АТАМАН ГРИГОРЬЕВ. КРАСНОЗНАМЕННЫЙ ПОГРОМЩИК.

В советское время , в 1970-80 гг. , об атамане Григорьеве не было никаких сведений. О нём не писали книг , не упоминали в прессе. Не было вообще никакой информации . А ведь этот народный атаман был в своё время одним из первых награждён орденом Красного Знамени!   Но его имя-фамилию заменили в "открытом" списке получивших этот орден на никому неизвестную кличку "Кузьмич". Именно Григорьев , собравший вокруг себя крестьян юго-запада России , освободил от интервентов Херсон , Николаев,Одессу и все побережье. И быть бы ему известней многих красных командиров, но не пошёл он на поводу у большевиков и встал на сторону народа, на сторону своих солдат, возмутившихся произволом чекистов и отрядов продразвёрстки. Ведь комиссары грабили( проводили реквизиции) их родные села и деревни , пока они, солдаты , воевали на фронте. И они, солдаты, считали , что надо вернуть отнятое у родственников тех, кто грабил их семьи. А в СССР тщательно скрывали факты о еврейских погромах . Тем более нельзя было упоминать о погромах, совершаемых обычными бедными крестьянами и ограбленными фронтовиками. А против евреев народ пошёл только потому, что большевиками руководили почти всегда и везде --евреи. Почти все высшие и значимые должности занимали евреи, в чем можно убедиться , ознакомившись с этими списками :  https://cont.ws/@artads/505813

Настоящее имя-отчество Григорьева -- Никифор (Ничишр) Александрович, а родился он в 1885 году в Подольской губернии, в местечке Дунаевце, за несколько сот километров от Александрии , вокруг которой в основном и вёл он свою деятельность.

Эмигрантский публицист, который был лично знаком с Григорьевым, Михаил Дорошенко, автор воспоминаний «Тропами Холодноярскими», считал, что настоящая фамилия Григорьева, которую он никогда не употреблял, — Серветнык. Семья будущего атамана в начале века перебралась из Подолья в соседнюю Херсонскую губернию, в село Григорьевка. Молодой Ничишр Серветник тогда и поменял свою фамилию на более благозвучную, более комплементарную, русскую фамилию Григорьев, по названию села — новой родины. Это и объясняет «загадку» атамана, который постоянно подчеркивал свое украинское происхождение, призывал громить жидов и крещённых евреев( которых причисляли к русским), но при этом обладал почему-то русской фамилией.

Год 1905-й застает Григорьева в казачьих войсках на «сопках Маньчжурии», где идет война России против Японии. Там он обретает тягу к сражениям и крови, опыт кавалериста, отличается в боях.

В Великую войну 29-летний Григорьев становится прапорщиком 56-го пехотного полка на Юго-Западном фронте. В боях против германцев Григорьев показал себя смелым и опытным бойцом, был награжден за храбрость Георгиевским крестом и дослужился до штабс-капитанского чина.

После Февральской революции Григорьев некоторое время возглавляет учебную команду 35-го полка, расквартированного в Феодосии, с осени 1917 года служит в гарнизоне Бердичева.

Он нравился солдатам своей бесшабашностью, вечной нетрезвостью и простотой во взаимоотношениях с низшими чинами. Он умел убедить рядовых идти в бой, часто показывая личный пример.

По словам Дорошенко, Григорьев был «невысокого роста, сутулый, имел лицо немного побитое оспой... Был энергичный и быстрый: из револьвера стрелял быстро и метко». «Красный» комфронта Антонов-Овсеенко отмечал, что «Григорьев держит в страхе своих подчиненных, тяжел на руку и скор на расправу... Григорьев честолюбив, обладает военным талантом». Зверствовавшая с чекистами в Одессе дочка адвоката Софья Соколовская, отзывалась об атамане как о «самодуре и авантюристе».

Расположение солдат обеспечило офицеру Григорьеву членство в революционном комитете на Юго-Западном фронте русской армии. Побывав на съезде фронтовиков в 1917 году, Григорьев начал «заниматься политикой» и активно участвовать в создании новой украинизированной армии, подчиненной Центральной Раде. Тогда же он знакомится с Симоном Петлюрой и принимает его политические лозунги.

Из добровольцев Григорьев создает ударный украинский полк, за что генеральный секретарь по военным делам УНР Симон Петлюра присваивает Григорьеву звание подполковника и поручает ему создавать вооруженные формирования в Елизаветградском уезде.

Но вскоре Центральную Раду УНР сменил гетман Павло Скоропадский и за участие в перевороте Григорьев получает звание полковника, командование одной из частей Запорожской дивизии армии гетмана.

