Почему капитуляция Императорской Японии по-прежнему имеет значение

 В среду [02.09.2020] исполняется семьдесят пятьдесят лет со дня официальной капитуляции Императорской Японии, что положит конец ежегодным дебатам по поводу трагедий, предшествовавших решению президента Гарри Трумэна применить ядерное оружие против японских городов Хиросимы и Нагасаки. Трагические уроки, связанные с этими событиями, по-прежнему играют центральную роль в обеспечении мира и стабильности во всем мире.

В этом году премьер-министр Синдзо Абэ принял решение, в память о погибших во время войны японцах, направить одну из крупнейших в новейшей истории делегаций кабинета министров в вызывающий споры храм Ясукуни. Это ежегодное мероприятие, которое совпадает с годовщиной, было отмечено его официальным заявлением, которое быстро вызвало недовольство большей части Азии, вызвав сильные обвинения со стороны Китая и Южной Кореи.

В своём заявлении Абэ воскресил морально некорректный и исторически нечестный образ «Япония как жертва», сосредоточившись в деталях на боли Японии, но не на чужой боли, без упоминания о том, почему произошла война и кто несёт за неё ответственность. К сожалению, это оставляет без внимания суть его замечаний хорошо принятых на совместной сессии Конгресса в 2015 году.

Что ещё более важно, его заявление противоречило широко распространённому сегодня в Японии мнению о том, что имперское правительство несёт определённую ответственность за войну, за то, что она породила, и за то, что можно было бы назвать «воинствующим пацифизмом». На практике это постоянно сдерживает стремление Абэ к более воинственной позиции национальной обороны и вооружению. Причём понятно, травмы 1945 года объясняют нежелание Японии взять на себя всю полноту ответственности современной военной державы, несмотря на растущие региональные проблемы.

Посещение храма Ясункуни уже давно подвергается критике из-за его почитания, осуждённых военных преступников, поэтому император Нарухито отказался посетить его. Воспоминания о войне в этом году вызвали бурю содержательных дискуссий по ключевым вопросам, которые до сих пор вызывают резонанс в политических дебатах:

• почему Трумэн решил стать первым - и пока единственным - национальным лидером, применившим ядерное оружие, и
• как история должна судить о нем, поскольку многие страны стремятся к тому, чтобы никогда больше не было ядерного нападения.

Спорное решение Трумэна применить ядерное оружие, часто ставилось под сомнение, и дело тут не только в исторических суждениях и моральных соображениях. Эти вопросы сосредоточены вокруг проблем геостратегической политики, учитывая растущую напряжённость в отношениях между Соединёнными Штатами и их основными соперниками по ядерному оружию, Россией и Китаем. Также они сосредоточены вокруг давних угроз из Северной Кореи, постоянных ссор между Индией и Пакистаном, различных атак администрации Трампа на все американские альянсы и находящихся в настоящее время под угрозой соглашений о контроле над вооружениями, которые также помогли сохранить мир.

Вот почему действительно важно проявлять осторожность при использовании истории в широком, в основном моралистическом, смысле, а особенно когда события прошлого искажаются политическими лидерами, стремящимися изменить «историю» в своих собственных целях. Один ясный урок истории, который все ещё воспроизводится как в Европе, так и в Азии: национализм как государственная политика, является злокачественной опухолью, которая часто оказывается смертельной.

С самого начала ядерной эры аргументы против любого применения ядерного оружия, какими бы благими намерениями это ни оправдывалось, подчёркивают опасность проецирования назад обновлённой информации и современных ценностей, которые упорно игнорируют контекст, такой классический как Говарда Бейкера: «они знали, что делали и когда делали, они знали это».

Сегодня никому из нас не удастся избежать «ядерного террора» времён Холодной войны. Но Трумэн и его соратники не могли чувствовать ничего подобного, особенно после всего, что они видели и что пережил американский народ. Их «контекст» неизбежно включал годы массовых бомбардировок гражданского населения по всей Европе и Азии, осуществлённых всеми вовлечёнными странами, включая Императорскую Японию.

В 1945 году, несмотря на дискуссию на Потсдамской конференции о судьбе Императора, яростная имперская военная оппозиция установлению мира выставленная как пробный шар через Москву поставила в тупик небольшую, но высокопоставленную «фракцию мира». Поэтому, суммируя ужасающую человеческую цену относительно вероятного воздействия от ядерного оружия на интриги Иосифа Сталина, критики должны рассматривать, привела бы задержка с капитуляцией к тому, что произошло дальше в Германии. Была бы у нас сегодня Северная и Южная Япония сродни продолжающейся трагедии Северной и Южной Кореи?

