогда имелось в виду, что внутри «народа», есть некий другой, «истинный народ», который и есть «демос» и который, в отличие от «охлоса», один только и способен ответственно и осознанно выбрать себе власть. Так вот, мы категорически против такой трактовки власти народа. Мы считаем, что ни одно подмножество народа не может быть носителем общего мировоззрения народа, ни одна его часть не может узурпировать право на власть. Таким образом, любые разговоры о просвещённом «малом народе» внутри «народа большого» являются ничем иным, как атакой на социум, на его единство и его положение на исторической арене – атакой на власть и субъектность народа. Это надо чётко понимать.

5. Промежуточные выводы

Первое. Мы не можем игнорировать различия, которые существуют в обществе. Как автомобили имеют разные цели применения, особенности конструкции, условия эксплуатации, так члены общества различаются по своим особенностям. И, чтобы социальное устройство было справедливым, оно должно учитывать в своей структуре естественные различия своих членов. Как несправедливо предъявлять к гоночному автомобилю требование высотного подъёма груза, так несправедливыми являются равные требования к людям, возможности которых в той или иной сфере деятельности порой разительно отличаются. Сословное деление, таким образом, призвано реализовать наиболее близкий к естественному тип социальной структуры. Его «визитная карточка» - именно эта естественная понятийная простота. Природная социальность, если можно так выразиться.

Второе. Сословное деление общества, вследствие своей естественности, является неконфликтным и взаимодополняющим делением. Сословия являются не конкурирующими, а сотрудничающими социальными группами, вследствие чего, общество в целом избегает разрушительных внутренних конфликтов. Тем не менее, однажды общество убедили отказаться от общественного сотрудничества и перейти к внутренней общественной конкуренции. Таковой отказ был оформлен классовой теорией общества. И совершенно не случайным выглядит тот факт, что с приходом классов началась эпоха самых крупных цивилизационных конфликтов и мировых войн.

Третье. Несмотря на свою изначальную внутреннюю неконфликтность, сословное деление к моменту своего вытеснения классовым делением, значительно деградировало. Вопросом, приведшим к его деградации, явилось отношение сословий к власти. Как «квартирный вопрос» испортил москвичей, так и «властный вопрос» испортил сословия. В течение веков мы наблюдали, как сословия включались в борьбу, и власть в обществе переходила от «жрецов» к «воинам» и далее — к «торговцам». А, завоевав власть, сословие начинало цепляться за неё, полностью игнорируя первоначальную природу общественного сотрудничества. По сути, таковым предательством сословия заслужили своего разрушения. Вместе с тем, обществу необходимо вернуться к сотрудничающей внутренней структуре, иначе войну не остановить.

Четвёртое. Власть является той «чекой», дёрнув за которую разрушают общество. Также, власть является уздой, владея которой можно контролировать общество. Заметив этот факт, человеческая мысль создала множество теорий, которые описывают алгоритмы завладения «уздой», либо алгоритмы манипуляции «чекой». Некоторые теории, в связи с таким опасным наполнением, вообще рекомендуют избавиться от всякой власти и жить без неё, аки мотыльки. Вместе с тем, понятие «власть» неразрывно связано с понятием «развитие». И чем более развит социальный организм, тем более развита в нем власть. По сути, власть — это ограничивающая воля, которая воспитывается самим социальным организмом для направления собственных усилий и создания благоприятных условий для реализации общих целей социума. Только в таком понимании - как порождение всего социума, а не определённых, даже самых «мудрых» социальных групп, власть может исполнять свою соединяющую, направляющую и ограничивающую роль.

[2] Говоря о книге М.Хазина «Лестница в небо» (то есть в мечтаемые верха), следует ещё отметить её принципиально искажающую установку. Михаил Леонидович – да – подробно препарировал современные властные структуры. Только вот, любая аналитика бесплодна, если в результате её не даётся оценка предмета анализа с позиции его соответствия тем или иным критериям. Каким? А вот здесь и кроется изъян. С точки зрения М.Л. Хазина — нет таких критериев. Власть, в установках, в рассуждениях Хазина, ценна и вожделенна сама по себе. Она и есть высшая ценность, а потому нет никаких более высоких порядков её оценки. Власть – это окончательный и предельный уровень стяжаний человека в обществе. Подобный – неглубокий, некритический, плоско-аналитический, одноуровневый – взгляд, с нашей точки зрения, говорит об ущербности исследования Хазина с позиций отсутствия действительного контекста социального совершенствования.

[3] Стержневое качество воли в жизни проявляется и в содержательности приложения одного понятия к другому, раскрывая тройственное содержание понятия «воля»:

Воля по жизни – свобода,

Воля для (к) жизни – настойчивость,

Воля жизни – простор...