Но уже через несколько месяцев после гетманского переворота, Григорьев становится во главе восставших крестьян, которым надоели грабежи и издевательства немецко-австрийских оккупантов. Григорьев стал выразителем стремлений крестьянства, которое страдало от возвращения помещиков и карательно-реквизиционных отрядов. Мощное Таращанско-Звенигородское восстание украинских крестьян заставило Григорьева пересмотреть свое отношение к существующей власти и искать новые ориентиры.

Тайно молодой полковник устанавливает контакты с оппозиционным гетману «Украинским Национальным Союзом», что готовит государственный переворот в Украине.

По поручению Петлюры, Григорьев, бросив свою службу, уезжает в родные степи и организует на Елизаветградщине отряды из восставших крестьян для борьбы с австро-немецкими карательными отрядами и «вартой».

Первый повстанческий отряд, около 200 крестьян, Григорьев собрал в селах Верблюжки и Цибулево. Первая операция — нападение на гетманскую полицию (варту).

Через некоторое время григорьевцы разгромили большой карательный отряд, захватив четыре пулемета и пушку. Затем повстанцы напали на австрийский военный эшелон на станции Куцивка, захватив большое количество патронов, гранат, винтовок и пулеметов. Захваченным оружием Григорьев вооружил полторы тысячи повстанцев.

Эти успехи подняли авторитет Григорьева, как удачливого атамана, в глазах крестьянских повстанцев Херсонщины. И хотя Григорьев как повстанческий атаман появился гораздо позже иных командиров «селянской вольницы» (в 1918 году на Херсонщине партизанили крестьянские отряды командиров Масенко, Горбенко, Павловского, Ткаченко, Тарана), восставшие стали воспринимать его как «силу организующую», как «главного атамана севера Херсонщины», ставленника Петлюры и человека с «большим военным опытом». Вскоре Григорьеву удалось объединить под своим руководством до 120 мелких повстанческих отрядов.

В середине ноября 1918 года в центре Украины вспыхнуло мощное восстание против гетманского режима во главе с членами Директории В. Винниченко и С. Петлюрой. Через несколько недель восставшие уже контролировали большую часть Украины и осадили Киев.

Григорьевцы выбили немцев и гетманцев из села Верблюжки и Александрии, после чего Григорьев провозгласил себя «Атаманом повстанческих войск Херсонщины, Запорожья и Таврии», хотя он контролировал тогда только один уезд Херсонщины, а на Запорожье и в Таврии никогда не появлялся. (Махно, истинного предводителя повстанцев Запорожья, возмущало такое самозванство Григорьева.)

В конце ноября 1918-го представители Антанты сообщили гетманскому правительству, что окажут гетману военную помощь в борьбе с «мужицкой Директорией». Возникла опасность втягивания Директории в войну со всем миром. На рейде Николаева появилось пять английских кораблей с пятитысячным десантом. Представители Антанты объявили Николаев, Одессу, Херсон и Крым зоной своих интересов.

В начале декабря 1918 года отряды Григорьева, действовавшие против войск гетмана, вторглись в земли Причерноморья со стороны Вознесенска и Жмеринки. Против пяти тысяч наступавших повстанцев гетманцы смогли выставить только 545 человек. Этот заслон был опрокинут, и Григорьев вплотную подошел к Николаеву.

Уже 13 декабря войска Григорьева вошли в Николаев. В воззвании к немецким солдатам атаман предлагал им быструю эвакуацию с Херсонщины в Германию. «Иду на вас, — сообщал атаман. — Оставьте оружие и город, и я без всяких перепонов пропущу вас в Германию. В противном случае атаман обещал: «... я вас разоружу, и наши бабы через всю Украину дубинами будут гнать вас до самой Германии». А англо-французские войска не решились вступить в открытый бой против крестьянской стихии.

Захватив Николаев, Григорьев стал хозяйничать в городе от имени Директории УНР. В городе воцарился хаос многовластия — атамана Григорьева, правительственного комиссара УНР, городского Совета. Вскоре сборная херсонская дивизия атамана Григорьева (6 тысяч человек, сведенных в 4 пехотных и один конный полки), входившая в Южную группу войск УНР атамана Грекова, овладела большим районом Юга Украины.

После многочисленных столкновений с интервентами и белыми, став фактическим диктатором большого района с городами Херсон, Николаев, Очаков, Апостолово, Олешки, «пан атаман» почувствовал себя «крупной политической фигурой» и решил говорить с киевским правительством на языке ультиматумов. Он требует от правительства УНР ни много ни мало — должность военного министра. Это требование осталось без ответа: хотя атаману и дали для «успокоения» еще и гражданскую должность комиссара (управляющего) Александрийским уездом.

Атаман постоянно пререкается с киевским правительством, подчеркивая свою независимость, отправляет свои отряды против соседней петлюровской дивизии полковника Самокиша и независимой армии «левого» батьки Махно. Демонстрируя свои «правые» взгляды, Григорьев, входит в сговор с «левыми» — партией украинских эсеров-боротьбистов, которые открыто критиковали Петлюру и заигрывали с большевиками. В то же время высказывания Григорьева типа: «Коммунистов надо резать», угрозы кровавой расправы с бастующими рабочими Харькова выдают в нем сторонника «правой военной диктатуры». Но от Петлюры он требует прекратить всякие переговоры со странами Антанты и возобновить с ними войну за Причерноморье.