Придание правдоподобия предполагаемой вовлеченности Сталина создаёт ловушку игнорирования других, вполне вероятных итоговых результатов, таких как:

• вероятность того, что быстрой капитуляции не будет,
• что массовый голод, который уже пережила Япония, будет ещё больше усугубляться,
• что число погибших приблизилось бы к уровню геноцида, если имперские генералы выполнили бы своё намерение сражаться до последнего школьника.

Побуждаемые нашими собственными, современными тревогами, мы часто остаёмся с моральной лекцией, которая касается ужасной войны, в которой агрессоры, такие как Имперская Япония и нацистская Германия совершили ужасные вещи. Тем не менее, похоже, сегодня многие критики больше заинтересованы в осуждении Трумэна и его коллег, основываясь на ценностях обременённых нашими очень реальными ядерными тревогами.

Фактические искажения остаются препятствием для точной оценки. Прогноз госсекретаря Генри Л. Стимсона о «миллионных американских потерях» представляется часто как логическое обоснование постфактум, скорее, чем на их происхождении: потом текущие факты об Иво Джиме, Окинаве и др., относительно японских и американских потерь, которые являются самой основой аргументации Стимсона и обязательными для рассмотрения Трумэна.

В последнее время некоторые критики пытались утверждать, что Трумэн был неправ, не рискуя жизнями американцев, ради спасения японского гражданского населения от ядерного холокоста, даже несмотря на то, что контекст бомбардировок охватывал несколько миллионов погибших гражданских лиц во всем мире и растущее осознание Холокоста.

В конце концов, ужасающие бомбардировки союзников Германии и Японии не принесли ожидаемых в то момент выгод, однако обзора стратегических бомбардировок до конца войны не существовало и это не может быть спроецировано назад во времени.

Точно так же сейчас мир справедливо осуждает гражданские бомбардировки от Косово до Сирии, причём это реально, что американские военные погибли в Афганистане и Ираке при попытке избежать потерь среди гражданского населения. Но опять же, критики не могут спроецировать настоящее назад в 1945 год. Как однажды сказал Трумэн в преддверии дебатов, когда уже погибло более четырёхсот тысяч человек, «как я могу сказать очередной американской семье, что их любимый человек умер, чтобы сохранить японца»?

Наконец, говоря с культурной точки зрения, даже если мы игнорируем библейскую литанию мести, мы не можем игнорировать моральную дилемму, из-за отсутствия лучшего способа выразить её, «социальную вину». Готовы ли критики утверждать, что советская армия не должна была наступать на Берлин, потому что так много немецких гражданских лиц было убито и изнасиловано до капитуляции? Средний немец, которого мы знаем теперь, имел непосредственное отношение к Холокосту. А вы когда-нибудь говорили с русским о том, сколько членов его семьи похоронено под Сталинградом? Вы когда-нибудь говорили с китайцами, корейцами, выходцами из Юго-Восточной Азии, филиппинцами, австралийцами об ужасном обращении с ними и потерях от рук Императорской Японии?

Среди ловушек и рисков, связанных с невыполнением этого, является оправдание заявлений о том, что судебные процессы по военным преступлениям были «правосудием победителей», это явная тема музея при Якусуни. И, что самое предосудительное, это использование непростительного стереотипа «бедная Япония как жертва», подразумевается в недавних замечаниях Абэ.

Несмотря на это, в настоящее время в Японии широко признаётся, что, конечно, действия имеют последствия и что груз истории нелегко снять, отсюда и мучительная суть заявления Абэ. Современный американский пример: движение «Black Lives Matter» вынуждает страну иметь дело с историей расизма залитым кровью и с моральной и политической ценой, которую она ещё не полностью оплатила.

Если верно, что моральная дуга истории склоняется к справедливости, то её определение войны, вероятно, будет суровым. Авраам Линкольн лучше всего выразил это в своей второй инаугурационной речи:

«Если мы предположим, что американское рабство является одним из тех преступлений, которые, по провидению Божьему [означает войну], должны по необходимости прийти . . . [и] если Бог пожелает, чтобы это продолжалось до тех пор, пока всё богатство, накопленное рабом за двести пятьдесят лет неоплаченного труда, не будет утоплено, и каждая капля крови, выбитая кнутом, будет отплачена каплей крови, пролитой мечом, как было сказано три тысячи лет назад, поэтому все же “должно свидетельствовать, что наказания Господни праведны и справедливы”».

Независимо от того, может ли человек принять Хиросиму, Нагасаки или русское изнасилование в Германии, как «жёсткую дугу справедливости», оглядываясь назад на 1945 год, его обязанность перед собой и мёртвыми тщательно и честно обсуждать, почему это произошло, а не только насколько действительно это было ужасно. Это единственный способ, которым мы, как общество, можем надеяться достичь «никогда больше».

Кристофер Нельсон недавно завершил долгую карьеру в качестве журналиста и аналитика по вопросам политики в Азии, включая The Nelson Report. Он написал две книги о гражданской войне в США.

Источник: dostoinstvo2017.ru