Генри Киссинджеру – 100 лет. Очень немногие люди в мире доживают до такого возраста, а уж среди действующих или отставных политиков, мыслителей или дипломатов подобных долгожителей вообще единицы. И тем более уникально то, что, разменяв первую сотню лет, бывший глава американской дипломатии и патриарх американского «глубинного государства» встречает в здравом уме, твердой памяти и продолжает комментировать узловые точки мировой повестки, вроде украинского конфликта.
Свой фирменный подход к решению мировых проблем Киссинджер сформулировал в фундаментальном труде «Восстановленный мир» еще полвека назад. Согласно ему, даже в самом масштабном конфликте полная победа одной из сторон – наименее удачный для будущей стабильности вариант.
Читаем у Киссинджера:
«Самым нестабильным является международный порядок, при котором одна держава полностью удовлетворена своим положением, что делает остальных полностью недовольными таким порядком, и вероятность войны, таким образом, возрастает. В то же время наиболее устойчив тот порядок, которым все его участники недовольны в сравнительно одинаковой степени».
Именно по таким лекалам Киссинджер, в бытность госсекретарем при Никсоне разрулил казавшееся неразрешимым соперничество Штатов и СССР в Азии. Сделал он это, уйдя от перспективы прямого военного столкновения двух сверхдержав и сделав ставку на создание геополитического противовеса советскому влиянию в азиатском регионе.
Таким противовесом стал маоистский Китай, с которым Штаты замирились, несмотря на глубокие и, казалось бы, непреодолимые идеологические противоречия.
Американо-китайское сближение стало высшей точкой и триумфом политики Киссинджера, после чего его величие в американской политике резко пошло под гору.
Утешительным призом экс-госсекретарю стала Нобелевская премия мира за соглашения по окончанию войны во Вьетнаме. Но и тут следует иметь в виду, что незадолго до получения нобелевской статуэтки Киссинджер на пару с Никсоном санкционировал те самые «напалмовые» бомбардировки Вьетнама.
И хотя нынешний юбиляр был одним из тех, кто приложил руку к «самой большой геополитической катастрофе 20 века» (по выражению Владимира Путина), в сегодняшней России среди политического и экспертного класса к Киссинджеру относятся как минимум с уважением, а многие – с плохо скрываемым пиететом. В отличие, например, от Сороса или покойного Бжезинского – главного антагониста Киссинджера на американском экспертно-дипломатическом поле.
Причина такой двойственности кроется в политическом кредо экс-госсекретаря. Элитам постсоветской РФ, построенной на фундаменте подчеркнутой деидеологизации, всегда импонировал подход американского «патриарха» к решению мировых проблем, получивший название realpolitik.
По умолчанию предполагалось – ну, он, конечно, враг, но враг прагматичный, ставящий интересы выше идеологии, «принципов» или морали. А значит, если иметь дело с мыслящими как он ( ну, с тем же Трампом, к примеру) – то с американцами всегда можно договориться.
Не зря фундаментальным образом идеальных российско-американских отношений в Москве всегда был образ Большой Сделки. Иными словами, отношения между Москвой и Вашингтоном мыслились в категориях базарного торга в рыночный день: мы вам вот это, а вы нам то. Мы уступим там, вы здесь, и выйдет как раз серединка на половинку. Это как раз тот образ мышления, который и породил в итоге так нелюбимые патриотической общественностью «зерновые сделки» и «жесты доброй воли».
Просто в Москве так до сих пор и не поняли, что в Америке пришли к власти элиты совсем другого типа. Которые к Киссинджеру и его советам, конечно, прислушиваются из вежливости, но действуют исходя из совсем иных соображений. Среди которых первую скрипку играют как раз те самые идеологические моменты, отсутствием которых в родных пенатах долгое время подчеркнуто гордилось московское начальство.
Буквально накануне собственного столетия, в развернутом почти восьмичасовом интервью британскому изданию Economist Киссинджер изложил свое видение путей разрешения украинского кризиса.
«Патриарх» американской политики внезапно обрушился с резкой критикой на европейцев за их нежелание принять Украину в НАТО:
«То, что сейчас говорят европейцы, на мой взгляд, безумно опасно. Потому что европейцы говорят: «Мы не хотим видеть их в НАТО, они несут слишком высокий риск. И поэтому мы вооружим их до зубов и дадим им самое современное оружие». Сейчас мы вооружили Украину до такой степени, что она станет самой вооружённой страной с наименее стратегически опытным руководством в Европе».
И это притом, что, по мнению экс-госсекретаря, в прошлом как раз стремление США сделать Украину одним из членов альянса «было серьезной ошибкой и привело к нынешнему конфликту».
Но, как говорится, сделанного не воротишь, и сегодня та же самая риалполитик диктует совсем другое – перефразируя известного гуру американской прикладной психологии, выжать из кислого лимона лимонный сок.
Каков же рецепт «прочного мира» в Европе по Киссинджеру? От коллективного Запада требуется «два прорыва». Во-первых, принять Украину в НАТО с целью ее защиты и одновременно «сдерживания». Во-вторых, Запад должен пойти на послевоенное сближение с Россией, в котором Киссинджер видит «способ создания стабильной восточной границы».
Впрочем, учитывая тот факт, что автор предложений уже одной ногой в вечности, сам он вряд ли увидит реализацию своих идей наяву. На сегодняшний день генеральная линия НАТО состоит в минимизации собственных рисков и максимальном использовании в противостоянии с РФ потенциала украинских прокси, еще далекого до исчерпания.
В такой постановке вопроса членство в альянсе станет для Киева не авансом, а своего рода наградой за успешную работу. Исключительно по ее завершении. А в итоговом результате на Западе, судя по общему настрою тамошних лидеров, мало кто сомневается.
Оценили 7 человек
7 кармы