Мы доживаем последние дни постсоветской эпохи

Тогда, после краха СССР сформировалась особая группа людей, обязанная своим состоянием и влиянием участием в разделе советского наследия. Приватизированные заводы, выкупленные месторождения и иные активы, перехват управления которыми обеспечивал им безбедное существование.

Эта группа лиц, тесно связанная с властными структурами, и фактически формирующая их верхушку была одинакова, что на Украине, что в России, что в Казахстане, и других постсоветских республиках. Одинакова по своей мотивации, способу по которому они пришли к власти и тесно связанна между собой как деловыми, так и криминальными, и даже родственными связями.

По своей сути, эта элита очень похожа на родовую аристократию, получившую свои богатства по наследству (узурпировав активы СССР, период которого можно смело назвать общинным строем). А многие, постарались перенять и форму, придумав себе аристократические корни, ведущие в глубь веков. (В свое время в Европе тоже была мода, продлевать свою родословную к временам Карла Великого).

Их внутренний консенсус был освящен участием в разделе некогда общего имущества, а может быть и соучастием в преждевременной кончине усопшего. Политическое пространство всецело и полностью на всей территории экс-СССР было заполнено элитой именно этого разлива. Народ, при этом еще долго сохранял единую общность, продолжал отмечать те же самые праздники и чтить прежних героев. До поры до времени, конечно.

Но у всякой родовой аристократии есть такие же родовые проблемы. Она вырождается, стареет, неохотно впускает в свой круг новых лиц. А жизнь, ведь как известно, не стоит на месте. По мере проедания советского наследия, и по ходу развития новых видов производств, эту группу начали подпирать олигархи поменьше, но сделавшие свое состояние на бизнесе созданном с нуля в новую эпоху. У них нет прежнего уровня связей, но зато немало энергии и активности, которая позволила пробиться в нелегкой конкурентной борьбе за место под солнцем. Этакие, необуржуа.

И их желания понятны. Власть. Политическая власть, контроль над которой сможет упразднить остающиеся препоны на пути к настоящему богатству. Надеяться, что прежняя элита расступится и пустит их к Олимпу они не хотят. Нет времени. За их спинами масса таких же претендентов. Да и на вершине Олимпа сидят либо старики, которые никого не пустят до самой смерти, либо наследники, кои тем более не собираются уступать свое место просто так.

Украина – классический пример неофеодального развития, как некогда была им Франция. Слабовольный наследник Кучмы Янукович, бездарно слил внутреннюю борьбу хитрому и коварному Порошенко. И эта парадигма так или иначе характерна для всех республик СНГ, которое все больше напоминает современный аналог Священной Римской Империи.

Но, необуржуа сталкиваются с иной проблемой. Тем, что народ еще не уяснил полностью факт раздельного существования и продолжает смотреть на древнюю столицу Москву, как на место откуда должна проистекать высшая власть. Ведь даже до недавних времен верхушка в Киеве сохраняла, что-то вроде вассальной зависимости от Кремля. (номинальной и формальной, но не суть).

Так произошло и на Украине. Ведь в принципе, Москва и не думала разрушать этот постсоветский консенсус. Ну сменилась личность на троне в Киеве, ну что поделать? Порошенко казался не таким уж и радикалом, вполне себе мог присягнуть вновь и жили бы как раньше.

Да, был эпизод Крыма. Да, отжали. Но ведь по-хорошему? Без стрельбы. И оправдание было. Украина так же нарушила целый ряд негласных договоренностей. Но у Кремля не было и быть не могло цели «помножить на ноль» украинскую элиту, потому что это разрушило бы весь постсоветский баланс и подняло вопрос о легитимности власти уже в самой России.

Однако Крым стал спусковым крючком очереди событий, которые неизбежно приведут к схлопыванию постсоветского мира. Народный бунт на Донбассе с целью возвращения в состав единого государства автоматически поднял вопрос о возможности такого стихийного развития событий и в других постсоветских республиках, а значит и нес в себе угрозу разрушения основ власти их политико-олигархических элит.

И вот теперь, первейшей задачей той власти которая пришла на Украине, является вытравить из народа память о некогда общей стране.

Вытравить полностью, что бы брат возненавидел брата, а дети позабыли своих родителей. Ради этого и вливаются средства в неофашистов, сектантов, этногруппировки и иных раскольников. Задача, сколь отвратительная, столь и реализуемая в нынешней парадигме. Да, этот эксперимент в своем естественном развитии будет реализован. Это не сложно, и история знает немало примеров того. Украина будет потеряна Россией безвозвратно в ближайшей исторической перспективе.

Можно, конечно, надеяться, что Кремль все же решится на принуждение к миру и покорности, решившись смести глубоко враждебную ему власть в Киеве. Смести, обращаясь к народу, как единой общности. Но в этом случае он поставит под угрозу весь постсоветский порядок. Элиты Казахстана, Беларуси, Киргизии почувствуют себя неуютно, и справедливо начнут полагать, что затем звонок прозвенит и для них. Ведь даже Крым стоил им больших нервов. Поэтому они уже сейчас колеблются, и спешно формируют национальную повестку, которая должна будет нейтрализовать цетростремительные устремления части некогда общего народа.

И, видимо, на такой шаг Москва не готова. Не готова, и будет продолжать пытаться договориться, и восстановить постсоветское «Сердечное согласие». Согласие, которое уже безвозвратно нарушено и приговорено историей. Более того, в самой России развиваются те же самые процессы, которые некогда привели к краху постсоветскую элиту на Украине. Очень скоро может получится так, что и в России возникнет заказ на отрицание общей истории и формирование нового национального дискурса.

Вполне возможно, что он будет до безобразия похож на украинский и нести в себе следы как западничества, так и апелляции к узконациональному мировоззрению. И угрозой ему, как и на Украине, станут как раз носители (и активные деятели) интеграционного подхода, воспринимающие народ Украины, России, Белоруссии как единое целое. Они станут не нужны как минимум, и вредны как максимум. Это сейчас Россия еще выражает вялую озабоченность за судьбы русскоязычных за рубежом. После небольшого, но качественного перехода, ее эти судьбы не только не перестанут беспокоить, но и напротив, обращения к России с просьбой о защите будут восприниматься негативно, как попытки втянуть ее в ненужные конфликты и желание ограбить.

Впрочем, это уже происходит и сейчас, пускай и в небольших масштабах. Можно ли что-то противопоставить этим процессам? В средневековой Европе, таким интеграционным скелетом долгое время выступала католическая церковь, но и она в итоге подверглась расколу.

Современная РПЦ, очевидно, не способна справиться с такой задачей.

А значит носителей идеи единого русского народа ждут темные и трудные времена.