Чтобы разобраться в целях и характере движения, возглавляемого Григорьевым, в январе 1919-го на встречу с ним, на станцию Раздельная, прибывает Симон Петлюра. И хотя Григорьев уже искал возможности заключить союз с большевиками, хитрый атаман продемонстрировал полную лояльность за две недели до измены.

С января 1919 года войска Директории против интервентов не воевали. Только григорьевцы, которые, не согласившись с оккупацией Причерноморья французами и не учитывая политических реалий, продолжали против них партизанскую войну.

Григорьев тогда хвастливо заявлял, что возглавляет 117 партизанских отрядов, объединённых в Херсонскую дивизию. В то время отряды Григорьева были главной военной силой Центроревкома левых украинских эсеров-боротьбистов. Григорьев был военным комиссаром Центроревкома и заявлял частенько, что «у нас движение исключительно левоэсеровское».

Он был не доволен переговорами своего командира — атамана Грекова с французами, а также отстранением от власти «левого премьера» Винниченко и утверждением Петлюры лидером Директории, созданием «правого» правительства УНР. Его оппозиционные настроения подогревали украинские левые эсеры, активисты, боротьбисты, борьбисты и левые эсдеки, отрешенные Петлюрой от власти.

В январе 1919 года Григорьев понял, что Директория УНР не в силах удержать власть на всей территории Украины. В течение января Красная Армия захватила почти все Левобережье, за исключением Донбасса. Да и пропагандисты от большевиков наверняка наобещали блага народу...

25 января Симон Петлюра приказывает Григорьеву войти в состав Юго-восточной группы армии УНР, куда, помимо его дивизии, включалась дивизия Гулого-Гуленко. Эти соединения должны были быть готовы к выступлению на фронт против белогвардейцев восточнее Александровска и Павлограда, где с середины декабря 1918-го петлюровцы вели бои с «белыми». Именно здесь, в гуляйпольских степях, царила полная неразбериха. Александровск прикрывал от «белых» Махно, который тогда враждебно относился к Директории. Григорьев не хотел выступать против «белых» и в то же время он опасался входить в район, контролируемый Махно, боясь конфликта с «батькой» и крестьянством всего района. Атаман предпочел игнорировать приказ...

29 января 1919 года атаман, прослужив менее трех месяцев Директории, отсылает в штаб украинских войск такое заявление:

«В Киеве собралась атамания, австрийские прапорщики резерва, сельские учителя и всякие карьеристы и авантюристы, которые хотят играть роль государственных мужей и великих дипломатов. Эти люди не специалисты и не на месте, я им не верю и перехожу к большевикам».

Он призвал Запорожский корпус войск УНР присоединиться к ним, но командиры корпуса не последовали примеру Григорьева и уже через три дня повернули штыки против Григорьева. Вплоть до апреля 1919 года Запорожский корпус противостоял атаману чуть западнее от Елизаветграда.

1 февраля Григорьев начал искать пути к переходу на сторону «красных». Он присылает своего представителя в ревком Елизаветграда и заявляет «красным», что является «атаманом всех войск независимой Советской Украины» и представителем Совета революционных эмиссаров (тогда советы ещё были настоящими, выборными из местных представителей, а не из присланных комиссаров ).

Григорьев предлагает создать объединенное большевистско-левоэсеровское командование — Реввоенсовет Украинской Красной Армии, где бы сам атаман занял достойное место.

Большевистское руководство нуждалось в усилении своих позиций и рассматривало григорьевцев только как необходимое «пушечное мясо» для завоевания Украины. Они предложили Григорьеву подчиниться СНК Украины и Реввоенсовету, пообещав ему и левым украинским эсерам, что власть будет коалиционная и полностью свободно выбранная народом на Всеукраинском съезде Советов. Григорьев согласился на все условия «красных», которые те так и не выполнили.

2 февраля украинское советское правительство телеграфировало Ленину о присоединении григорьевских отрядов к Красной Армии. К Григорьеву прибыл боротьбист В. Блакитный-Елланский, чтобы подчинить атамана влиянию своей партии и содействовать его вовлечению в Красную Армию. Боротьбисты создали свое «украинское правительство» в Знаменке — местечке, которое контролировал атаман Григорьев, и ожидали там приглашения от большевиков занять теплые министерские кресла.

Но уже с февраля в Центр шли телеграммы, подобные этой: «Отношение к Григорьеву и Махно должно быть самое осторожное потому, что под маской их могут действовать злонамеренные элементы».

