Спаситель династии. Часть 3.

Часть 2. https://cont.ws/@banzzay64/258...

                               Истоки.

                           Миф эгоистический

Все официальные сведения о Сусанине восходят к единственному первоисточнику – обельной грамоте царя Михаила Федоровича, которой он даровал в 1619 году «по нашему царскому милосердию и по совету и прошению матери нашей, государыни великой старицы инокини Марфы Ивановны» (обратите внимание!) крестьянину Костромского уезда, села Домнина, Богдашке Собинину половину деревни Деревищи: «Как мы, Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович всея Руси <…> были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд Польские и Литовские люди, а тестя его Богдашкова Ивана Сусанина в те поры Литовские люди изымали и его пытали великими немерными пытками. А пытали у него, где в те поры мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович всея Руси были, и он Иван ведал про нас Великого Государя, где мы в те поры были, терпя от тех Польских и Литовских людей немерные пытки, про нас Великого Государя тем Польским и Литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и Польские и Литовские люди замучили его до смерти». (Орфография и пунктуация подлиника. – А.Б. ).

            Основатель династии Романовых – царь Михаил Федорович.

                                                       Портрет XVII в.

В летописях, хрониках и других письменных источниках XVII века о Сусанине ничего не говорится, существовали только устные предания, передававшиеся из рода в род. И вплоть до начала XIX столетия никто и не думал усматривать в фигуре Ивана Сусанина спасителя царской особы.

Сусанин, надо сказать, фигура вообще странная. Взялся он словно ниоткуда. В XVII столетии учет был поставлен совсем даже неплохо – надо же знать, кто чем и кем владеет и с кого и сколько брать! Тем не менее о предках Сусанина – никаких сведений, даже фамилии такой в тех краях не зафиксировано. Согласно устному преданию, «незаконнорожденный он был. По матери назвали, по Сусанне». Странное, между прочим, для русской деревни того времени имя… А кто был отцом? Прохожий молодец? Или – кто то из Романовых? Не потому ли они и назначили его вотчинным старостой? О жене сусанинской также никаких упоминаний – словно никогда ее и не было. Зато дочь у Ивана Осиповича точно имелась – Антонида Ивановна. И вот у нее то муж точно был – некий Богдан Собинин. Этой то парочке и была выдана царева обельная (то есть переводящая их в категорию белопашцев ) грамота.

Царская милость заключалась в том, что им пожаловали в неотъемлемое владение уже знакомые нам Деревеньки, на вечные времена освобожденные ото всех без исключения налогов, крепостной зависимости и воинской обязанности. Подтвердил эти привилегии и царский указ от 30 января 1633 года, изданный по случаю переселения дочери Антониды «с детьми ея с Данилком да с Костькою» на дворцовую пустошь Коробово того же Костромского уезда – в обмен на владения в деревне Деревеньки Домнинской вотчины, переданные в Новоспасский монастырь за упокой души матери царя Михаила Федоровича, инокини Марфы.

Третий указ, касавшийся потомков Сусанина, появился в правление царей Ивана и Петра Алексеевичей в сентябре 1691 года. Он подтверждал права детей Антониды и Богдана Собинина на пустошь Коробово, полученную их родителями в 1633 году («владеть им Мишке и Гришке и Лучке и их детям и внучатам и правнучатам и в род их во веки неподвижно»), а также их привилегии и статус белопашцев («никаких податей, кормов и подвод и наместных всяких запасов и в городовые проделки и в мостовщину и в иные ни в какие подати с тое пустоши имати не велели»).

Памятная медаль в честь избрания королевича Владислава Вазы (будущего польского короля Владислава IV) на русский трон.

1610 г.

За что же все эти не слишком, может, обильные, но явные милости? Многие историки сходятся на том, что Богдан Собинин просто напросто придумал эпизод с поляками и подвигом, оставшись без поддержки старосты тестя, убитого разбойниками. Жить то надо! И подал челобитную царевой матери, инокине Марфе , к чьим просьбам, рекомендациям и советам в первые годы царствования, особенно до возвращения из польского плена отца, патриарха Филарета, Михаил очень прислушивался. Надо сказать, разного рода прошениями по случаю «разорения Смутного времени» государь был буквально завален – всяких компенсаций, пожалований и освобождений от тягла он в первый год царствования подписал несметное множество. В такой обстановке серьезно расследовать, а был ли подвиг, и некому было, да и незачем. Одним белопашцем больше, одним меньше… С другой стороны, и собининская афера была для того времени в порядке вещей – как только ни исхитрялся народ, чтобы освободиться от податей или хоть поослабить чуток тягловое бремя.

                   Приезд выборных от Земского собора в Кострому.

