Для «патриотов заграницы» сопереживание французской беде оказалось способом ещё раз плюнуть в великую русскую культуру.
Порыв российского министра культуры устроить сбор денег на реставрацию Нотр-Дама не был оценён большей частью общества. На энтузиазм частных лиц, которые рыдали, заламывали руки и приносили к французскому посольству цветы и деньги, смотрели не без удивления и иронии, но всё же спокойно. Каждый имеет право тратить свои деньги как хочет, если человек вырос на мультике «Эсмеральда» и песенке Belle, то почему бы ему и не переживать?
Совсем другое отношение вызвала инициатива государственного чиновника, в ведении которого находятся тысячи памятников, гибнущих без всякого присмотра и реставрации или уже погибших. Как погибла прошлым летом уникальная не меньше, чем Нотр-Дам (и гораздо более важная для нашей истории и культуры), церковь в Кондопоге. Как погибла буквально на днях в огне пожара усадьба Панское в Калужской области – памятник федерального значения, между прочим.
Мы переживаем национальную катастрофу в сфере охраны наследия, точнее отсутствия этой охраны. Мартиролог лишь деревянных храмов, аналогичных Кондопоге, только сгоревших (а многие ведь еще подгнили и развалились) в 1985-2018 годах, растянулся на 45 имен. 2013 год – уникальная Покровско-Власьевская церковь XVIII века в Лядинах Архангельской области; 2014 год – Никольская церковь в селе Куроедово Ульяновской области; 2015 год – Никольская церковь в селе Васильевское Серпуховского района Московской области, Успенская церковь в Иваново, Казанская церковь в Семёно-Петровском в Башкирии; 2016 год – Богоявленская церковь в Прислонихе Ульяновской области, Ильинская церковь в селе Никифоров Архангельской области; 2017 год – Преображенская церковь в Спас-Клениках Рязанской области; 2018 год – Кондопога.
Простите, но у нас точно нет в своём собственном отечестве дел поважнее, чем собирать деньги на самоокупаемую достопримечательность Нотр-Дам богатым французам, которые всю нужную сумму сами благополучно собрали за один день? Откуда такой пламенный патриотизм заграницы?
Понять, конечно, не трудно. Это желание «пожертвовать на Нотр-Дам», брезгуя не то что сельской церковкой, а даже перворазрядными памятниками русской архитектуры, эта особая отзывчивость к беде чужих и богатых сродни тому чувству, которое вынуждает домохозяек смотреть мыльные драмы типа «Богатые тоже плачут». Вот, смотрите, и у богатых не всё благополучно, и у них бывают горести и беды. А значит, и маленький человек, когда он плачет, тоже может почувствовать себя в этом контексте немножко богатым.
Переживая за деревенскую церквушку, ощущаешь себя всё таким же нищим, защищающим свои жалкие пяди и крохи. Пожертвовав копеечку на Нотр-Дам, сразу переходишь в своих собственных глазах в разряд Граждан Мира, приобщённых к общечеловеческому наследию. У кого-то это стремление приобщиться более инстинктивное, наивное, а кого-то – полное сознательной злобы ко всему русскому.
Если бы можно было, я бы предложила боженьке лучше спалить Кремль с храмом Василия Блаженного в придачу вместо одного Нотр-Дама,
– пишет в Twitter с айфона студентка ВШЭ под ником LoraSuslova («Декабристка»). Такую либеральную элиту нам готовит один из главных вузов страны. И ведь подрастут и спалят. Потому что эти персонажи – реально иностранцы в якобы своей (точнее, ощущаемой ими отданной в колониальное управление) стране.
Ну а что делать, если их растят такие вот кадры:
«Чем была Россия в 12-14 веке? Как она выглядела, какой был уровень культуры, образования, развития? Когда в Париже строили Нотр-Дам. Вот и всё, что надо знать про «величие» России, в прошлом, настоящем и, вероятно, будущем. Вот оно, наглядное», – рассуждает корреспондент «Эха Москвы» в Вашингтоне Карина Орлова.
Понятно, что дама в школе если что и учила, то английский язык, а историю русской культуры не усвоила даже в объёме учебника. А то знала бы, что на территории только России в границах нынешней Российской Федерации (не говорю уж об исконно русских Киевской и Черниговской землях) сохранилось до сего дня десять памятников XII века на Владимиро-Суздальской земле, включая знаменитые Успенский и Дмитриевский соборы, церковь Покрова на Нерли, Спасо-Преображенский собор в Переславле-Залесском, полтора десятка памятников в Новгороде, включая Софийский и Георгиевские соборы (а сохранилось бы ещё больше, не разрушь их в 1941-1944 годах будущие граждане Евросоюза), а также три памятника в Смоленске. И значительная часть этих храмов была создана до или одновременно с Нотр-Дамом, поскольку Русь была частью тогдашнего общеевропейского архитектурно-строительного возрождения.
К нам перетекали и технологии, и мастера из Византии и Германии, расцветал талант собственных умельцев и зодчих, выливаясь в оригинальные, не похожие ни на европейские, ни даже на византийские культурные формы.
Разумеется, у Франции была перед Русью фора развития римской и христианской цивилизации почти в тысячу лет, с завоевания её Цезарем. Но тем поразительней, что, будучи крещена в 988 году, Русь меньше чем за два столетия, к 1160 году пробежала огромное цивилизационное расстояние и могла соперничать с Францией, по сути, на равных. Успенский собор во Владимире на два года старше начала строительства Нотр-Дама.