В начале февраля Григорьев выбил украинские республиканские части из Кривого Рога, Знаменки, Бобринской, Елизаветграда (Кировограда). Стараниями атамана-перебежчика был не только за несколько дней разрушен фронт войск УНР , но и были разбиты многие украинские части, оставшиеся верными С. Петлюре. Измена Григорьева привела к тому, что петлюровцы вынуждены были отойти из Центральной Украины на Подолье и Волынь.

18 февраля в Харькове собрались лидеры «красного» повстанческого движения Украины на совещание с правительством УССР. Григорьев тогда впервые встретился с командующим Украинским фронтом В. Антоновым-Овсеенко[дезертире русско-японской войны ,приплывшим вместе с Бронштейном-Троцким на "пароходе революции"] и подчинился командованию Красной Армии, войдя в состав 1-й Заднепровской дивизии на условиях автономии его войск (1-я бригада ).

 Примерно в это же время в состав советских войск вошли части Нестора Махно (3-я бригада). Общее командование осуществлял командир 2-й бригады Дыбенко , который чуть позже примет участие в подавлении «григорьевщины» , к чему подключат также и известного одесского еврея-- вора и бандита Моисея Винницкого по кличке Япончик, которому для уничтожения русских крестьянских отрядов Григорьева выделят загруженный под завязку боеприпасами бронепоезд № 870932. Авторитетный вор уже тогда "стучал" своим соплеменникам-чекистам, за что и получил в мае-июне 1919 года под свою команду целый "красный" полк ( вояки из еврейских воров оказались никакие--разбезжались ). На другом бронепоезде отправили против народа верных матросиков во главе с Железняком.

Когда 28 февраля 1919 года в штаб Григорьева, который располагался в уездной Александрии, приехал командующий Харьковской группой советских войск А. Скачко, он «не нашел никаких признаков организации. Цистерна спирта, из которой пьет каждый, кто захочет, сотни две-три полупьяных бойцов, 500 вагонов, нагруженных всяким добром...»

Сам Григорьев решил избежать встречи со своим начальством и исчез вместе с начальником штаба за несколько часов до приезда Скачко. Стало ясно, что бригада разложилась, дисциплина отсутствует, никакой «коммунистической работы» в частях Григорьева не проводится, идеологией занимаются украинские эсеры, а советский аппарат бездействует.

Увидев полную анархию в частях Григорьева, Скачко вернулся в Центр с твердым убеждением, что «григорьевский штаб нужно немедленно ликвидировать», а атамана сместить. Однако командование Украинским фронтом решило «использовать» Григорьева, который, хотя и «враг коммунистической тактики, однако, видя неминуемость подчинения коммунистической власти, идет на уступки. Он хотя и бурчит, но поддается давлению политкома, который уже подписывает все бумаги. Если наладить связь политкома с центром, то Григорьева можно взять в руки...». Когда вскоре проверять бригаду приехал командующий фронтом, Григорьев снова уклонился от встречи, опасаясь своего смещения или даже физического устранения.

Командующий фронтом Антонов-Овсеенко уточнял, что Григорьеву «мы естественно не доверяли», и уже в марте 1919 года стремились «под каким-нибудь предлогом» сместить Григорьева. Однако бригада была в постоянных боях, и нельзя было в это время лишить ее командования.

В конце февраля 1919 года украинские «левые» социалисты, преимущественно левые эсеры-»активисты», создали в его частях «Информационное бюро», нечто вроде своего политуправления, которое стремилось воспрепятствовать работе комиссаров в бригаде.

Тогда же , в феврале 1919 года , начальником штаба у Григорьева стал внучатый племянник Тараса Шевченко -- Юрко Тютюнник, личность противоречивая и «громкая». Организатор «вольного казачества» и восстания против гетмана Скоропадского, он был одним из тех людей, которые подтолкнули Григорьева к измене С. Петлюре. Но уже в марте 1919 года Тютюнник, осознав, что «новая власть» Советов обманывает местных крестьян и казаков, стал вести в бригаде «антибольшевистскую агитацию». По некоторым сведениям Тютюнник приложил руку к созданию знаменитого УНИВЕРСАЛА , который всколыхнул в мае 1919 года всю Украину, хотя на момент выхода этого универсала, Тютюнник с большим отрядом уже отбыл на запад -- Григорьев послал его на помощь атаману Зеленому ( Тютюнник не пошёл на Киев, а повернув на Каменец-Подольский присоединился к Петлюре). Сам Григорьев уже с марта 1919-го возмущался «засилием комиссаров», которых в его бригаду прислали, по словам атамана, «тридцать штук».

10 марта 1919 года Григорьев овладевает Херсоном,а глава Советской Украины Х.Раковский был несказанно обрадован взятием этого губернского города и прислал Григорьеву поздравительную телеграмму. Еще бы! «Антанту» разбили отряды Григорьева, за которые можно было не отвечать «перед Европой»!