                Рисунок из «Книги об избрании на царство царя Михаила»

Наконец, в царствование Анны Иоанновны потомок Сусанина «Иван Лукоянов сын Собинин», которого «положили в тягло в равенстве», подал на высочайшее имя челобитную, прося подтвердить свой привилегированный статус. Ответ не замедлил – в указе от 19 мая 1731 года говорилось: «в прошлом <…> приходил из Москвы из осад на Кострому блаженной и вечной достойный памяти великий Государь Царь и великий князь Михайло Федорович, с матерью своей с великой государыней инокиней Марфой Ивановной и были в Костромском уезде в дворцовом селе Домнине, в которую бытность их Величеств в селе Домнине приходили Польские и Литовские люди, поймав многих языков, пытали и расспрашивали про него великого Государя, которые языки сказали им, что великий Государь имеется в оном селе Домнине и в то время прадед его оного села Домнина крестьянин Иван Сусанин взят оными Польскими людьми, а деда их Богдана Собинина своего зятя оный Сусанин отпустил в село Домнино с вестью к Великому государю, чтоб Великий государь шел на Кострому в Ипацкий монастырь для того что Польские и Литовские люди до села Домнина доходят, да он Польских и Литовских людей оный прадед его от села Домнина отвел и про него великого государя не сказал и за то они в селе Исуповке прадеда его пытали разными немерными пытками и, посадя на столб, изрубили в мелкие части, за которое мучение и смерть оного прадеда даны деду его Богдану Собинину Государевы жалованные грамоты…»

В этом документе, составленном на основании лукояновской челобитной, впервые упоминаются два обстоятельства: в подвиге участвовал не только сам Сусанин, но и его зять , уже знакомый нам аферист Богдан Собинин; а злобные ляхи не одного Сусанина отловили, но пытали многих. Первое дополнительно обосновывает претензии Лукоянова, второе предает всей истории большую масштабность. Правда, сам Богдан Собинин – по скромности, очевидно, – о собственной роли в событиях 1619 года умолчал, но теперь, как видите, справедливость восторжествовала.

                                Становление.

                                  Миф монархический

В середине мая 1767 года, важнейшего в первой половине ее царствования, в Кострому, совершая вояж по стране , наведалась императрица Екатерина II. Монарший визит был отнюдь не случайным: здесь дважды во всеуслышание прозвучало утверждение ее преемственности по отношению к основателю дома Романовых. То есть происходила легитимация Екатерины II, как известно, не имевшей никаких прав на российский престол – ни по наследству, ни по завещанию.

На следующий день по прибытии государыни в Кострому об этом говорил в Успенском соборе архиепископ Дамаскин, которому воцарение Михаила представлялось главным и едва ли не единственно важным событием в истории города. «Предок Вашего Императорского Величества, Михаил Федорович, от Литовских и Польских людей искомый, в пределе того крестьянином Иваном Сусаниным утаен бысть и сей же, про прошению духовных и мирских, нарочно от Царствующего Града Москвы, присланных чинов, принял скипетр Российского Государства, но радость оная ово тогдашнего ради смятения и мучения оными людьми реченного Сусанина ведавшего где, и не сказавшего им про него даже до смерти, ово ради матери его Государыни Великой Старицы Марфы Иоанновны, о младом своем сыне во столь многомятежное Всероссийское время на рамени свои восприемлющем, с плачем растворялась».

Именно в этот момент подвиг Сусанина впервые стал частью истории возведения Романовых на престол и слился с нею, утверждая идею народной любви и преданности царствующему дому. Одновременно Екатерина II была признана наследницей московских царей: «…вниди в град сей, вниди путем, им же прием скипетр Всероссийского Царства, шествовал достохвальный прадед твой Михаил Федорович».

Чуть позже, уже в Ипатьевском монастыре, генерал поручик А.И. Бибиков говорил, обращаясь к императрице: «Преславно и знаменито время здешней стране и граду, в которое Всевышнему судилось возвести на Всероссийский престол вечно прославления достойного Государя Царя Михаила Федоровича, прапрадеда Вашего Императорского Величества, и тем избавить многими мятежами уже изнуренную Россию от всеконечного ее разрушения».

Екатерина II чутко уловила пропагандистское значение сусанинского мифа, и потому в декабре того же 1767 года все привилегии потомков «спасителя династии» (к тому времени их, между прочим, насчитывалось аж 153 человека) были в очередной раз подтверждены соответствующим монаршим указом.

Правда, в литературе за время ее царствования сусанинская история всплывала всего дважды, да и то как то мимоходом – в труде Ивана Васькова «Собрание исторических известий, относящихся до Костромы» в 1792 году и в «Зерцале российских государей» Тимофея Мальгина в 1794 м.

Оно и не удивительно: мифу еще предстояло расцвести – уже на следующем этапе.

Продолжение следует.