Спору нет, технология готического собора была гораздо более сложной, чем технология русского православного храма. В последнем главное внимание уделялось росписям внутри, романское и готическое искусство Европы пошли по пути развития скульптуры и витражей (во многом из-за отсутствия живописцев «византийского» уровня). Готический собор собирался из камня и украшался скульптурой столетиями – архитекторы пытались создать, так сказать, схоластическую энциклопедию мироздания. Именно из строительных артелей каменщиков, которые веками строили один собор, и возникли, наполнивши строительные предания оккультным смыслом, масонские ложи – «ложей» называлась пристройка, в которой базировались строители.
Зачастую соборы не бывали достроены, за столетия работы менялись вкусы, концепции, заканчивались деньги – если присмотреться внимательно, то у многих соборов окажутся совершенно непропорциональными друг другу башни, не говоря уж о стилистическом разнобое входов. Нотр-Дам предполагал шпили на колокольнях, которые так и не были в итоге созданы, и колокольни остались плоскими. Единое эстетическое восприятие многих готических соборов невозможно – их приходится рассматривать по частям (иногда, как в Бурже, они стоят так тесно к домам, что их даже не сфотографировать целиком).
Русский храм созидался в короткий срок, одним мощным усилием, волей князя, например Андрея Боголюбского, как владимирское зодчество, поэтому он представляет собой единое эстетическое целое. Да, это целое проще, не состоит из множества частей, как готический собор. Но вместе с тем и эстетически устойчивей, определённей. По сравнению с византийским храмом, утопленным среди узких улиц городов, русский собор превратился в свечку на ветру – он стоит посреди деревянного селения или вовсе в чистом поле и свидетельствует о присутствии Божием в этом мире.
«Бог есть, и Он здесь», – как бы говорит церковь Покрова на Нерли, и по своей эстетической чёткости это высказывание может поспорить со множеством латинских соборов.
В своё время я потратил несколько месяцев на изучение французской готики и посмотрел практически все основные готические соборы Северной Франции: Сен-Дени, Шартр, Лан, Реймс, Амьен, Нотр-Дам, Сен-Шапель, Бурж, Санлис, Суассон, Нуайон. И сделал я это именно как горячий поклонник древнерусской архитектуры, чтобы попытаться уловить как сходства, так и различия двух великих традиций зодчества христианской Европы.
И буду настаивать – человек, отрицающий культурное великолепие и эстетическую значимость древнерусского зодчества «ради» Нотр-Дама, тем самым доказывает, что он ничего не понял в эстетике самого Нотр-Дама. Парижский собор не выражает для этих невежд действительно великую идею христианской средневековой архитектуры, единую в существе, но разную в выражении для тогдашней Европы. Нотр-Дам для них всего лишь объект карго-культа песенок из дурацких мультиков и мюзиклов (они даже романа Гюго, как правило, не читали, не говоря уж о великой книге Жоржа Дюби «Время соборов», по которой я бы и советовал постигать средневековое искусство Запада).
Весьма показательна в этом смысле позорная история с «Московским комсомольцем», написавшим о статуе с «мощами Христа». Если эту публику спросить, что она думает о «судьбе знаменитых средневековых химер с крыши Нотр-Дама», они вам во всех подробностях расскажут, как ценны эти памятники Средневековья, которым в отсталой России аналогов нет. Они даже не подозревают, что химеры, как и рухнувший шпиль, установлены в середине XIX века архитектором Виолле-ле-Дюком, творчески «достроившим» пришедший в упадок средневековый собор. Между прочим, отец современного Нотр-Дама восторгался древнерусским искусством, особенно владимиро-суздальским и шатровым зодчеством, и издал альбом «Русское искусство. Его источники, его составные элементы, его высшее развитие, его будущность». Так что восторгаться Нотр-Дамом и одновременно хаять древнерусскую культуру – это одновременно и невежество, и доказательство отсутствия вкуса и понимания той самой французской готики.
Кстати сказать, вся французская готика, которую мы знаем сегодня, лишь чудом пережила французскую революцию, когда такие же, как у нас, «доктора прав человека» натравливали чернь на «символы деспотизма» – библейским царям на фасаде Нотр-Дама поотрубали головы, знаменитое аббатство Клюни вообще разрушили практически полностью. Франция пережила культурную катастрофу ничем не меньшую, чем наша под большевиками, но имела мужество и мудрость в середине XIX века восстановить свою историю – тогда был отреставрирован и открыт как музей разоренный Версаль, Виолле реставрировал Нотр-Дам и практически заново построил знаменитую крепость Каркассон. Впрочем, и в это время отношение к наследию было варварским – вспомним, как при Наполеоне III барон Осман практически подчистую снёс средневековый Париж, застроив его скучноватыми одинаковыми буржуазными зданиями.
В этом смысле всё, что нужно нам в России, – это грамотно и культурно отстроить, где надо с нуля, свою древность. С несколько меньшим уровнем фантазёрства, чем у Виолле, но с той же степенью смелости. И не давать никому даже подумать о том, что наша древность не столь древняя и не столь важная, чем их древность.
Надо понимать, что для наших «патриотов заграницы» Нотр-Дам никакой самостоятельной ценности не имеет. Их даже западниками или космополитами не назовёшь в строгом смысле слова. Для них наличие где-то в Париже какого-то знаменитого собора – всего лишь обоснование их права плеваться в нашу сторону отрыжкой из Макдоналдса, плавающей в их мозгах. Если бы они это делали «за свои деньги», то пусть бы их. Но, увы, именно эта публика с её воинствующим невежеством, которая не знает и не хочет знать ничего о русской культуре, создаёт ту атмосферу, в которой наши чиновники, вместо того чтобы сохранять церкви на Русском Севере и усадьбы в Подмосковье, готовы бегать с шапкой по миру, приговаривая: «Messieurs, servez-le à Notre-Dame, il n'a pas brûlé depuis six jours» (Месье, подайте Нотр-Дам де Пари, он не горел уже шесть дней).
Холмогоров Егор
Оценили 3 человека
4 кармы