Вскоре под напором григорьевцев французское командование убрало свои войска из Николаева. Григорьеву достались огромные трофеи: 20 орудий, бронепоезд, много пулеметов. В боях под Одессой, у Березовки, к этим трофеям прибавилось 8 орудий, 100 пулеметов, 7 паровозов и 5 танков (!). Это были первые танки, захваченные «красными».

После этого атаман двинул свою 10-12-тысячную бригаду на Одессу, где находились 18 тысяч французских, 12 тысяч греческих, 4 тысячи белогвардейских и 1,5 тысячи польских солдат и офицеров. Силы оборонявшихся в три раза превосходили силы григорьевцев. Но случилось то, чего никто еще месяц назад не мог предвидеть-- в начале апреля 1918 года во Франции сменилась власть и новая,"левые радикалы", отдала  приказ о прекращении интервенции. Франко-греческие войска получили приказ погрузиться на корабли и отчалить.

В первой декаде апреля 1919 года народная повстанческая армия Григорьева заняла Одессу.

Бригаду Григорьева, состоявшую из 6 полков, конного и артиллерийского дивизионов, развертывают в 6-ю дивизию 3-й украинской советской Красной армии.

Красный командарм Скачко докладывал в центр: «Одессу взяли исключительно войска Григорьева . В двухнедельных беспрерывных боях бойцы показали выносливость и выдающуюся революционную стойкость, а их командиры — храбрость и военный талант... Прошу товарища Григорьева, который лично показал пример мужества в боях на передовых линиях, под ним было убито два коня и одежда прострелена в нескольких местах, и который добился победы над сильным врагом с незначительными потерями, наградить орденом Красного Знамени...». После 1919 года об этом награждении всегда умалчивали.

Григорьевцы обожали своего атамана не только за «волю и свободу», царившие в частях, а главное, за то, что атаман раздавал бОльшую часть захваченных трофеев бойцам.

В то время, когда большевики изымали продовольствие у крестьян и казаков , которые вынужденно также "ставили на довольствие" и махновцев, Григорьев тряс жидов , чем вызывал ненависть их соплеменников из руководства большевиков-коммунистов , комиссаров ЧК , командиров РККА. К ним можно смело добавить и батьку Махно, который хоть и постреливал под чёрным флагом, но самом деле был скорее "розоватым"( полукрасным). И уж точно никогда он не был "зелёным".

Противоречия большевиков с Григорьевым усилились после «одесской победы». Атаману достался не только самый населенный и самый богатый на Украине город, крупнейший порт и промышленный центр, Одесса была еще и центром интервенции армий девяти стран, Огромное количество амуниции, мануфактуры, продовольствия, оружия, боеприпасов были доставлены из-за границы в Одессу для армий интервентов. В большинстве своем все это богатство не было своевременно эвакуировано. Склады и вагоны с этим «добром» остались в одесском порту.

Григорьевцы вооружились трофейным и оделись в трофейное обмундирование. Но на эти богатства были и другие претенденты — местная большевистская власть, которая утвердилась сразу же после захвата Григорьевым Одессы, а также всевозможные дельцы-махинаторы, уголовные еврейские банды.

Поставленные Григорьевым начальники гарнизона явно не устраивали ни большевиков, ни теневой бизнес-- Тютюнник громил еврейских бандитов и воров, которые испытывали взаимные симпатии к коммунистам. Особое недовольство у большевиков вызывал комендант Одессы Витольд Домбровский.

Было известно, что штабс-капитан В. Домбровский был то ли офицером-фронтовиком первой мировой войны, то ли профессиональным разведчиком российской разведки, и что он в 1918-м перешел на службу к большевикам как «военспец». В феврале-марте 1919-го Домбровский служил «красным» комендантом губернского Екатеринослава (Днепропетровска).

Вместе с В. Домбровским в Одессу прибыла «подозрительная» комендантская сотня, преданная лично Домбровскому и состоящая из грузин и чеченцев. В. Домбровский пытался организовать альтернативную власть в Одессе, не подчиняющуюся ни Исполкому Совета, ни губкому партии большевиков. Он назначал следователей, руководителей милиции, пытался «самолично» обложить контрибуцией одесскую буржуазию, что раздражало жидобольшевиков, недовольных приказом атамана о проведении широких реквизиций у одесских спекулянтов и ростовщиков, которые в большинстве своём были соплеменниками руководства большевиков.

Конфликт с большевиками Одессы ещё больше обострился после вывоза огромных «трофеев» из одесского порта в села северной Херсонщины-- в родные сёла воевавших с Григорьевым крестьян. Это были огромные запасы мануфактуры, сахара, спирта, вооружения.

Для контроля над комендантом губком утвердил его помошником представителя профсоюза пекарей, большевика Н. Матяша. Но Н. Матяш погиб при невыясненных обстоятельствах. Домбровского в итоге большевики устранили.

С молчаливого согласия Антонова-Овсеенко, Григорьев вывез из Одессы 38 эшелонов всякого добра. В херсонские села были отправлены: 20 тысяч комплектов антантовского обмундирования, 30 тысяч винтовок, 30 цистерн нефти и бензина, которые Антонов-Овсеенко планировал изъять после того, как направит Григорьева "на списание" в Венгрию( в итоге большевики разделили позже эту добычу со своим "тайным другом" Махно, заманившем атамана в смертельную ловушку ).

На совещании Одесского губкома большевиков и Одесского округа коммунисты, военные командиры Кривошеев, Щаденко, командующий 3-й армией Худяков решили потребовать переформирования григорьевской дивизии и ареста атамана.

Большевистские лидеры засыпали центральные органы сообщениями о контрреволюционности Григорьева, сообщая что коммунистам не дают работать в районах, контролируемых атаманом, и «подпольно убивают», а сам комдив ведет переговоры с Махно для «совместного выступления против Советов».

Позже в разговоре с Махно Григорьев так рассказывал о пребывании своей армии в Одессе и о военной диктатуре, которую он установил на десять дней:

"... я как занял Одессу, откуда и ревком жидовский появился. Пришли в мой штаб... Стали требовать, чтобы подчинялись ему, чтобы хлопцы перестали жидов колошматить. А сами знаете, люди в походе изорвались, обносились, а в городе жидов-спекулянтов много... Я взял город, стало быть, мой он, а тут ревком из подполья вылез и стал мне на пути, говорит о подчинении. Когда наступал, то со мною ни одного ревкомовца не было, а теперь, ишь, задумали хозяйничать... Арестовал: все жиды, а один дурак русский... "

Однако запрос в Народный комиссариат по военным делам Советской Украины не принес никаких изменений... Григорьева оставили на посту командира 6-й дивизии 3-й украинской советской армии --о плане Антонова-Овсеенко отправить Григорьева на Дунай знали и Троцкий-Бронштейн и возможно несколько высокопоставленных большевиков в столице. Для жидобольшевиков важно было задержать Григорьева и не дать ему присоединиться к атаману Зеленому , вокруг которого уже собрались возмущённые действиями евреев из ЧК и продразвёрстки , крестьяне со многих областей. Красные планировали быстро разбить Зеленого, пока вокруг него не собрались большие силы.

Командующий украинским фронтом уже 18 апреля 1919 года предложил Григорьеву начать поход в Европу. Он всячески льстил самолюбию атамана, называя его «красным маршалом», «освободителем Европы». Григорьева представляют к награждению орденом Красного Знамени.

Ход был беспроигрышный, войска атамана считались как бы «полубольшевистскими», и всегда можно было списать ошибки на украинских эсеров. Разгром «григорьевцев» в Европе также устраивал командование, так как они были небезопасны для Украины. Но русские крестьяне ( которых позже большевики станут называть украинцами) и не думали проливать свою кровь на Дунае, и революция в Европе их не интересовала. Мужиков беспокоили реквизиции продовольствия и насилия, чинимые жидобольшевиками в их родных селах.

В то же время секретарь ЦК КП(б)У Ю. Пятаков в письме к Антонову-Овсеенко изложил идею ЦК: «Григорьева нужно немедленно ликвидировать» как «элемент очень ненадежный». Однако командующий фронтом хотел сначала оторвать григорьевцев от их мятежных «родных пенатов» и ослабить позиции атамана его неминуемым поражением на «венгерском» или белогвардейском фронтах, хотя тайно и приказал чекистам особого отдела в случае мятежа в дивизии уничтожить атамана.

Григорьев попросил у командования три недели на отдых для своей дивизии в родных краях, якобы для переформирования частей перед дальним походом. В конце апреля 1919 года «григорьевцы» ушли в район Елизаветград — Александрия, большая их часть была распущена на отдых по селам. Хотя ещё раньше у Григорьева были несколько иные договорённости с земляками-атаманами , объединившимся под командованием атамана Зеленого и который 1-5 апреля предъявил ультиматум киевскому Совнаркому, угрожая в случае неприятия ультиматума, захватить город. События развивались стремительно.

В Ржищеве местный исполком советов признал атамана Зеленого своей властью. В Переяславе красноармейцы выступили против "жидов-коммунистов" и власть сконцентрировалась у союзных Зеленому "красных атаманов" Грудницкого и комбрига Богунского. На сторону повстанцев перешёл красный комполка Лопаткин. В этом антибольшевистской ревкоме были представители от атаманов Соколовского, Струка, Ангела, Гончара, от повстанцев Полтавщины, красных гарнизонов Богуслава и Корсуня, от ревкома Канева. Этот народный исполком сразу же обратился к Григорьеву, с призывом последовать их примеру и присоединиться . Вскоре от Григорьева пришел ответ: «Работайте. Я возьму Одессу, а потом пойду с Вами!».

В апреле 1919-го в Киевской губернии было зафиксировано 38 выступлений крестьян, в Черниговской — 19, в Полтавской — 17.

В тот район ( Елисаветград-Александрия) и выдвинулась часть дивизии Григорьева , не разошедшаяся по домам. Возмущение местных русских крестьян( тогда ещё не было никаких украинцев) внутренней политикой большевиков в мае 1919 года достигло апогея. К этому времени по всей территории нынешней Украины колесили грабительские отряды по сбору продовольствия. Продразверстка эта проводилась бесконтрольно и вылилась в реквизицию продовольствия «подчистую»: крестьянские семьи обрекались на голодную смерть.

Большевистский лидер Шлихтер писал в 1919-м: «...каждый пуд заготовленного зерна был облит кровью».

Уездные съезды Советов требовали отмены продразверстки и выдворения с Украины «ретивых назначенцев», но к их решениям власть не прислушивалась. Больше того, местные коммунистические лидеры Украины объявили о проведении массовой коллективизации в сжатые сроки -- ещё в начале 1919 года правительство УССР заявило об уравнительном распределении земли, если удастся свалить Директорию УНР. Однако после победы над Директорией УНР практически вся помещичья земля передавалась не крестьянам, а создаваемым колхозам, совхозам, госхозам, государственным сахарным заводам. Крестьянин, который проливал кровь в борьбе за землю и волю, для которого собственная земля была главной мечтой, оказался обманут. 10 миллионов десятин земли поглотил молох «колхозного эксперимента».

У крестьян забирали не только землю, но и право на протест и слово, право избирать и быть избранным в Советы Вместо Советов в селах Украины насаждались классовые организации — ревкомы и комитеты бедноты во главе с коммунистами, которых народ не избирал. Они стали ширмой для диктатуры партии на селе. Тысячи крестьян были убиты в ходе «продовольственных компаний», когда они не желали отдавать свой хлеб. Тысячи крестьян погибли от рук бесконтрольно действовавших уездных и прифронтовых ЧКЭ «летучих» карательных отрядов ЧК и Ревтрибуналов. Даже Бюро украинской советской печати сообщало о «ненужной жестокости ЧК в селах» — о порках, расстрелах, грабежах.

Командующие Украинским фронтом и 2-й украинской советской армией, большевистская газета «Звезда», да и «сам» Лев Каменев(Розенфельд), возмущались [наверное для создания ложного мнения] чекистскими «безобразиями» на Украине, однако центральное руководство прощало чекистам все. Следствием этого стал лозунг «Долой ЧК!», который был популярен у всех крестьян-повстанцев в 1919–1921 годах.

Уговаривая Григорьева выйти в «европейский поход», Антонов-Овсеенко предрекал ему «славу Суворова». «Вы можете великими делами остаться в истории... Не поддавайтесь предателям-нашептывателям», — телеграфировал командующий фронтом атаману. Командование большевиков предлагало Григорьеву выступить и на Донской фронт, против «белоказаков».

Но было уже поздно. Побывавшие дома после победы в Одессе над интервентами , бойцы Григорьева были разочарованы услышанным от родных и домочадцев о бесчинствах большевиков. Теперь они вновь собирались под знамя атамана Григорьева , только вот противостояние намечалось с обманувшими население бывшими союзниками-- большевиками.

7 мая командующий 3-й Украинской советской армией Худяков Н. А. потребовал от Григорьева навести порядок в дивизии. Последовала попытка арестовать Григорьева, закончившаяся однако расстрелом самих чекистов. После этого началось открытое противостояние.

8 мая Григорьев издает «УНИВЕРСАЛ» с воззванием к украинскому народу с призывом создавать Советы и формировать повстанческие отряды:

___________________________________________________________

"Народ украинский! Бери власть в свои руки. Пусть не будет диктатуры ни отдельного человека, ни партии. <…> Вот мой приказ: в три дня мобилизуйте всех тех, кто способен владеть оружием и немедленно захватывайте все станции железных дорог, на каждой ставьте своих комиссаров.

Каждая волость, каждое село, формируйте отряды и идите в свой уездный город, от каждого уездного города из ваших отрядов по 400 человек лучших бойцов пошлите на Киев и по 200 — на Харьков, если есть оружие — с оружием, нет оружия — пошлите с вилами, но мой приказ прошу выполнить, и победа за нами! Все остальное я сделаю сам. Главный штаб при моем штабе. Только с вашей поддержкой мы добьемся прав для народа. Немедленно организуйте народную власть.

В каждом селе выберите крестьянский совет, в каждой волости — волостной совет, в каждой губернии — губернский совет.<…>

Пусть живёт свобода печати, совести, собраний, союзов, забастовок, труда и профессий, неприкасаемость личности, мысли, жилища, убеждений и религии!<…>

Правительство авантюриста Раковского и его ставленников просим уйти и не насиловать волю народную. Всеукраинский съезд Советов даст нам правительство, которому мы подчинимся и свято исполним его волю."

___________________________________________________________

Екатеринослав был занят 11−12 мая, на сторону восставших перешли Черноморский полк матроса Орлова, анархистский отряд Максюты и советский гарнизон Верхнеднепровска. В Херсоне и Очакове произошли восстания, в результате чего города признали власть Григорьева. По мере продвижения атамана взбунтовались части РККА в Павлограде, Казатине, Лубнах; в Лубнах на сторону Григорьева перешла даже местная большевистская организация, за что была распущена Ворошиловым.

Появление народных повстанцев атамана Григорьева в селах, где хозяйничали продотрядовцы и чекисты, круто изменило обстановку . Возмущённые бойцы Григорьева громили жидобольшевиков-коммунистов и их пособников, гнали их со своей земли. В первых конфликтах, уже через пять — шесть дней после появления «григорьевцев» на Елизаветградщине, были убиты несколько сот коммунистов, чекистов и красноармейцев.

Григорьев немного опоздал -- в начале мая 1919 года против Зеленого были посланы крупные «красные» соединения (до 10 тысяч) человек и Днепровская военная флотилия. К 8 мая атаман Зелёный был выбит из своего района, Триполья, и его армия, сократившись до двух тысяч, распалась на мелкие отряды. Ещё около тысячи повстанцев распылились на мелкие местные отряды. Потрепанная армия Зеленого расходилась по лесам, а сам атаман на время исчез из поля зрения большевиков.

Но к 27 мая Зеленый собрал еще более мощный отряд повстанцев до восьми тысяч человек при шести орудиях и 35 пулеметах. С этими силами он начал бои за Триполье, Обухов, Ржищев. В итоге повстанцы на несколько дней вернули себе Триполье. Туда же через район Черкасс, пробрался один из конных отрядов народного атамана Григорьева, где они провели совместное наступление на Черняхов.

Восстание набирало обороты. В середине мая на сторону населения перешли 18 тысяч красноармейцев Украинского фронта, затем присоединились несколько тысяч моряков-черноморцев Николаева, красноармейцев местных гарнизонов.

15 мая в Белой Церкви началось новое антибольшевистское восстание. Каневский уезд контролировал атаман Трепет, Васильковский уезд - атаман Гончар-Батрак. В районе Сквиры восстал отряд бывшего комбрига Красной армии Несмеянова, объявившего свою бригаду независимой Группой войск, восставших против коммуны.

На Подолье повстанцы заняли городки Литин, Хмельник, Гайсин, советские сводки информировали, что "власть не в силах восстановить порядок в уездах". Винницу осадили до пяти тысяч бойцов под руководством атаманов Юрия Тютюнника, Якова Шепеля, Анания Волынца. По селам Балтского и Ананьевського уездов хозяйничали атаманы Заболотный и Казаков.

На Черниговщине ґремел местный атаман Евгений Ангел - бывший поручик царской армии. Казаки Ангела (настоящая его фамилия до сих пор неизвестна) сначала выступили против Скоропадского, в конце 1918 года выгнали петлюровцев, а в мае 1919 года вырезали большевиков в Конотопе , после чего Ангел стал полностью независимым атаманом.

В восточных уездах Черниговщины, в районе Глухова, восставшие жители установили "безвластие" под руководством местных крестьянских анархистов атамана Шубы. На Екатеринославщине действовали атаманы Мелешко, Гладченко, Брова, бывший красный командир Живодеров. Атаман Подкова, атаман Самозванец-- в каждом районе был тот, вокруг кого сплачивался народ для защиты своих домов и семей.

Только батька Махно все еще медлил. Его помощь землякам в мае 1919-го могла бы стать роковой для большевистской власти... В то же время лояльность этого анархо-коммуниста , встречавшегося в своё время даже со Свердловым, Лениным и Троцким к большевикам, которые когда нужно "подогревали" его патронами и вооружением , а также особая любовь к жидам , коих немало служило в его банде( была даже чисто еврейская рота, в полном составе предавшая при случае махновцев) , вылилась в итоге в убийство 27.07.1919. атамана Григорьева, который так и не смог открыть глаза всё ещё прислуживавшему большевикам их идейному попутчику Нестору Махно и не смог завершить начатое...

На фото1 -- атаман Григорьев и комфронта Антонов-Овсеенко  

Использованы материалы :

http://militera.lib.ru/bio/sav...

https://ru.m.wikipedia.org/wik...

https://profilib.com/chtenie/5...

http://booksonline.com.ua/view...

По теме :    https://cont.ws/@artads/601119    -"Жид Лёва Задов: бандит, анархист, шпион , чекист."

SS. 05.05.2017.